МАСТЕР-КЛАСС

 

Поучительные эмблемы

Стихи с вырезанными по дереву рисунками
Роберта Льюиса Стивенсона

Впервые издано в Давосе
Ллойдом Осборном

 

Предисловие Ллойда Осборна

 

Со странным чувством, будучи уже немолодым, сажусь я за предисловие к книге, которую издал в двенадцать лет. Читатель, как я хочу, чтобы ты представил себе мальчика, что живет в Швейцарии на склоне горы и видит из окна крошечного домика раскинувшееся внизу селение Давос-Платц. Легочные больные, для которых этот климат считается целительным, приезжают сюда в последней надежде на выздоровление. Многие из них умирают.

Стояла зима; плавную линию горизонта нарушали врезавшиеся в небо заснеженные вершины гор; деревня - на городок это место не походило - была завалена снегом. Утро наступало поздно, солнце заходило рано. Ледяная неподвижная ночь отвоевала большую часть суток.

Мальчику было весело здесь! Он мог вволю кататься с горок, бегать на коньках, лепить снежки. Ему нравился морозный бодрящий воздух, лес, в котором росли елки, усыпанные искрящимся снегом. Да и дом, где он сейчас жил, с его кукольным театром и ручным печатным станком, не казался вынужденным пристанищем. Однако мальчик замечал, что и мать, и отчим не слишком здесь счастливы. Мать выглядела озабоченной, несколько раз он заставал ее плачущей. Отчим, которого он боготворил, исхудал и выглядел нездоровым. Отчима звали Роберт Луис Стивенсон. Он был не слишком удачливым писателем и оказался здесь только благодаря помощи богатых родителей из Эдинбурга. Однажды, сидя за уроками, мальчик случайно услышал поразившую его фразу: "Ничего не поделаешь, Фанни, я вынужден обратиться к отцу". От этих слов веяло такой безысходностью, что мальчик задумался, где бы раздобыть денег. Он сознавал, что недешево обходится отчиму. За одну его учебу в школе тот выкладывал сорок фунтов, не говоря уж о дополнительных занятиях с умирающим прусским офицером, который обучал немецкому языку по оригинальной методике, заставляя мальчика держать во рту складной нож для выработки правильного произношения.

Мальчик нашел себе работу в только что открывшемся отеле "Бельведер" - для субботних ночных концертов там требовались отпечатанные программки. Господин с черной бородой, в распоряжение которого он поступил, сразу предложил платить ему два с половиной франка за каждую сотню программок. То был свирепого вида господин с ужасными манерами, к тому же весьма строгий в вопросах правописания. Он не пропускал ни одной ошибочки. Стоило мальчику напечатать: "Песню "Ето было летом" исполняет Эдвин Смит", - и господин с черной бородой заставлял его переделывать всю работу заново. Иногда в отеле устраивались благотворительные базары, и тогда мальчику случалось печатать не только программки, но и объявления, приглашения, вывески. На одном из таких базаров он без труда продал за один пенс стихотворение отчима "Плач по оловянным солдатикам". А какую гордость он испытал, когда получил заказ на тысячу лотерейных билетиков!

У мальчика точно выросли крылья. Он написал и сам же издал тоненькую книжечку "Черный каньон, или Жизнь на Диком Западе". В качестве иллюстраций он использовал вырезки из журналов. Впоследствии эта книжечка не раз была выставлена на аукционе у Сотби. Вам крепко повезло, если вы купили ее там за двадцать пять фунтов, ведь теперь ее представляют как "Буклет из Давоса. Стивенсониана. Чрезвычайная редкость". Однако первоначальная цена книжки была шесть пенсов - в несколько раз больше, чем доход от отпечатанных программок.

Луис, так мальчик называл отчима, следил за этой издательской авантюрой с пристальным интересом. Вскоре и в нем проснулось авторское честолюбие и он с напускной несмелостью предложил мальчику рукопись книги "Не я, и другие стихотворения". Фирма "Осборн и Ко" немедленно приняла решение издать ее. Все 50 экземпляров книги были проданы мгновенно.

Издатель был потрясен, а автор прямо-таки ликовал, утверждая, что ни одна из его прежних книг не имела такого успеха. С пылом принялись они обсуждать следующую книгу, первое стихотворение для которой у Луиса уже было.

