|
|
В.А. Башлачев
Хлеб Поволжья: торговля и транспортировка начала ХХ века
Известно, для русского человека: “без хлеба еда - не еда”. Известно, с
1963 года мы в зависимости от хлеба Америки. И это факт! Но вот что
поразительно. В обоснование наши “идеологи” и сейчас твердят: мол, не можем
обойтись без импорта зерна. Мол, Русская равнина - это “зона рискованного
земледелия”. Мол, у нас “клейковина не та”. И, вообще, вся история России -
это “систематические неурожай да голод”. Со ссылками на неурожаи 1891, 1897,
1901, 1905, 1907, 1911 годов.
И все же - каково было состояние с русским хлебом в начале ХХ века?
“Голодуха”? или - “как на дрожжах”!
Известно, в 1913 году в России был собран урожай 88,6 млн. тонн или более
5,5 млрд. пудов зерна. Это урожай в 2,8 раза больше, чем на момент отмены
крепостного права (1861 год).
Известно, численность населения России (без Финляндии, Польши, Кавказа и
Средней Азии) изменилась: с 63 млн. - в 1858 г. и до 144 млн. чел. - в 1914
году. Это увеличение в 2,3 раза. То есть, фактически, в России произошло
удвоение населения за 50 лет или за два поколения. Но, удвоение за два
поколения - это же рост “как на дрожжах”!
Ну, и как для народа, для которого “без хлеба еда - не еда” - можно
одновременно совместить: и “систематический голод” и рост “как на дрожжах” в
2,3 раза?!, и “систематические неурожаи” и увеличение урожая в 2,8 раза?!
Согласитесь, не вяжется все это с обоснованием наших “идеологов”. На Руси
два фунта хлеба в день - это всегда была мера.
Разделим-ка урожай 1913 г. на численность населения Государства Российского.
Получается примерно 1,7 кг зерна на 1 человека в день. Конечно, зерно
использовали не только для выпечки хлеба. Шло зерно и на фураж. После помола
и выпечки 1,7 кг зерна - это более 4 фунтов хлеба.
Итак, реальная потребность - 2 фунта на 1 человека в день, а потенциальная
возможность России в производстве хлеба была - не менее 4 фунтов.
Как видите, и этак не подтверждается “голодуха”. Были излишки хлеба.
Известно, в Европубыло продано зерна: в 1909 году- 760 млн.; в 1912 г. - 970
млн. пудов. Или - это 1/6 - 1/7 часть от урожая 1913 года. Не так уж много,
но не так и мало! Так что нравится - не нравится, но русский хлеб в начале
ХХ века - культура вполне экспортная.
Возьмем журнал “Хутор” № 5/1906, для библиотек, народных училищ и отдельных
хозяев. В журнале таблица продажи хлеба за границу за 1903 и 1904 гг. на
сумму 375 млн. рублей.
| Продано за границу в 1903-1904 гг. |
Млн.
пудов |
| пшеница |
240 |
| рожь |
61 |
| овес |
31 |
| ячмень |
141 |
| кукуруза |
27 |
Русский хлеб шел в Европу через три основных порта: Петербург, Либаву
(нынешняя Лиепая) и Одессу. Причем Петербург занимал, даже не первое, а лишь
третье место. Где же были истоки хлеба - этого, третьего потока через
Петербург?
Истоки хлеба - Приволжские края
Хлеб нового урожая появлялся в конце августа и шел частью прямо на баржи,
которые по Волге отправлялись в Петербург. Когда же устанавливается санный
путь, то к многочисленным пристаням Поволжья тянулись обозы с хлебом со
всего приволжского и заволжского регионов, включая Вятский и Оренбургский
края.
Первое место по размеру хлебной торговли занимала Самарская пристань. Ее
амбары вмещали до 15 млн. пудов зерна. Но кроме Самарских Балаковских
пристаней были и другие - Хвалынск, Вольск, Баронова пристань, Покровская
слобода, Быковы хутора, Ровно, Саратов и др. В урожайные годы в Самаре в
горячие дни подвозилось до 8 тыс. возов. Бывали дни, когда набиралось 15
тысяч. В каждом возе по 20-25 пудов хлеба.
Если собираются тысячи возов, то в беспорядочной суете их не продать.
