Юрий Нечипоренко, Алена Ремизова

РАВНОВЕЛИКИЙ МИХАЛКОВ

XPOHOС

НОВОСТИ ДОМЕНА

ГОСТЕВАЯ КНИГА

Гайто Газданов

Шолохов и Газданов и — на первый взгляд странное сочетание фамилий. Шолохова знают почти все, Газданова — единицы. А между тем именно эти два писателя определили развитие русской прозы в середине прошлого века. Оба прошли гражданскую войну в юношеском возрасте. Правда, воевали они по разные стороны фронта — и Шолохов остался на родине, Газданов оказался за ее пределами. За Шолоховым стояла огромная, сильная страна, за Газдановым — его глубокая духовность и почти генетическая память классической русской литературы. Романы Шолохова были в Советском Союзе известны каждому, произведения же Газданова ждала совсем другая судьба. Памятуя белогвардей-скую юность и работу в последние годы жизни на «вражеской» радиостанции «Свобода», советское государство всячески оберегало умы своих граждан от возможного влияния произведений этого добровольного изгнанника и идейного врага. Высшей оценкой творчества Шолохова была Нобелевская премия. Нобелевской премией Газданова стала истинно русская, глубокая жизненная правда его произведений. И только сейчас, спустя почти полвека, мы открываем для себя творчество Гайто Газданова — большого и неизвестного писателя, достойного продолжателя лучших традиций русской литературы.

Гайто Газданов родился 98 лет назад в Санкт-Петербурге. Такое необычное на первый взгляд имя ему дал отец — Иван Сергеевич (Баппа) Газданов, осетин по национальности. Ивана Сергеевича — инженера-лесника — часто посылали по служебным делам в разные концы России, и мальчик с семьей подолгу жили в Сибири и на Украине. Гайто было восемь лет, когда отец умер, и мама определила его в кадет-ское училище в Полтаве, где Гайто больше всего полюбил занятия гимнастикой. На каникулы Гайто приезжал к деду в Осетию — и делал «стойку на руках» на крыше двухэтажного дома. Однако карьера военного не прельщала будущего писателя, и, оставив училище, Гайто поступил в Харьковскую гимназию. Разразившаяся Гражданская война не могла оставить его равнодушным, и в 15 лет он уходит воевать на стороне Белой армии. В 1919 году он оказывается в армии генерала Врангеля и проходит вместе с ним до самого конца — трагического бегства из Севастополя в 1920 году. Нам сейчас сложно представить, что творилось в душе 17-летнего юноши, когда он в послед-ний раз смотрел с корабля на удаляющийся российский берег. Впоследствии Газданов не раз обращался в своих произведениях к тем страшным событиям.

Оказавшись в Турции, Газданов случайно встретил свою двоюродную сестру, известную танцовщицу Аврору Газданову, которая помогла ему устроиться на учебу в русскую гимназию. Вскоре гимназия переехала в Болгарию — и Гайто вместе с ней. После окончания учебы Газданов направился в Париж — тогдашний центр русской эмиграции. Для многих эмигрантов «самый красивый город мира» оказался не самым гостеприимным. Для того, чтобы выжить, бывшим дворянам — людям с блестящим образованием и происхождением, зачастую приходилось заниматься самыми «грязными» работами. Не обошла эта участь и Газданова: переходя из грузчиков в слесари, моя паровозы и ночуя на улицах, Гайто имел возможность досконально изучить нравы «низкого» Парижа, его пагубную для русских эмигрантов атмосферу. На его глазах «пропадали» и погибали не выдержавшие подобных условий друзья и знакомые. Наконец, в 1928 году Газданову удалось устроиться шофером такси. Такая работа позволяла ему быть свободным почти целую неделю. Лишь две ночи — в субботу и воскресенье, он крутил баранку машины, а остальное время посвящал делу, являвшемуся, как он чувствовал, его предназначением — литературе.

Газданов писал так, как до него почти никто из русских прозаиков не писал. Осетин «по крови» и парижанин «по жизни», Газданов писал по-русски — и стал русским писателем Гайто Газдановым. Первый же его роман — «Вечер у Клэр» (изданный на Западе), тепло встретил Максим Горький, вокруг имени молодого писателя стали разгораться споры — его произведениями восхищались ведущие критики эмиграции, его выделял и ему благоволил Иван Бунин, но почти никто не понимал секрета завораживающей и непредсказуемой прозы Газданова. Восторги и комплименты сопровождались обвинениями в неумении строить сюжет и делать все то, что требуют от писателя законы «классического литературоведения».