"Найти бы иллюстрации", - говорил издатель с сожалением. Все вырезки из журналов были использованы им для книжки "Черный каньон, или Жизнь на Диком Западе". Об иллюстрациях оставалось только мечтать. Хотя почему мечтать? Луис, человек умевший многое (он даже рисовал декорации), пообещал, что вырежет картинки по фретвуду. Слово "фретвуд" сейчас почти забыто, как забыто и само искусство вырезания по тоненькой дощечке, для которого нужны рисунок-основа, лобзик, ну и, разумеется, немалое терпение. Луис разрезал лист фретвуда на несколько маленьких квадратиков и задумался. В его распоряжении был только перочинный нож, настоящие инструменты появились позже. Однако за дело он взялся, и решительно.

Следующий день прошел в мучительном для издателя ожидании. Но вот наконец готова вырезанная на листе фретвуда гравюра к стихотворению "Сострадание". Теперь ее надо приклеить к деревянному бруску, чтобы она оказалась в печатном станке точно одной высоты с уже набранным текстом. Деревянный брусок нужного размера найден: О разочарование!.. На пробном оттиске рисунка не получилось. Автор и издатель глядели друг на друга в отчаяньи, однако им на помощь пришла женская смекалка. "Почему бы вам не подложить под брусок папиросную бумагу?" "Браво, Фанни!" Автор снова принялся подгонять высоту бруска. И снова оттиски, листки изведенной папиросной бумаги, беготня по лестнице в комнату, где жил мальчик и где температура остановилась на нулевой отметке. Но что за беда холод? Дела шли успешно! Мальчик печатал оттиск за оттиском, с восторгом наблюдая, как свежая краска, отпечатываясь на бумаге, повторяет страницу будущей книги.

На следующий день он отправился к умирающему швейцарцу, - половина населения Давоса непрерывно кашляла. Швейцарец жил с семьей в одной комнате и зарабатывал на жизнь тем что вырезал из дерева медведей. Ему-то и был показан образец - деревянный брусок с приклеенной к нему гравюрой. Может ли он вырезать дюжину брусков такого же размера из очень твердых - без единого сучка! - пород дерева? Швейцарец ответил утвердительно и принялся за дело.

Так были напечатаны "Поучительные эмблемы"; 90 экземпляров, по 6 пенсов за каждый. Успех книжки был оглушительный. Богатые постояльцы отеля "Бельведер" покупали сразу по три экземпляра. Друзья Луиса, оставшиеся в Англии и получившие книжку по почте, в письмах просили прислать им продолжение. Тем временем сам он работал как вол. Мальчик однажды слышал, как отчим признался знакомому: "Кто знал, каким подарком судьбы станут для меня эти гравюры! Когда я устаю писать, читать и думать, я занимаюсь ими и при этом получаю огромное удовольствие".

Скоро вышли в свет "Поучительные эмблемы 2", 90 экземпляров, по 9 пенсов за каждый. Они были приняты с тем же восторгом. Дела мальчика пошли в гору, ему даже удалось скопить около пяти фунтов. Однако ты ошибаешься, читатель, если думаешь, что он оставил то занятие, с которого начал. Нет, каждую неделю он, как и прежде, печатал сотню программок, мужественно снося придирки господина с черной бородой. Два с половиной франка есть два с половиной франка. Какой разумный человек откажется от регулярного заработка?

Две зимы минуло, мальчик продолжал ходить в школу, хотя учеба была ему неинтересна. Смерть прусского офицера освободила его от обязанности учить немецкий язык. Все что осталось у него в памяти от занятий - это вкус складного ножа во рту.

А потом мальчика отправили в Англию, в закрытый пансион, где под присмотром преподавателя находилось с полдюжины таких же мальчиков. Пролетел год. Домашняя типография отошла в прошлое.

Когда же наступили летние каникулы, повзрослевший мальчик снова увидел семью, на этот раз в шотландском городе Кингусси. Отчим, который преуспел в гравировании картин куда больше, чем мальчик в латыни, показал ему стихи и гравюры для новой книги "Резец и перо". Однако ручной печатный станок сломался. После безуспешных попыток починить его, они обратились к любезному хозяину частной типографии, находящейся в подвале крошечного магазинчика. Там и была напечатана книга "Резец и перо" - в виде, который оставлял желать лучшего.