Порядки рынка Самары
Большинство крупных хлебных фирм Петербурга, Москвы, Нижнего Новгорода
имели в Самаре своих доверенных лиц. Доверенные лица нанимали на сезон
“покупщиков”, которые, собственно, и покупали зерно на базаре. В Самаре от
каждой хлебной фирмы выступало от 3 до 10 покупщиков.
Покупщиками были местные жители. Нанимаясь за 300 рублей на сезон, они
сновали по базарам, стараясь купить подешевле заданное ему количество
хлебного товару, следуя порядку, установленному на базарах Самары.
В 6 часов поднимался флаг, как сигнал начала торговли. Если кто из
покупщиков начинал покупать хлеб раньше официального открытия торга, то есть
до поднятия флага, того подвергали штрафу. Но лишь только поднимали флаг,
тут уж покупщики не зевали. Поспешно обходили возы с зерном, заключая
сделки. Представляете, какая суматоха творилась в это время. Ведь возов
много. Стоят они как попало. И обходить их, и покупать хлеб надо споро. Ведь
сама продажа и скупка зерна проходила чрезвычайно быстро. В каких-нибудь
час-полтора скупали весь хлеб.
Почитаем-ка современника тех “хлебных торгов”.
Сделка
“Каждый покупщик имеет от хлебной фирмы книжку ярлыков на печатных
отрывных бланках, с обозначением:1. Сколько возов куплено. 2. Цена товара.
3. Кто купил /подпись покупщика/.
Подойдя к возу, покупщик просовывает в открытое для сей цели отверстие и
вытаскивает “пробу” товара. Посмотрев “пробу”, начинает торговаться.
И на базарной площади происходит такого рода “деловой разговор”:
- Сколько хочешь, братец?
- Гривен восемь, почтенный! (то есть 80 копеек за 1 пуд пшеницы).
- Нет, дорого, милый! Семьдесят семь копеек дам!
- Да ну, почтенный, прибавь!
- Нет, товар твой неважный! Да ну, ладно, семьдесят восемь копеек дам!
- Да ну, почтенный, семьдесят девять напиши! (то есть на ярлыке).
- Нет! - и покупщик отходит.
- Ну, ладно, пиши уж!
И торговая сделка состоялась. Покупщик вырывает из книжки ярлык, пишет
условия сделки и отдает ярлык продавцу. Сам же торопиться далее.
С воза на баржу
Крестьянин, получив от покупщика ярлык, направлял возы с зерном на берег
Волги, к барже или к указанному амбару.
Если до баржи или амбара было далеко, то партию зерна по дороге вполне мог
перехватить другой покупщик. Набивая цену по 1 копейке за пуд, он перекупал
возы с зерном. Поэтому нередко случалось, что к барже или амбару вместо,
положим, 300 возов закупленных покупщиком, доходило 250 и того меньше. Ясно,
что крестьяне на это легко соглашались и были абсолютно правы.
Дополнительные несколько рублей в хозяйстве никогда не помешают.
Крестьянин доставлял партию зерна к указанной барже и сдавал ее командиру
баржи, по местному - “водоливу”.
Прежде всего надо было определить количество пудов в партии зерна. Для этого
водолив взвешивал несколько возов в разбивку, а затем по их среднему весу
определялся вес всей партии зерна. У водолива имелась от хлебной фирмы
книжечка с печатными бланками. Приняв хлеб, он вписывал в книжку количество
принятого зерна и цену из ярлыка покупщика и за своей подписью отдавал ярлык
крестьянину, взамен принятого хлеба. По ярлыку “водолива” крестьянин получал
деньги в конторе фирмы.
Другие методы закупки хлеба.
Чистополь - уездный город Казанской губернии. Как хлебный рынок, он был
центром торговли на реке Каме от Вятского до Уфимского краев.
В Чистополе покупщики, после официального открытия базара, как и в Самаре,
осведомлялись у крестьянина о цене. Но далее торг шел иначе.
