Народный журнал
       > НА ГЛАВНУЮ > РУССКОЕ ПОЛЕ > РОМАН-ГАЗЕТА >


Народный журнал

РОМАН-ГАЗЕТА

РОМАН-ГАЗЕТА


АДРЕСА И ЯВКИ
2014 ГОД
ИСТОРИЯ РГ
АРХИВ РГ
ДЕТСКАЯ РГ
МАГАЗИН РГ
80-ЛЕТИЕ РГ

 


ДРУГИЕ ЛИТ. ПРОЕКТЫ:

РОМАН-ГАЗЕТА
"МОЛОКО"
"РУССКАЯ ЖИЗНЬ"
СЛАВЯНСТВО
"ПОЛДЕНЬ"
"ПАРУС"
"ПОДЪЕМ"
"БЕЛЬСКИЕ ПРОСТОРЫ"
ЖУРНАЛ "СЛОВО"
"ВЕСТНИК МСПС"
"ПОДВИГ"
"СИБИРСКИЕ ОГНИ"
ГАЗДАНОВ
ПЛАТОНОВ
ФЛОРЕНСКИЙ
НАУКА

ХРОНОС. Всемирная история в интернете

Роман-газета детская № 1, 2010

Иван Бунин

О Чехове

( О Т Р Ы В О К И З В О С П О М И Н А Н И Й )

Я познакомился с ним в Москве, в конце девяносто пятого года. Видались мы тогда мельком, и я не упомянул бы об этом, если бы мне не запомнилось несколько очень характерных фраз его.

— Вы много пишете? — спросил он меня однажды.

Я ответил, что мало.

— Напрасно, — почти угрюмо сказал он своим низким грудным баритоном. — Нужно, знаете, работать... Не покладая рук... всю жизнь.

И, помолчав, без видимой связи прибавил:

— По-моему, написав рассказ, следует вычёркивать его начало и конец. Тут мы, беллетристы, больше всего врём... После таких мимолётных встреч и случайных разговоров, в которых были затронуты любимые темы Чехова — о том, что надо работать «не покладая рук» и быть в работе до аскетизма правдивым и простым, — мы не виделись до весны девяносто девятого года. Приехав на несколько дней в Ялту, я однажды вечером встретил Чехова на набережной.

В Москве, в девяносто пятом году, я увидел человека средних лет, в пенсне, одетого просто и приятно, довольно высокого, очень стройного и очень лёгкого в движениях. Встретил он меня приветливо, но так просто, что я — тогда ещё юноша, не привыкший к такому тону при первых встречах, — принял эту простоту за холодность. В Ялте я нашёл его сильно изменившимся: он похудел, потемнел в лице; во всём его облике попрежнему сквозило присущее ему изящество, однако это было изящество уже не молодого, а много пережившего и ещё более облагороженного пережитым человека. И голос его звучал уже мягче... Но в общем он был почти тот же, что в Москве: приветлив, но сдержан, говорил довольно оживлённо, но ещё более просто и кратко, и во время разговора всё думал о чём-то своём, предоставляя собеседнику самому улавливать переходы в скрытом течении своих мыслей, и всё глядел на море сквозь стёкла пенсне, слегка приподняв лицо...

На другое утро после встречи на набережной я поехал к нему на дачу. Ясно помню это весёлое солнечное утро, которое мы провели с Чеховым в его садике. Он был очень оживлён, много шутил и, между прочим, прочитал мне единственное, как он говорил, стихотворение, написанное им, — «Зайцы и китайцы, басня для детей». И с тех пор я начал бывать у него всё чаще и чаще, а потом стал и совсем своим человеком в его доме. Сообразно с этим, конечно, изменилось и отношение ко мне Чехова. Оно стало оживлённее, сердечнее... Но сдержанность осталась; и проявлялась она не только в обращении со мной, но и с людьми, самыми близкими ему, и означала она, как я убедился потом, не равнодушие, а нечто гораздо большее...

Белая каменная дача в Аутке, под южным солнцем и синим небом; её маленький садик, который с такой заботливостью разводил Чехов, всегда любивший цветы, деревья и животных; его кабинет, украшением которого служили только две-три картины Левитана да огромное полукруглое окно, открывавшее вид на утонувшую в садах долину реки Учан-Су и синий треугольник моря; те часы, дни, иногда даже месяцы, которые я проводил в этой даче, и то сознание близости к человеку, который пленял меня не только своим умом и талантом, но даже своим суровым голосом и своей детской улыбкой, останутся навсегда одним из самых лучших воспоминаний моей жизни. Был и он настроен ко мне дружески, иногда почти нежно. Но та сдержанность, о которой я упомянул, не покидала его даже в самые задушевные минуты наших разговоров. И она была во всём.