Эта книга оказалась последним детищем фирмы "Осборн и Ко". Был написан рассказ в стихах "Пират и аптекарь". Из трех превосходных гравюр, выполненных для него, ни одна не увидела свет. Для рассказа "Удел строителя" так и не было сделано ни рисунка, ни гравюры. То был закат процветавшего когда-то дела, которое дало возможность посмеяться многим и многим людям.

Предисловие печатается
с незначительными сокращениями.

 

Не я
и другие стихотворения


1
Не я

Кто-то любит моря гладь,
Солнца свет.
Кто-то любит размышлять.
Кто-то нет.

Кто-то любит острый сыр.
Ест, шутя,
Сыр, что светится от дыр.
Но не я.

Кто-то любит буриме
И сонет.
Кто-то любит Мериме.
Кто-то нет.

Кто-то любит нападать,
Как змея.
Кто-то любит поболтать.
Но не я.

2

Примите - книжечка для вас.
Позвольте нам узнать сейчас
И ваше мнение
О тех стихах, что вышли в свет.
Они похожи на памфлет,
Но тем не менее.

Я признаю: небрежный слог
Любой из вас заметить мог,
Прочтя внимательно.
Однако это неспроста.
Всему виной размер листа
И рост издателя.

3

Как голос моряка
Срывается на крик
При виде маяка,
Что на пути возник,
Так и верблюд кричит,
Почуяв в небе дождь.
Где солнце, там лучи:
Во всем порядок схож.

Недолог жизни час.
А вот искусство вечно.
Цена ему подчас
Должна быть бесконечна.
Но грех себя хвалить:
Издатель и поэт
Им просят отвалить
Шесть пенсов - на обед.

4

Стихи писал для книжки,
Сказать придется мне,
ИЗВЕСТНЫЙ, но не слишком,
ПОЭТ, но не вполне.

Под стать ему издатель,
Что высоко в горах
Мечтал, чтобы читатель
Сказал с восторгом: "Ах!"

Они корпели месяц.
Потрать же пять минут,
Прочти с семьею вместе
И оцени их труд!

 

Поучительные эмблемы 1

Книга

Гляди, как прыгают детишки
Вокруг подаренной им книжки.
И ты последуй их примеру:
Порадуйся, попрыгай в меру.
С тем любопытством, что и дети,
Перелистай страницы эти.
Прочти хоть про себя, хоть вслух.
И к смыслу не останься глух.

 

Сострадание

В холодную лихую осень
Калека милостыню просит.
Богач поверх глядит, скучает,
Его беды не замечает.
Идет беспечно по аллее.
Настанет час, он пожалеет.

 

Покоритель вершин

Какой великолепный вид
С дороги путнику открыт!
Читатель, напряги свой взор:
Заснеженные цепи гор...
Орел парящий... Неба высь...
В героя моего вглядись.
Задумайся. Тебе, быть может,
Эмблема храбрым стать поможет.

 

Наглость

У тропки, что ведет к реке,
Стоит прохожий в котелке.
А рядом слон, - суров и грозен.
И нос его весьма курьезен.
Слон котелок присвоить хочет,
А ибис - в стороне - хохочет.

 

Гнев

В порыве гнева, в миг один,
Нетерпеливый господин
(Быть может, я, быть может, ты)
Другого сбросил с высоты.
Бедняга! Неразумный пыл
Ему вкус к радостям отбил.
Сегодня вечером, ей-Богу,
Он не порадуется грогу.

 

 

Поучительные эмблемы 2

Лодочка

В ненастный день, себе на горе
Та лодочка пустилась в море.
На берег выпрыгнуть посмел
Один, кто был не очень смел,
А тем, кто свой продолжил путь,
Пришлось в пучине потонуть.
:Пусть лодочка лежит на дне,
Но память о ненастном дне,
О том, как лодочка плыла,
Моя эмблема сберегла.

