Арсений ЛАРИОНОВ

О ПРАВДЕ И ПРАВДОЛЮБЦАХ

XPOHOС

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

Писатель и общество

М.П. — Арсений Васильевич, русские писатели порядком устали от той незавидной роли, которую им отвели «младореформаторы» в новой «демократической России», нет ли у Вас ощущения, что пик этого абсурда миновал и в стране вновь просыпается интерес к писателю и его слову? Обретет ли писатель России свое прежнее достойное место в обществе?

А.Л. — К сожалению, не миновал, и, наверное, долго еще будет тревожить нас своей агрессивной абсурдностью. Да, волна «младореформаторов» почти схлынула. Они как бы сами себя уничтожили в спесивой схватке с патриотами. Но теперь уже патриоты с тем же остервенением терзают друг друга, желая ударить побольнее. И занимаются этим прежде всего патриотические литераторы и прилитературная журналистская обслуга. Такая же спесивая, словно жизнь ничему их не учит. А некоторые писатели, вроде Риммы Казаковой, в буйстве оскорбительных вольностей давно забыли, к какому роду-племени они принадлежат. Столько лжи, ханжества, цинизма во всех заявлениях их, письмах, которые они шлют по писательским союзам стран СНГ. Какие лживые разговоры ведут с главами администраций российских регионов и главами правительств республик.

Неутомимые писаки! Невольно оторопь берет: а способны ли они вообще вернуться к нормальной жизни, нормальным уважительным человеческим отношениям?!

Зная их, у меня лично большие сомнения на сей счет.

М.П. — Какие ценности Вы исповедуете в жизни, особенно в наше время, когда все продается и покупается?

А.Л. — Не слишком ли Вы категорично судите? Я глубоко убежден, что и в наше время не все продается, так же как не все покупается. Хотя, конечно, остро чувствуется нехватка доброты, участливости, бескорыстности. Преобладает унизительное озлобление между людьми. В такой обстановке любому сочинителю, особенно писателю, крайне трудно. Ведь независимо от социального устройства общества для писателя по-прежнему главенствующими духовными ценностями остаются нравственность и справедливость. Вот киты, на которых он стоит духовно, утверждая добро, направленное против зла.

Мне кажется, если писатели-патриоты перестанут поливать друг друга, выворачивая наизнанку свое потрепанное бельишко, умерят свои слишком пылкие неземные страсти, обратятся к народной нравственности, к народной правде, тогда и придет народное признание, тогда они опять займут достойное место, которое русская литература всегда занимала в жизни коренных российских народов, умевших и умеющих ценить русских писателей.

М.П. — В чем, по-вашему, заключается национальная русская идея?

А.Л. — России надлежит неуступчиво держать за собой жизненное пространство, добытое кровью, потом и жизнью миллионов русских людей на протяжении тысячелетий. Нация тогда устойчива, когда каждый радеет за родную землю, родной народ, родную культуру и родной язык. Да, наши коренные жизненные устои за последние два десятилетия крепко пошатнули враги. Но ведь это не обошлось без русских и русскоязычных писателей. Сколько вранья обрушилось на голову русского народа. Враги так не изощрялись, как свои искусные, озлобленно агрессивные пустоболы. Такие вливания, отравленные ядом, через телевидение, радио, массовую многомиллионную печать даром не проходят. Они не только морально смущают людей, отягощают их сознание, но и на долгое время вселяют в души тоску, неустроенность, духовную нестабильность. А в отчаянии человек может многое совершить — и противоправное, и безнравственное. Нацию цементирует духовное единство, особенно в наших российских условиях, при таком обилии разных народов и народностей, при таком огромном жизненном пространстве. Шутка сказать — десять часовых поясов? Целых два материка!

Наша национальная идея формировалась веками усилиями всех коренных российских народов, закрепляясь в миллионноустой великой народной мудрости. От времен святого князя Александра Невского мы вторим: «Кто с мечом к нам придет — тот от меча и погибнет». Или поем в песне: «Чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим». Или «Велика Россия, а отступать некуда, за нами Москва». Вот наша национальная идея! Мудрое слово Михайло Кутузова, одолевшего непобедимого Бонапарта, и отважных панфиловцев, через сто с лишним лет повторивших осенью 1941 года подвиг бойцов Бородина со словами русского фельдмаршала на устах. Стойкое ратоборство утверждалось веками как сила русского характера.

А когда мы этому изменяем и отправляем наши войска защищать чужие интересы, мы терпим поражение. Много сил, богатства и человеческих жизней русские потратили на утверждение интернациональной идеи. И теперь сидим у разбитого корыта. Коммунистическая сказка кончилась, и уплыла золотая рыбка от родного берега.