Он любил смех, но смеялся своим милым, заразительным смехом только тогда, когда кто-нибудь другой рассказывал что-нибудь смешное: сам он говорил самые смешные вещи без малейшей улыбки. Он очень любил шутки, нелепые прозвища, мистификации; в последние годы, как только ему хоть ненадолго становилось лучше, он был неистощим на них; но каким тонким комизмом вызывал он неудержимый смех! Бросит два-три слова, лукаво блеснёт глазом поверх пенсне... А его письма! Сколько милых шуток было в них всегда, при их совершенно спокойной форме!

…Ночь была тёплая, тихая, с ясным месяцем, с лёгкими белыми облаками, с редкими лучистыми звёздами в голубом глубоком небе. Экипаж мягко катился по белому шоссе, мы молчали, глядя на блестевшую тусклым золотом равнину моря. А потом пошел лес с лёгкими узорами теней, похожими на паутину, но уже по-весеннему нежный, красивый и задумчивый. Потом зачернели толпы кипарисов, возносившихся к лучистым звёздам. И когда мы оставили экипаж и тихо пошли под ними, мимо голубовато-бледных в лунном свете развалин дворца, Чехов внезапно сказал мне:

— Знаете, сколько лет ещё будут читать меня? Семь.

— Почему семь? — спросил я.

— Ну, семь с половиной.

— Нет, — сказал я. — Поэзия живёт долго, и чем дальше, тем сильнее.

Он ничего не ответил, но когда мы сели где-то на скамью, с которой снова открылся вид на блестящее в месячном свете море, он скинул пенсне и, поглядев на меня добрыми и усталыми глазами, сказал:

— Поэтами, милостивый государь, считаются только те, которые употребляют такие слова, как «серебристая даль», «аккорд» или «на бой, на бой, в борьбу со тьмой!».

— Вы грустны сегодня, Антон Павлович, — сказал я, глядя на его простое, доброе и прекрасное лицо, слегка бледное от лунного света.

Опустив глаза, он задумчиво копал концом палки мелкие камешки, но когда я сказал, что он грустен, он шутливо покосился на меня.

— Это вы грустны, — ответил он. — И грустны оттого, что потратились на извозчика.

А потом серьёзно прибавил:

— Читать же меня будут всё-таки только семь лет, а жить мне осталось и того меньше: шесть. Не говорите только об этом одесским репортёрам.

На этот раз он ошибся: он прожил меньше.

Умер он спокойно, без страданий, среди тишины и красоты летнего рассвета, который так любил всегда.

 



 

 

ХРОНОС-ПРОЕКТЫ



Главный редактор Юрий Козлов
Редактор-составитель Екатерина Рощина
Зав. производством Елена Шевцова
Компьютерная вёрстка и цветоделение Александр Муравенко
Художественное редактирование и макет Татьяна Погудина
Корректор Людмила Пономаренко
Финансовая группа Людмила Дьячкова
Зав.распространением Ирина Бродянская
Юрисконсульт Виктор Кудинов
Журнал выходит 2 раза в месяц
Подписные индексы в каталоге агентства «Роспечать»: 72766 - на полгода, 71899 - на год; для библиотек 20450 — на полгода 20451 — на год
Для подписчиков РФ осуществляется подиска по ценам предыдущего полугодия в «Каталоге изданий по льготной подписке» агентства «Роспечать».
Учредитель: ЗАО «Роман-газета» Адрес редакции: 107078, Москва, ул. Новая Басманная, 19.
Тел.редакции 8(499)261-84-61
Факс (8-499) 261-49-29
Распространение (8-499) 261-95-87
e-mail: rg@netman.ru; roman-gazeta-1927@yandex.ru Основан в 1995 г.
Журнал зарегистрирован в Комитете Российской Федерации по печати. Свидетельство о регистрации № 013684 от 27 июня 1995 г.
В розницу цена свободная

WEB-редактор Вячеслав Румянцев

РОМАН-ГАЗЕТА