 

Рыбак

Рыбак, что ловит осетра,
Закинул удочку с утра.
Он у ручья сидит в тиши,
Весь день глядит на камыши.
А вечером без лишних слов
Домашним принесет улов.
И, Богу помолясь, с улыбкой,
Они поужинают рыбкой.

 

Случай с аббатом

Один почтеннейший аббат
Решил однажды выйти в сад.
Скворец с проворством акробата
Стал виться над плечом аббата.
Охотник - надо же случиться! -
В тот час охотился на птицу.
Стрельнул из лука как попало.
Стрела же не в скворца попала.
Навек запомните, ребята:
Не надо в сад пускать аббата.

 

Романтик

Идя нехоженой тропой,
С горы сорвался мой герой.
:К чему вершины покорять?
Напрасно времени не трать.
Приятней быть обычным малым
И спать под теплым одеялом.
Желаешь долго жить - уймись!
И делом, наконец, займись!

 

Пират с подзорною трубой

Приходит к морю в день любой
Пират с подзорною трубой.
Что ж, у пирата есть резон
Глядеть на Мальту, на Гудзон.
Он, я уверен, через год
Карманы золотом набьет.
Богат и уважаем станет
И быть пиратом перестанет.
Повсюду устремляя взор,
Стремись расширить кругозор!

 

Плач по оловянным солдатикам

Плач по оловянным солдатикам

В честь тех солдат, что как герои
На поле боя пали трое,
В честь тех, кто жизнь отдал свою,
Я песнь прощальную пою.
Сказать по правде, без охоты
Они, солдаты из пехоты,
Покинув теплую кровать,
Шагали в поле, - воевать.
Но мы под барабанный бой
Их кинули, несчастных, в бой.
Они бы бились, и неплохо.
Но начался обстрел горохом.
:Прости меня, прощальный стих!
Мы горевали не о них.
Мы дружно слезы утирали
И думали о генерале, -
О том из нас, кто, щедр и смел,
В кармане денег не имел,
Чтоб трем солдатам на подмогу
Купить еще солдат немного.

 

Резец и перо, или
Картинки, увиденные на природе,
с написанными по случаю стихами

Предисловие

В отличие от большинства,
Что лишь одной владеет властью,
Мне и РИСУНКИ, и СЛОВА
Послушны сделались, по счастью.

Они не спорят меж собой,
Когда я их пускаю в ход.
Их сочетание порой
Приносит денежный доход.

С недавних пор заметил я:
Сижу ли в роще, под сосной,
Бреду ли полем вдоль ручья,
Две музы следуют за мной.

Я вам признаюсь, наконец:
Мне трудно было бы без них.
Одна лелеет мой резец.
Другая жизнь вдувает в стих.

 

Опасная мельница

Над речкой мельница одна.
Уже который год
Почти разрушена она:
Но мельник в ней живет.

Весь день он слышит за стеной
Жужжанье колеса.
Творятся странные притом
Порою чудеса.

Вот ветер принялся гулять.
И воет, точно зверь.
Вот громко хлопнуло окно.
Открылась настежь дверь.

А вот, посудой дребезжа,
Подрагивает стол.
И неизвестно отчего
Скрипит щербатый пол.

От кухни затерялся ключ.
Не тикают часы.
И плесенью покрылись вдруг
Два круга колбасы.

Задуло в очаге огонь.
Из всех щелей сквозит.
"Похоже, - мельник говорит, -
Мне черт нанес визит".

 

Спор двух сосен

Могучая сосна нередко,
Волнуясь, шелестит соседке:
- Ты заняла чужое поле!
Не потерплю соседства боле!
Я главная. Ведь ствол твой уже: -

В ответ вторая: - Я не хуже!

- Ах, неучтивая соседка!
Нещадный ливень гнул мне ветки,
А я прохожих укрывала, -
И до того, как ты тут встала! -

Ей молодая, - шелестя:
- Тебя не будет - буду я. -

Так и бранятся до сих пор.
Рассудит время этот спор.

 

Разбойники

Уж солнце скрылось за горой.
Аполло Пэллин, мой герой,
Ведет разбойников отряд,
Минуя ряд скалистых гряд.

Но чу! - отряд, спустясь к реке,
Добычу видит вдалеке.
И, сразу силы обретя,
Спешит за ней, чуть не летя.