Газданов действительно был далек от шаблонов сюжетосложения. Обычно писатель все знает о персонажах своего произведения, и ему остается только сообщить читателю, кто что сказал и сделал. Часто автор не может удержаться от поучений между строк, от приговора своим героям, вынося его как судья на суде: чтобы другим было неповадно. Газданов писал так, как будто он был свидетелем реальных событий — но при этом «много на себя не брал». У читателя складывается ощущение, что — как и свидетель на суде, — автор не обладает всей полнотой знания о происшествии, и сообщает только свои «показания» — впечатления и переживания. Свести же воедино разные сведения — это дело читателей, «на суд» которых и выносится произведение.

В данном случае речь идет о весьма сложной литературной традиции, которая тянется из глубины веков, традиции, которую можно назвать «литературой свидетельства». Не вдаваясь в подробности, заметим, что такая литература занята выяснением истины и привлекает для этого самые разные «показания» — от визионерских прозрений, картин Ада и Рая (как это делают Данте и Вильям Блейк) и до описания загадочных преступлений (что можно найти у родоначальника детективного жанра Эдгара По). Для нас важно, что эта литература привлекает схему суда и соответствующие метафоры не столько как объект изображения, сколько как модель для решения художественных задач.

Приведенные нами примеры принадлежат западной литературе, и это не случайно — русская литература не «доводила дело до суда», то есть поясняла свои истины «по-хорошему» — с помощью сказки, проповеди и учительства. Подтверждение тому можно обнаружить в истории русского литературного языка, который вел свое происхождение от церковно-славянского и был отделен от судебного языка «Русской правды». В то же время на «цивилизованном Западе» жизнь в обществе уже давно рассматривается как война всех со всеми, и суд является естественной моделью решения всех проблем — в том числе и в области искусства.

Газданов, как наследник русских традиций, не мог писать «по-западному». Учитель из романа Газданова «Призрак Александра Вольфа» говорит ученикам: «Вы начинаете жить и вам придется участвовать в том, что называется борьба за существование. Грубо говоря, есть три ее вида: борьба на поражение, борьба на уничтожение и борьба на соглашение. Вы молоды и полны сил, и вас, конечно, притягивает именно первый вид. Но помните всегда, что самый гуманный и самый выгодный вид — это борьба на соглашение. И если вы из этого сделаете принцип своей жизни, то это будет значить, что та культура, которую мы старались вам передать, не прошла бесследно, и вы стали настоящими гражданами мира…»

Мы не случайно столь подробным образом остановились на понятии «литературы свидетельства». Именно дух свободы, который исходит из принципов гражданской ответственности, привнес Гайто Газданов в мировую словесность. Он привнес в нее целую литературную традицию: живя в Париже и вдыхая воздух свободы, он предоставил своим героям эту свободу (которую мы знаем из житейского принципа: «живи сам и давай жить другим»). Именно поэтому его произведения сразу показались читателям такими живыми и современными — они чувствовали себя не просто сторонними наблюдателями, а соучастниками выяснения истинных причин происходящего. Гайто Газданов ставил своих читателей на одну ступеньку с собой, делая их творцами. А не это ли и есть высшая степень уважения к личности и к свободе?

Поэтому читатели и почитатели тянутся к Газданову, поэтому его любят самые разные люди. Особенно его произведения ценят те, кто сам занят творчеством — художники, артисты, писатели: люди творческих профессий ценят свободу превыше всего. Последние 20 лет своей жизни Газданов посвятил работе на радиостанции «Свобода», куда его пригласили в качестве заведующего литературной редакцией — после тридцати лет работы таксистом! В течение всего этого времени жизнь Газданова представляла собой непрерывную борьбу за существование, за возможность быть писателем — выдающимся русским писателем вне Родины. Но он никогда не забывал о ней. Он был по-русски сильным человеком — и сильным во всем. Во времена французской оккупации он участвовал в движении Сопротивления, скрывал у себя советских солдат, бежавших из плена, помогал партизанам издавать бюллетень на русском языке. Стоит ли говорить, что эта деятельность была связана с огромным риском?

В советское время рисковали и его немногочисленные поклонники в СССР. Под страхом доноса они настраивали свои радиоприемники на волну «Свободы». Но они были готовы идти на этот риск, потому что подобного Газданову русского писателя тогда не существовало — ни в СССР, ни за его пределами. Те, кто слушал его тогда, до сих пор помнят передачи, которые писатель вел под псевдонимом Георгий Иванович Черкасов. Эти передачи были посвящены русской литературе и оставляли ощущение общения с мудрым и тактичным собеседником.