Надо держаться своего национального жизненного круга, своей Родной земли, тогда и с национальной идеей все будет в порядке. Она засверкает, как всепобеждающий меч святого Александра Невского.

М.П. — От безысходности и отчаяния у многих наших сограждан почва уходит из-под ног. В чем вы черпаете душевные силы?

А.Л. — Речь, наверное, должна идти не обо мне. Как могу выживаю, и близких не оставляю. Важнее сказать другое. Отчаяние и безысходность в народе не сами по себе возникают. У нас миллионы людей социально никак не защищены, а большинство из них в возрасте преклонном. Раньше у них был гарантированный социальный статус, определенный законом. Этот статус не гарантировал богатство, но и не был униженной нищетой. Так что жизненная почва у них не сама по себе ушла и уходит, ее просто насильственно отняли, и по-прежнему отнимают, оставляя человека в отчаянии. А что может сделать сам по себе один человек, да еще пожилой, израненный, душевно искореженный темпами пятилеток, войнами, целиной и БАМом, химизацией и электрификацией, коллективизацией и индустриализацией. Что вы от него хотите. Сопротивления?! Ничего он сделать не может, о нем надо заботиться, как о ребенке, уважая его болезненную старость и заслуги перед Отечеством, если говорить высоким штилем. А в жизни оказалось, что заботиться о нем некому, кругом горлохваты, прохвосты и предатели. А если просто, по-народному, зачастую в нынешнем руководстве не заботники, а сволочи, совершенно негодные для нормальной здоровой человеческой жизни. Их надо бы в тюрьмы сажать, а они сидят на Олимпе — в селе, городе, области, регионе, в столичных госучреждениях. Вот тут-то и чувствуется все та же российская действительность: куда податься бедному крестьянину?! Душу этого крестьянина в свое капиталистическое время гениально оплакал в стихах Николай Алексеевич Некрасов. Лучше его вряд ли кто описал русского горемыку. Большой писатель, защищая униженных и оскорбленных, всегда должен быть в оппозиции к власти. А у нас теперь в чести пересмешники — жванецкие, задорновы, хазановы и петросяны…

М.П. — Ваше имя сегодня неотделимо от издательства «Советский писатель», журнала «Слово» и Международного Сообщества Писательских Союзов. Что заставляет Вас нести эту тройную ношу?

А.Л. — Ноша действительно есть. Кстати, все три должности — выборные. Только доходов, как может кому-то показаться, нет. Потому на безрыбье и рак — соловей. По гороскопу — я рак. Хочешь ради общего дела работать — работай. Нет — способствуй общему развалу. А это не по моему характеру. Когда последовательно защищаешь общественное дело и не лезешь нарочито в «главные», то обязательно попадаешь в оные. Хорошо было в советское время — тебя выбрали начальником как удобного им, государям, человека — и ты правишь…

Но теперь совсем не так. Кстати, «партагейносцы» никогда бы не позволили такого вольного выбора. Им ненавистна была воля свободных людей.

Да, в моей нынешней триаде есть закономерность, сложившаяся во времени, — все три жизненных дела взаимосвязаны и взаимопроникают друг в друга. Когда-то «Советский писатель» был подразделением бывшего Союза писателей СССР. Теперь один из основных учредителей издательства правопреемник Союза писателей СССР — Международное Сообщество Писательских Союзов, объединившее писателей стран СНГ. И при нынешних, куда как более скромных экономических возможностях, необходимо рационально объединить усилия, с тем чтобы вновь главным стало издательское дело. Без талантливых реалистических книг — нет писателей. Тогда ради чего объединяться? Ради ПЕН-клубовских пьяных тусовок? Сомнительное дело…

Издавать современные книги — нравственные и гуманистические, национальные, переводные и мировую классику — это большой и сложный механизм. Он требует жизненного опыта и достаточно высокой профессиональной выучки. К счастью, все, что я приобрел в Москве за более чем сорок лет журналистской, издательской и организационно писательской работы, пригодилось мне в трудные годы общероссийского социального и общественного развала и переустройства.

М.П. — Какими вы видите роль и место МСПС в россыпи многочисленных писательских союзов, образовавшихся после раскола единого Союза писателей СССР?