Потом кто маму видит в снах,
Кто курит, сидя на камнях,
Кто, как Аполло, лучший друг,
Задумчиво глядит на юг.
Пережидая ветер в Альпах,
Считает, сколько сняли скальпов.

 

Легкомысленный географ

Там, где на много миль вокруг
Лишь ручейка приветный звук,
Прервав на время свой вояж,
Обедает географ наш.
Он съел сухарик, два яйца
И выпил кружечку винца.

Зачем он на траву прилег?
Ведь за кустами носорог.
И львы рычащею толпой
Идут к ручью на водопой.
Однако он храпит: Увы! -
Ему не жалко головы.
Ну кто спасет его от бед?
Он превращается в обед.

Без остановки, вновь и вновь
С эмблемы тихо каплет кровь.
И вот чуть дрогнул мой резец,
Испортив линию вконец.
Он виноват. Поймем его.
Я извиняюсь за него.

 

Рыбак и дурак

Вот мост, где эхо всех дурачит.
И под мостом тем наудачу
Закинул удочку рыбак.
А на мосту стоит дурак.
Стоит и головой кивает,
За рыбаком не поспевает:
Держа дурацкую улыбку,
Прикинулся, что тащит рыбку.

Рыбак кричит: "Поймал ли, нет?"

"Да нет пока", - дурак в ответ.

 

Поучительные рассказы

Робин и Бен, или пират и аптекарь

Мои читатели, для вас
Сей леденящий кровь рассказ
Про судьбы разные людей.
Про столкновение идей.

Итак, про Бена и про Роба.
Они в Бристоле жили оба.
И оба радовались детству:
Играли в мячик по соседству,
Смеялись каждому приколу,
В воскресную ходили школу,
Носили белые рубашки
И в поле нюхали ромашки.

Они детьми дружили. Впрочем,
На первый взгляд, разнились очень.
Роб был сильней и выше, плюс
Горяч и храбр, как Роберт Брюс.
Бен был совсем не то, что Робин.
Приветлив, льстив, в речах подробен.
Он не любил купаться в море.
И пел порой в церковном хоре.

С годами стал красивым Роб.
Женившись и вогнавши в гроб
Одну богатенькую леди,
Свиреп, как белые медведи,
Он, овладев кулачным боем,
Стал ночью промышлять разбоем.

Потом надеть матроса робу
Внезапно захотелось Робу.
И он без слов ушел из дома.
Был нанят за бутылку рома
Матросом на какой-то бриг,
Что курс держал на материк.

А Бен меж тем, подобно брату,
Больному потакал аббату:
С улыбкой подавал лекарства,
Терпел упреки и мытарства,
Купал аббата по субботам:
И принят был с большой охотой, -
Когда откинул тот коньки, -
К аптекарю в ученики.

Покуда Роб, его приятель,
Корпя на вахтах, время тратил,
Бен анатомию учил.
И, получив ученый чин
(Итог усердья, не ума!),
В аптеке преуспел весьма.

А что же Роб? Он, с черным ногтем,
В тельняшке, что пропахла дегтем,
На двадцать пятой широте
Оставив мысль о доброте,
Чужие грабил корабли,
Считая франки и рубли.
Он стал в конце концов пиратом,
Жестоким, алчным и богатым.

А начинал он как матрос,
И драил палубу всерьез.
На пике же своей карьеры
Он жег суда, не зная меры.
И был в почете у пиратов,
Нося алмазы в сто каратов.

: Так незаметно, между делом,
В трудах лет двадцать пролетело.
И Роб однажды захотел
Увидеть свой родной удел,
На берег выпрыгнул в Бристоле,
Невспоминаемом дотоле.
Увидел снова те же лица.
Успел подраться и напиться,
В одной гостинице простой
Остановившись на постой.

Как ни печально, наш герой
Успеха не имел порой
Средь посетителей таверны.
Они прогнали бы, наверно,
Его на первых же порах,
Когда бы ни внушали страх
Его промасленные брюки,
Татуировка, серьги, руки,
Тельняшка, что пропахла дегтем,
Манера грубо двигать локтем,
Плевать, ругаться и не бриться:
Его привыкли сторониться.

