Автор памятника, академик, лауреат международных премий Владимир Соскиев отлил в России хрупкую фигуру, аккуратно уложенную на два больших крыла. Полу-ангел, полу-демон. Одинокий скиталец, нашедший наконец вечный покой.

Нельзя сказать, что могила писателя была не обозначена все эти годы. Но почерневшая плита из дешевой спрессованной каменной крошки так состарилась с годами, что буквы на ней уже не читались и люди проходили мимо, не задерживаясь. Владимир Беликов, парижский поклонник таланта писателя и уроженец того же города Владикавказа, отмыл плиту как мог, но качество надписи от этого не улучшилось, и он стал искать скульптора, который возьмется за исполнение надгробия.. (Кстати, в этом году появится еще один памятник работы Соскиева - в подмосковном Воскресенске, военнослужащим, павшим в Чечне.)

Природа смилостивилась над пришедшими в тот день на кладбище и по-своему отдала дань автору: нескончаемые дожди, лившие в течение нескольких дней, вдруг как по мановению волшебной палочки прекратились, небо засинело, и вышло долгожданное солнце. Видно, и вправду светлым и добрым был человек, о котором одинаково тепло говорили и осетины, и русские из России, и русские парижане. Случайных людей, пожалуй, там не было. Пришли представители осетинской диаспоры во Франции и те, кто, как заметил Андрей Битов, по сложившейся российской культурной традиции любит не просто литературу, но и живого человека, создающего ее. Так, как мы все любим Пушкина.

Юрий Нечипоренко, президент созданного несколько лет назад московского общества друзей Газданова, вел торжественную церемонию, с неподдельной искренностью повествуя о любимом авторе, о священнодействии в его искусстве, о душевности, с которой тот сумел изобразить парижское дно в «Ночных разговорах», о его европейских новациях в русской литературе.

Гайто Газданов покинул родину в неполных шестнадцать лет вместе с Белой армией, странствовал по Европе, осел в Париже, крутил баранку такси и одновременно писал, работал на радиостанции «Свобода» и уже после смерти вернулся домой признанным классиком. Его литературное наследие: девять романов и несколько десятков рассказов - уже издано в России трехтомным собранием сочинений, к печати готовится четвертая книга. Современность Газданова в том, что он был тем свидетелем, который не навязывал своих образов или мнений читателю, а создавал в своих рассказах дружескую атмосферу. Опередив время, он воплотил в своем творчестве то, о чем мечтал Осип Мандельштам: чтобы писатель и читатель будущего были объединены и равны в собеседовании.

От имени русского Парижа на открытии выступил Дмитрий Михайлович Шаховской, но не как ученый, а как представитель поколения, воспитанного на литературных традициях «кипения и парения 30-х годов», времени расцвета русской литературы в изгнании. «Творчество писателя, - сказал он, - один из ярчайших примеров взаимоотношения родной культуры с французской, оно решало задачи, которые стоят и перед новым поколением русских славистов за рубежом».

От имени французских исследователей русской литературы выступил Рене Герра, тридцать лет назад провожавший писателя в последний путь. Герра говорил о незаурядном человеке, обладавшем большим остроумием и злой иронией, о писателе, который стал известен в эмигрантских кругах еще при жизни, сразу после публикации своих первых рассказов. О том, что французские издатели не баловали его, как и многих других писателей «незамеченного поколения», и нынешнее признание - своего рода реванш за прожитые в забвении годы.

Валерий Гергиев, главный дирижер Мариинского театра, земляк писателя, один из тех, кто продвигал проект памятника и словом и делом, приехал на торжественное открытие надгробия, несмотря на свою невероятную занятость на концертах. Он вспоминал, как, впервые попав в Париж 14 лет назад, зашел в русский книжный магазин, купил «Вечер у Клэр» и больше уже не расставался с книгами Газданова. «В семье, в общности друзей или коллег считается естественным, что после года или двух возникает символ, запечатлевающий ушедшего, как правило, в камне. Для меня было бы диким сознавать, - сказал маэстро, - что у моего отца или близкого друга нет надгробия. А сейчас мне приятно, что на дорогом сердцу каждого, кто любит российскую литературу, кладбище поставлен памятник человеку, который заслужил его своим жизненным порывом и литературными произведениями. Больше всего осетины хотели избежать ненужной показухи и нарочитой демонстрации, слава Богу, кажется, этого не произошло».

Андрей Битов читал отрывки из прозы писателя, на могиле лежали белые розы, и дух Гайто витал над его почитателями.

Время - высший судья. Через два года будет отмечаться столетие со дня рождения Гайто Газданова. Его наследие прошло испытание веком. Сейчас его творчество анализируют в диссертациях и в России, и в Америке. Пишут о большом русском писателе, сыне осетинского народа.

Париж

Перепечатывается с адреса:

http://www.rusmysl.ru/2001IV/4379/4379index.html