При объявлении цены продавцом, один из покупщиков называл цену,
установившуюся в данное время на базаре. Кому из покупщиков цена казалась
высокой, тот переставал участвовать в торге. Надбавка к цене могла
последовать от любого покупщика. И как только цена устанавливалась и более
никто цену не повышал, тут покупщики, желающие участвовать в торге, кидали
между собой жребий. Но если жребий пал на покупщика, которому крестьянин не
хотел продавать свой хлеб, то этот жребий и цена для крестьянина были не
обязательны. Он мог продать свой хлеб тому из покупщиков, которого считал
более благонадежным или с кем был уже знаком.
Так что в Чистополе большая часть перепитий конкуренции при торгах падала не
на крестьянина, а на покупщиков. Однако и при жеребьевке бывали
злоупотребления. В отличие от продавцов хлеба, покупщиков было значительно
меньше и они могли вступить в сговор. При этом крестьяне вынуждались
продавать свой хлеб по цене, которую установят покупщики.
В Уфе практиковалась покупка хлеба вне базара, на дороге за околицей, на
постоялых дворах. Покупщики ждали крестьянские обозы вне базара и предлагали
им продать товар. Уловка заключалась в том, что крестьяне еще не знали той
цены на хлеб, которая сложилась уже на базаре. Ловкие покупщики умудрялись
внушить крестьянам, что на базаре те получат меньше и покупали у них весь
обоз зерна. Неопытные или издалека приехавшие крестьяне попадались на такую
“удочку”.
Как видите методы торговли в Поволжье в начале ХХ века были
разнообразнейшие. Недаром на Руси бытовало: “Что ни город, то норов”.
Его величество рынок
Кроме покупщиков от хлебных фирм, на базарах действовало по собственной
инициативе много местных посредников. С началом открытия сезона такой
посредник приходил к покупщику, чтобы поздравить с “почином” и предложить
свои услуги. А услуги его заключались в добывании сведений в каждый базарный
день: у кого сегодня выгоднее купить зерно.
За такие услуги посредник получал от покупщика по пятачку с воза. Так что
еще до открытия торга, такой “посредник” шустрил по базару, вступая в
разговоры с крестьянами и выведывая у них: какая партия зерна, какова цена.
Посредник и крестьянам предлагал свои услуги: привести к ним хорошего и
покладистого “покупщика”. За это он выговаривал с крестьянина по гривеннику
с каждого проданного воза.
Совершенно очевидно, что, несмотря на огромное количество народа и возов с
хлебом, при кажущемся хаосе базара, на торгах существовал вполне толковый и
четкий ход торговли. Ясно, что крестьянин хотел подороже продать свой хлеб,
а покупщик - купить подешевле. И посреднику нужен был именно результат
торгов. А доходы его практически не влияли на цену. Ведь, если на возу 20-25
пудов по 77-80 копеек, то 10 копеек за его услуги - это всего лишь 0,6 % от
цены.
Так что баланс цены на хлеб в конкретном месте, в данный момент времени
устанавливал не какой-то чиновник, а его величество - “хлебный рынок”.
Когда сегодняшние “идеологи” утверждают, что Россия никогда не жила в
условиях рынка, то это или незнание проблемы или заведомая ложь.
Волга - каналы - Нева
Закупленный хлеб на берегах Волги мог перевозиться к месту назначения в
основном баржами. Конечно, часть хлеба перевозилась осенью до ледостава. Но
основная часть - весной и летом, после открытия навигации.
Баржи на Волге вмещали до 250 тыс. пудов зерна. Фрахт от Самары до Рыбинска
в начале ХХ века был 3-4 копейки с пуда. В 1906 году он увеличился до 5-6
копеек. Дойдя до Рыбинска волжские баржи перегружались в малые, так
называемые, “системные суда”. Эти суда - “сомины” и “тихвинки” были
предназначены для плавания по каналам от Волги до Ладоги и далее в
Петербург. Их грузоподъемность была от 10 до 30 тысяч пудов. Фрахт по
каналам - от Рыбинска до Петербурга был в начале ХХ века 6-7 коп. с пуда, к
1906 году увеличился до 8-11.
Пройдя систему каналов, суда через Ладожское озеро попадали в Неву, а затем
становилось у причала Калашниковской пристани Петербурга. Здесь была хлебная
биржа и многочисленные амбары для хранения хлебных товаров.