А.Л. — Мы собираем вокруг Исполкома МСПС талантливых и порядочных национальных писателей из стран СНГ и российских коренных народов. Чингиз Айтматов и Расул Гамзатов, Давид Кугультинов и Мустай Карим, Абдижамил Нурпеисов и Нурлан Оразалин, Анар и Исхак Машбаш, Аскар Хаким и Хута Берулава, Ринат Мухамадиев и Чингиз Абдуллаев, Надырбек Алымбеков и Николай Лугинов… Это костяк нравственно здоровых писателей, выбравших лидерами Сообщества классиков русской литературы Сергея Михалкова и Юрия Бондарева. Потому место МСПС, конечно, должно стать первостепенным, объединяющим и объединительным, что вполне соответствует той роли, которую национальные писатели отводят нашему Сообществу. Затянувшаяся грызня, несомненно, закончится, когда «поджигатели розни» или усмирятся, или отойдут в мир иной… Жизнь не может строиться на изматывающих скандалах, хотя больше десяти лет литературный, художнический мир, мир киноискусства и театральный отравлены склоками и постоянными военизированными разборками. Это все хождения захватчиков-менеджеров за чужой собственностью. «Большой хапок» начала 90-х годов не все отнял у творческих союзов. Теперь все тем же менеджерам «интеллектуалов», типа Сергея Филатова, не терпится десантироваться на «второй хапок», чтобы художественное творчество окончательно стало частным делом, частной инициативой, сугубо капиталистической.

Чем заканчивается капитализация творчества, мы прекрасно знаем на собственном опыте. Советская литература и советское искусство истреблены за десять лет. А ведь это была мировая литература, может, лучшая в XX веке. Шолохов и Леонов, Булгаков и Платонов, Михалков и Бондарев, Твардовский и Прокофьев, Акулов и Федоров, Проскурин и Анатолий Иванов… Какую высоту духовности они дали человечеству!

А что теперь? Творческой молодежи предлагается исключительно путь коммерческого успеха. Детективы, порнография, секс, наркомания, криминал — вот любимые темы дельцов современного книжного рынка. И путь этот не нов, так закончилась в свое время могучая американская литература, литература Вулфа и Стейнбека, Фолкнера и Хемингуэя… Такая же судьба постигла чуть позже современную английскую и французскую литературу.

Все это происходило на глазах моего поколения. Любимые книги великих писателей Камю, Сартра, Набокова, Фицджеральда вытеснялись на мировом рынке поделками, имеющими только коммерческий спрос. Чем дело завершилось в этих странах, известно — духовная деградация, низкий уровень элементарной грамотности и образованности, резкий упадок общечеловеческих и национальных ценностей. К величайшему сожалению, нынешняя Россия не является исключением.

М.П. — Каковы сейчас возможности «Совет­ского писателя» — одного из ведущих когда-то мировых издательств новинок национальных литератур?

А.Л. — Судьба такого издательства, как наше, несмотря на все писательские усилия, находится все же не всегда в наших руках… Одно могу сказать, при активной экономической поддержке мы могли бы издавать книги литераторов Международного Сообщества Писательских Союзов, расширяя единое духовное пространство… На то, конечно, нужна политическая воля руководителей стран СНГ. Но пока их интересы ограничиваются разрешением таможенных барьеров. До духовных проблем, видно, еще далеко. Потому мы ищем свои пути, конечно, они менее эффективны, чем государственные.

М.П. — Отличается ли в своей направленности журнал «Слово» от других толстых патриотических журналов? Каким Вы, как главный скульптор, «лепите» лицо журнала?

А.Л. — Очень громкие слова, превышающие наши возможности. На самом деле все обстоит трудно, рутинно: нехватка людей, денег, очень все ограничено при гигантских задачах. Пытаемся выстоять, считая «Слово» единственным в своем роде мировым и российским изданием. Несмотря на многочисленные попытки повторить его, пока ни у кого ничего стоящего не получалось. А как будет в будущем? Поживем — увидим.

М.П. — В предисловии ко 2-му изданию своего романа «Рок» Вы написали «…впору писать новый роман, наблюдая нынешние непосильные потуги лжепатриотов и помня жестокие поражения русских правдолюбцев во все времена отечественной истории». Неужели русские правдолюбцы обречены на вечное поражение?

А.Л. — История правдолюбцев у нас действительно пропитана кровью. Три крестьянских богатыря — Болотников, Разин, Пугачев — не нашли волю народу, а буйные головы сложили. Великий писатель и страстотерпец Аввакум Петров сгорел на костре вместе со своими сподвижниками за правдолюбие записок, рассылаемых им по всей России из Пустозерской земляной тюрьмы. Царевич Алексей выступил против отца за правду русского народа и был казнен Петром I в «остудных целях». Писателя Радищева загубили за сочувствие бесправному народу. Дворяне, искавшие «русскую правду» в декабре 1825 года на Сенатской площади, были изобличены царем, как люди безнравственные, пытавшиеся обманом взять власть. Царь сам вел следствие и судил их, как преступников, предавших дворянское сословие. Потом был писатель-демократ Чернышевский и гиблые революционеры — Желябовы, Перовские, Петрашевские, Каракозовы, Ульяновы... Участь их известна.