А он в таверне, за столом,
Сидел, потягивая ром
И пиво, где белела пена.
Но вот однажды встретил Бена.

:В погожий день идя по лугу,
Бен так обрадовался другу,
Что обнял, не жалея платья:
Сердечны были их объятья.
В гостинице, где Роба знали,
Они дни детства вспоминали.
И Роб поведал другу повесть
О жизни, о карьере то есть.
С насмешкой оглядел он вдруг
Отлично скроенный сюртук
И галстук, и рубашку друга,
Что был совсем иного круга.

- Послушай, Бен, - сказал пират.
Ведь я счастливей во сто крат!
Я во сто крат тебя богаче, -
Я, ловкий джентльмен удачи.
То не пустой, поверь мне, звук:
Я золотом набил сундук. -

Бен покачал же головой.
- И это деньги?! Бог с тобой!
Все эти годы, милый Роб,
Ты подставлял под пули лоб.
Все двадцать лет работал ты:
А где же плата за труды?
Да, крепко же ты сел на мель,
Отплыв за тридевять земель.
Не лучше было бы, скажи,
Работать здесь, пусть за гроши?
Ну, скажем, отмеряя капли,
В аптеке торговать, - не так ли?
На свете способов немало
Набить карман, оставшись малым
Допропорядочным, как я,
Чтобы не плакала семья.
Все, что ты нажил вдалеке,
Ты прячешь в этом сундуке.
Я не привык играть ва-банк.
Мой капитал положен в банк.
Вот ты трудился на износ,
А кто ты есть?.. Простой матрос.
Я - джентльмен. И потому
Я в женушки себе возьму
Мисс Трелони, что благородна,
Богата, знатна и дородна.
Ее папаша, слышал я,
Известный в округе судья.
Когда-то, в восемнадцать лет,
Я ел похлебку на обед.
Теперь, когда мне тридцать восемь,
Я ем картофель "фри" с лососем.

Ах, Роб, ты позавидуй Бену,
Я был в Париже, видел Вену:

Пират задумался на миг:
- Но как ты этого достиг? -

Бен переносицу потер:
- Я не пират, но я хитер.
Наполни, Роб, и мой бокал:
Я ключ к богатству отыскал.
Кради немного, но почаще.
Иной все без разбора тащит,
Спеша разбогатеть: Глупец!
Его осудят наконец.
Пчелой, что добывает мед,
Летай, чтоб получать доход.
Вот я, - в аптеку поступил,
Когда аптекарем был Пилл.
Я мог украсть ну разве сдачу.
Когда он умер, - вот удача! -
Я стал аптекарем, и тут
С лихвою оправдал свой труд.
Сейчас же я умен особо.
Недавно юная особа
- Примеров мне не занимать! -
Пришла спасти больную мать.
Я тотчас же покинул стойку,
С улыбкой выписал настойку.
- Две ложки на ночь! - я изрек,
С наклейкой дал ей пузырек.
Помог особе молодой,
Наполнив пузырек : водой.

Роб охнул, точно взятый в плен.
- Но мать ее здорова, Бен?

- Ах, это: Погляди-ка, Роб,
Чей это там проносят гроб?..

Роб побледнел, взмахнул рукою.
- Я видел много, но такое!..

Чтоб мне копать себе могилу!
Чтоб мне забыть мою Камиллу!
Чтоб мне вовек не видеть воли!
Чтоб мне опять учиться в школе!
Чтоб мне огнем спалили кожу!
Чтоб мне туземец плюнул в рожу!
Чтоб мне скакать как воробью!..
Короче, я тебя убью! -

И, вынув саблю, Робин Бену
В секунду перерезал вену.
Бен не увидит неба синь.
И поделом ему. Аминь.

 

Перевод с английского Маши Лукашкиной

 

[в Пампасы]

 

МАСТЕР-КЛАСС

"Электронные пампасы" © 2001

Русское поле

ПЕРЕЙТИ: | XPOHOC | НАУКА | МОЛОКО | ГАЗДАНОВ | РОССИЯ | МГУ | СЛОВО | ГЕОСИНХРОНИЯ |

ссылка на XPOHOC

Rambler's Top100 Rambler's Top100