Калашниковская хлебная биржа обслуживала весь Прибалтийский край, вместе с
Петербургом и Финляндией. Если хлеб с баржи был продан на бирже заграничному
покупателю, то баржа с Калашниковской пристани спускалась до Васильевского
острова на Румянцевскую пристань. Затем на буксире подводилась к
иностранному кораблю - для перегрузки.
Почитаем, как описывает современник торговлю хлеба в Петербурге.
“Ударили по рукам и сделка состоялась!”
“На Калашниковскую хлебную биржу приходят и приезжают для закупки
хлебного товара и русские, и немцы из остзейского края, и чухны - из
Финляндии. Вот почему, когда бы вы не пришли на биржу, там всегда много
народу. Первая зала называется на местном жаргоне “толкучкой”. Здесь вы
встретите смешанную публику: и петербургского лабазника и булочника, и
мелочника, и провинциального помещика, приехавшего продать партию овса.
В следующих залах расставлены столы-конторки, за которыми сидят мучники.
Всего насчитывается 57 столов-конторок, которые сдаются от биржи мучникам в
аренду, по 30 руб. в год, по жребию. За этими столами-конторками
располагаются 114 хлеботорговцев. Из них 80 - “крупчатников”, торгующих
белой мукой, то есть пшеничной “крупчаткой”. Каждый стол представляет собой
хлебную лавку, только в уменьшенном виде - хранятся только пробы, имеющихся
в кладовых, хлебных товаров.
Ежедневно, по утрам мучные торговцы являются на биржу, иногда в
сопровождении своих приказчиков, и садятся за столы - в ожидании покупателя.
Покупатель, в большинстве случаев булочник или хлебопек, приходя на биржу,
прекрасно знает, за каким столом какая фирма находится.
Зная качество товара заранее, или осмотрев пробу, покупатель заказывает
нужное количество товара и тотчас оформляет сделку на бумаге. Если товар
покупается в зерне, то 1/2 пробы остается у продавца, а 1/2 пробы вручается
покупателю - для сравнения, когда товар будет доставлен по назначению.
Пробы зернового товара, для поиска покупателя, ходят по рукам в холщовых
мешочках. Там и сям видно, как “пробу” высыпают на руку, внимательно
разглядывают и пробуют даже “на зуб”. Сделка купли-продажи закрепляется
взаимным рукобитьем”.
Как видите, процедуры торговли на бирже четкие. Никакой суеты. Потери
времени на сделку минимальные. Ударили по рукам и сделка закреплена!
Очень важно отметить, что для потребностей Петербурга, прежде всего мука,
покупалась на бирже большей частью в кредит. Уплата денег производилась в
субботу. Поэтому в этот день торга на бирже не было. Приказчики в субботу
объезжали булочные и хлебопекарни за расчетом. Так что неделю покупай
“крупчатку”, а пришла суббота - “гони монетку”!
Каковы же были размеры торговли на Калашниковской хлебной бирже?
Господствующее положение на бирже занимали “крупчатники”. По стоимости и
количеству товара пшеничная мука на Калашниковской хлебной бирже занимала
первое место - до 30 млн. пудов ежегодно.
Первые 10 крупнейших мучных фирм продавали в Петербурге и Прибалтийском
крае, вплоть до Риги, 10 млн. пудов крупчатки в год. Это фирмы: М. Башкировъ,
Я. Башкировъ, Н. Башкировъ, Борель, Вейнштейнъ, Галуновъ, Парамоновъ (из
Ростова-на Дону), Рейнеке, братья Шмидтъ и Шихобаловъ. Все они имели свои
паровые мельницы.
Следующие 10 фирм: Бугровъ, Блиновъ, Дегтяревъ, Богославскiй, Волковъ,
Степановъ, Мельниковъ, Меркуловъ и др. - сбывали туда же еще 5 млн. пудов
крупчатки в год. Остальной объем - это мелкие фирмы.
За пшеницей по объему продаж следовал овес. Кроме вывоза за границу овес
требовался для гужевого транспорта Петербурга и его окрестностей, а также
для войска и для Финляндии. По происхождению овес разделялся на подмосковный
и низовой - из нижнего Поволжья. На Калашиковской бирже преобладал низовой,
доставляемый рыбинскими караванами.
Для местных потребностей в Петербурге ежегодно продавалось до 14 млн. пудов
овса. Кроме того около 15 млн. пудов отправлялось за границу.