Даже гигантская партия КПСС в 19 миллионов (!) человек рухнула в одночасье, как поддохлая моль, оставив о себе правдолюбивые мифы и легенды о борьбе за народное счастье. Мировой капитал как всегда оказался сверху.

За всю эту долгую российскую историю только один раз в октябре 1917 года правдолюбцы-большевики взяли власть, и то обманув народ, поскольку ни землю, ни фабрики народ-таки не получил, а жизнь свою осложнил, отяжелил на целый XX век, названный теперь кровавым. Такова дорога правды!

Что из этого следует: сила ломит силу. Правда — неотъемлемая часть народного духа, но, как ни сетуй, не имеет огромной материальной и физической мощи. Вот и в наши дни весь мир стал тюрьмой США. И опять распутно звенит золотой телец, нагоняя страх на «вольные» народы.

М.П. — В романах «Рок» и «Раскаянье» землей обетованной главным героям Алексею Варламову и Кириллу Легостаеву видится затерявшаяся в северных далях деревенька. Но как показывает развитие сюжета — даже малая родина не спасает от гибели этих людей. В чем причина их личных драм?

А.Л. — Малая родина, родимая сторонушка — вовсе не панацея от всех бед. Иначе зачем писать книгу? Я стойко придерживаюсь традиций русской классической литературы: реализм всему духовному — голова. Герои моих романов в силу своих жизненных убеждений терпеливо несут опасность беды внутри себя, в своей еще не совсем укрепившейся душе, а стало быть, беда эта всегда может разрешиться смертельным исходом в любой час и в любом месте. Но мне ближе и дороже, чтобы герои мои после тяжких жизненных испытаний упокоились на родительском погосте вместе с родными душами, вернулись домой навечно. Я бы и сам предпочел разделить их участь, если даст Бог такую возможность… Нам, русским, дорог пушкинский завет: «Но ближе к милому пределу мне все б хотелось почивать». В том, видно, есть Божий промысел…

М.П. — В жизни каждого человека бывают судьбоносные встречи с людьми, меняющими наши взгляды и образ жизни. Мне кажется, для Вас очень значимой была встреча с Семеном Степановичем Гейченко? Кто еще оставил неизгладимый след в Вашей душе и судьбе?

А.Л. — Надо ли объяснять, что журналистская, писательская судьба — это всегда встреча с неожиданным, оригинальным, значительным. И за долгие годы, конечно, встречались люди замечательные. Их уже давно нет, а они живут со мной и помогают в тяжелой нравственной борьбе. Начнем с литераторов. Михаил Шолохов и Леонид Леонов в разное время по-своему испытали мою жизненную и литературную судьбу. Свидетельства тому остались в истории русской литературы. Великий Георгий Свиридов и незабываемый Александр Юрлов были в самом начале моей интеллектуальной жизни. Еще юношей я сдружился с композитором Яном Абрамовичем Френкелем. Моим любимым человеком и по сей день. А смерть его настигла давно… По-прежнему храню нежность и душевное тепло к Лиле Юрьевне Брик и мужу ее Василию Абгаровичу Катаняну. Лилей Юрьевной я был неожиданно обласкан и сердечно принят на последние десять лет ее жизни.

Конечно, в годы молодости имеет значение, у кого ты гостюешь, кто тебя принимает и вольно или невольно учит тебя. Мне повезло… На одну человеческую жизнь мне выпало знакомство со многими выдающимися людьми нашего времени…

А есть еще одно — живые современники, скажем, Сергей Михалков и Юрий Бондарев. Они ответствуют за меня в трудных схватках времени.

Но всех друзей-товарищей ценю за доброту их, человечность и нравственную неуступчивость. Все они, знаменитые и незнаменитые, учили меня добру, и этого я никогда не забываю и, конечно, никогда не забуду.

Рад, что мое писательское поколение не затерялось в многотысячных литературных союзах. Имена Валентина Сорокина и Анатолия Жукова, Владимира Гусева и Александра Проханова, моих земляков-мезенцев Виталия Маслова и Владимира Личутина давно стали неотъемлемой духовной частью русской литературы.

Во мне живет добро моих друзей и людей любимых мной. Это большое счастье.

М.П. — Вы — оптимист?

А.Л. — А вы думаете иначе? Конечно, оптимист. Растлевать душу черным глазом — это не по мне…

Беседу вела Марина Переяслова

Февраль 2003

Ответы на вопросы «Литературной газеты». (Опубликовано в «ЛГ» 2 апреля 2003 года.)

© ЖУРНАЛ "СЛОВО", 2003

WEB-редактор Вячеслав Румянцев