Газданов умер больше тридцати лет назад, но с каждым годом все больше людей ценит его творчество. Только за последний год вышло несколько книг — переводы Газданова на итальянский, испанский и французский языки, а изданий на русском языке уже не счесть. Гайто Газданов признан классиком русской литературы, в издательстве «Согласие» издано его Собрание сочинений, а на русском кладбище Сен-Женевьев-де-Буа под Парижем, где похоронен писатель, поставлен памятник-надгробие, изготовленное известным московским скульптором Владимиром Соскиевым.

Старое надгробие выглядело вполне заурядно — это была плита гранитной крошки, на которой уже с трудом можно было различить имя писателя. Памятник этот был заказан Владимиру Соскиеву руководством республики Северная Осетия еще пять лет назад. Соскиев — скульптор известный и почитаемый и у себя на родине, в Осетии, и в Москве — изготовил макет будущего памятника, однако в тот момент денег на его установку в бюджете Северной Осетии не нашлось. К чести Владимира Соскиева следует сказать, что он не захотел отказываться от идеи поставить памятник. В течение нескольких последующих лет он искал поддержку разных фондов и частных лиц. В декабре 1998 года Соскиев пришел на вечер, посвященный творчеству Гайто Газданову, которое организовало в Центральном Доме литераторов Общество друзей Газданова.

Общество появилось по инициативе литераторов, которые считают творчество Газданова не оцененным по достоинству и по сей день. В его создании приняли деятельное участие Станислав Никоненко — первый публикатор и открыватель Газданова в России, Ольга Орлова, описавшая архив писателя в Гарварде, и Мария Васильева, которая организовала конференцию в библиотеке-фонде «Русское Зарубежье», посвященную 95-летию со дня рождения писателя.

Владимир Соскиев вступил в Общество и помог организовать несколько интереснейших встреч. Например, с Фатимой Салказановой, известной журналисткой и сотрудницей Газданова, поделившейся воспоминаниями о своих беседах с писателем. Или с двоюродным братом писателя — Тотром Джиоевым, живущим ныне в США, который рассказал много интересных подробностей о детских годах Гайто.

В то же время прилагаемые членами Общества друзей Гайто Газданова усилия увенчались успехом. Большой почитатель творчества писателя, всемирно знаменитый дирижер и художественный руководитель петербургского Мариинского театра Валерий Гергиев и известный пивовар, директор компании «Балтика» Таймураз Боллоев откликнулись на просьбы помочь отлить памятник из бронзы и установить его на могиле писателя. Во Францию отправилась небольшая делегация.

На церемонию открытия памятника на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа собралось более пятидесяти человек. Это — наследники русских эмигрантов, знакомые Газданова и исследователи его творчества, авторы и переводчики, которым дорого имя писателя.

Вступительное слово доброй памяти писателя и красоте памятника сказал Валерий Гергиев. От лица русской эмиграции выступил Дмитрий Шаховской, затем о своем открытии творчества Газданова поведал первый публикатор Газданова в России Станислав Никоненко. Известный французский коллекционер и знаток русской литературы Рэне Герра посетовал на недостаточное внимание со стороны французских литературоведов к писателям русской эмиграции.

Сам памятник (который вы можете увидеть на фотографии на стр. 64) понравился почитателям Газданова. Много добрых слов было сказано в адрес скульптора Владимира Соскиева.

Памятник работы Соскиева представляется нам изумительным и ясным — и к его пониманию у каждого свой путь. Надгробие изображает юношу, забывшегося сном. Изображение спящих юношей и девушек в надгробных памятниках — давняя традиция: сон и забытье соединяет нас с вечностью. Так мог спать у своего деда во Владикавказе мальчик Гайто — и сны об этом счастливом времени, в свою очередь, могли посещать его вдали от Родины, в Париже. О таких снах Мандельштам писал:

Я получил чудесное наследство —

Чужих певцов блуждающие сны…

В первом романе Газданова «Вечер у Клэр» все пронизано подобными снами-воспоминаниями. Мы должны быть благодарны художнику Владимиру Соскиеву, который тонко почувствовал дух произведений своего великого соотечественника и воплотил его в бронзе.

Страшно, но именно мысли о вечной земной жизни посещают тебя на могиле Гайто Газданова. Стоя над надгробием русского писателя в парижском предместье, понимаешь, как велик был его вклад в русскую литературу, как и велика была его любовь к потерянной, но не забытой России.

Президент Общества друзей Гайто Газданова

Юрий Нечипоренко

Редактор отдела новостей Общества

Алена Ремизова

Здесь читайте:

Гайто Газданов (историческая биографическая справка)

Сайт Общества друзей Гайто Газданова

© ЖУРНАЛ "СЛОВО", 2003

WEB-редактор Вячеслав Румянцев