Рожь и ячмень на Калашниковской бирже в основном шли за границу. Для
местного потребления этот хлебный товар закупался мало.
Кроме биржи, мучные товары, крупчатка и ржаная мука в больших количествах
покупалась непосредственно на мучных складах, расположенных на
Калашниковском проспекте и Калашниковской набережной. Как описывает
современник: “по набережной Калашниковской пристани и по проспекту то и дело
громыхали ломовики с кулями и мешками разных хлебных товаров. По всему было
видно, что здесь - царство хлеба, уголок Волги...”
Следует отметить, что в Петербурге были самые высокие для России цены:
пшеничная мука - 2-2,5 рубля за пуд, а ржаная - 1-1,65 рубля.
Как видите, 78-80 коп за пуд зерна на базаре Самары, после хранения,
перевозки да перемолки, превращались в 2-2,5 рубля за пуд муки в Петербурге.
Все как в русской пословице: “За морем телушка полушка, да рупь перевоз!”
Хлебные торги и чиновники
Закупка хлебного товара в Поволжье происходила, главным образом, к концу
навигации и зимой. Круг покупателей зерна на волжских пристанях был большой.
Сборная ярмарка Симбирска, проводившаяся в 1 и 2 неделю Великого поста, по
сути дела, определяла объемы и цены на хлеб. Ведь только волжским мукомолам
требовалось свыше 35 млн. пудов пшеницы в год. Ясно, что приволжские купцы
были кровно заинтересованы удержать местный хлеб у себя. Но и Петербург был
крайне заинтересован в хлебе.
Так что конкуренция за волжский хлеб была не шуточная. Поэтому цены на
хлебные товары складывались под влиянием большого ряда факторов. И от
размера урожая, от его качества, от условий подвозки, погрузки и разгрузки,
от времени ледостава и от спроса заграничных рынков и еще много от чего.
Ясно, что в этих условиях никакая армия чиновников не установит единые
“справедливые” цены. Поэтому в России было множество хлебных фирм, которые в
главных торговых центрах хлебом, в том числе и в Поволжье имели своих
доверенных лиц.
И как видите, во всей цепочке не было лишних звеньев. Весь ход торгов
определяла сноровка участников торга. Каждый участник ясно понимал свою
цель. Все оплаты были или за товар, или за услуги. Конечно возможны были и
обмеры, и обвесы. Торги - это дело такое. В них, как говорится, нужен “глаз
да глаз”, каждому надо было “держать ухо востро”.
Главное, что еще нужно отметить, - это полное отсутствие монополии
чиновников на процесс торговли. Все функции чиновников сводилась к поднятию
флага, к штрафам за нарушение порядка и т. п. Изматывающей бестолковости
стояния в очередях в начале века просто не было.
России нужно русское, а не американское зерно
Предлагаю читателю открыть географическую карту и проследить по ней путь
хлеба - Оренбург, Самара, Рыбинск, каналы, Петербург, Европа.
Согласитесь, - это была великая, за 2 века отточенная, система хлебной
торговли в условиях Русской равнины, где зимой все покрывается льдом, а за
короткий периода лета русские крестьяне должны успеть вырастить хлеб. Нельзя
не поразиться строгой системности транспортировки хлебного потока, - как в
пределах годового цикла, так и по просторам Русской равнины. Это ведь
американцы могут круглый год транспортировать хлеб по Миссисипи, причем вниз
по течению. По русской Волге транспортировать надо было верх по течению,
причем только в навигацию, когда река свободна ото люда.
Но и эта великая Волжская система была лишь третьей по величине, уступая
Одессе и Либаве, куда сходились хлебные потоки западной России.
Представив все три системы, становится очевидно: не была Россия “зоной
рискованного земледелия”. И не знала Европа: что это за эффект
“недостаточная клейковина русской пшеницы”!
Надо признать прямо: в ХХI веке Россия должна есть не американский хлеб, а
свой, русский!
Перепечатывается с сайта "Золотой лев". Оригинальная публикация по адресу
- http://www.zlev.ru/15_5.htm
Здесь читайте:
Корнейчук Дмитрий. -
Нерациональное зерно.
Корнейчук Дмитрий. -
Wall
street на Приморском бульваре.
|
