Надежда Белякова

Давно забылось, в какой стороне, в каком государстве…

Не вспомнить и в какие времена, но…

Словом жил-был король. Наказывал, когда гневался, приговаривая: «В лесу родился, пням Богу молился!»

Миловал и награждал, когда пребывал в благостном расположении духа, приговаривая при этом: «Все дураки, да все наши!»

Воевал и защищал границы своего королевства, когда соседи досаждали, забыв, как остры мечи и метки его стрелы.

Всякий раз, садясь на своего боевого коня, не упускал случая поострить: «Воевать - так не горевать. А горевать - так не воевать!»

Уж так ладно пословицы придумывались им на каждом шагу, словно сами собой слетали с его языка.

Словом, король как король. И, казалось, что все-то славно в его королевстве, и не о чем ему тужить. Но…

Но было в его жизни нечто такое, что печалило его. Бывало, вздохнет, задумавшись, и скажет вслух: «Эх король и народ все в землю пойдет!» И после этих слов еще пуще кручинится.

Стали советники его меж собой пошептываться: «Не иначе как, опасается, что забудется, истлеет в людской памяти и его имя, и воспоминания о величии его деяний.

А ведь в самую середку попали! Догадались шельмы!

Стали так да эдак к нему с разными советами подступать: «Де, мол, множество способов есть имя королевское его увековечить, и навеки бессмертным сделать».

А король стал очень внимательно к тем советам прислушиваться.

Вскоре к его двору потянулись со всех концов света различные мудрецы ученые, чародеи, невиданные, да и шарлатаны всякие, как водиться.

И всяк наперебой советует, как имя его навеки обессмертить.

Ну, точно, галки по весне налетели и галдят, галдят день деньской.

Он послушает, послушает, вздохнет в ответ: «Дальше Земли-матушки не упадешь» и «гость хозяину не указчик!»

Но кое-какие советы в его душу запали. Стал он по совету заморского мудреца башню аж до самого неба, до самых звезд строить. Для того, чтобы видно ее было во всех сторонах света, в самых далеких странах.

Вот, мол, всечасное напоминание о его величии нетленном людям разных стран и народов.

Опять же: острастка соседям. С башни той далеко видно будет, что в каких странах затевается.

А для проверки видимости послали того советчика, что это самое строительство присоветовал, в его родную страну. Благо, что она то и оказалась самой удаленной, что ни на есть заморской. Что бы доглядел, значит, видна ли башня в его стране. А ли нет? Как станет видна - можно строительство считать законченным. А чтобы не забывал, зачем его отослали в заморскую его родину, каждый месяц подводы снедью всякой нагруженные король ему отправлял. А обратно с той же оказией, регулярные ответы от того мудреца он получал: «Нет. Не видать

королевской башни из нашенских пределов. Строй дальше король». И так из года в год. И то верно, чем не мудрец - вот ведь придумал, как жизнь свою обустроить.

А башню тем временем уж почти до самого неба достроили. И звезды совсем близехонько видны стали.

И может быть, и было бы ее видно со всех концов света, если б не налетел ураган и … разметал ту башню, что гнездо птичье. Лишь груда камней осталась, вместо доброй памяти. Хорошо, что строить затеяли в чистом поле.

Еще пуще закручинился король с того дня. Многое другое затевал, но прислушался к совету другого мудреца и увлекся его предложением: «А ты - король всем странам и народам королем стань! Иди войной по всей Земле. Завоеванные страны к своему королевству присоединяй. И станут все страны единой страной жить. Каждый друг другу, хошь не хошь, а друг, брат и земляк! Вот и не станет вражды между королями. Единственным королем на всем белом свете править будешь. Станешь, как отец родной всем народам на Земле разом. И слава о тебе не иссякнет никогда. Повоюют по-началу народы, а потом пообвыкнутся. Благодарить станут. Еще бы: рай на всей Земле установишь».

Задумался король над таким советом.

 

«Эх! Дальше Земли не упадешь!» - сказал он и повелел собирать войско в великий поход. Войско большое у него было, сильное. Писаря верного тоже с собой взял.

А как же иначе? Что и как было в великом походе запечатлеть должно, как рай на Земле устанавливаться будет.

Сел на своего боевого коня, благословил сыновей на хозяйствование во всем королевстве на время его отсутствия, сказав на прощанье: «Дружный табун волков не боится».

Нашлось и для дочки доброе слово: «Наряжайся. Веселись. Молодая будешь не долго, а старая всю жизнь!»

Сел на коня и поскакал впереди своего войска в сторону соседнего королевства.

Воевал усердно, и поначалу, даже успешно. Одну страну за другой покорял и, присоединив к своему королевству. Всеобщее братство утверждал.

Да только, чем дальше от своего королевства удалялся, тем все более и более слабел. А вскоре оказался и вовсе отрезанным от подмоги из родной страны.

И начали его войско бить. Бить всем миром и покоренные «братья» и те, кого не успел покорить.

И стал он силу терять и начал понимать, что: «В соседи за умом не пойдешь».

А как стал потери подсчитывать, увидал, что сталось с его некогда великим войском, так и сказал: «Коза с волком тягалась, только рога и копыта остались!»

Но не до смеха было выжившим. Им бы уцелеть, до дома добраться, куда ж там весь мир покорять.

Снял король корону с головы да в котомку спрятал. Стоит перед войском точно нищий. Да и остатки его войска не лучше выглядят.

 

«Нищему собраться - только подпоясаться» - вымолвил король. С тем и повернули в сторону откуда пришли, но теперь под видом нищих бродяжек.

И вот пробираются меж городов и деревень по которым проскакало когда-то войско под цокот копыт и звуки победного марша…

Шел король и видел: сколько горя он принес, и только бранью его имя поминают.

 

«Воевал - воевал, только войско потерял» - сокрушался он, видя все то бесчисленное разорение, которое принес соседям.

Долго шли они к родному королевству. И было то их немного, а дошло только двое. Сам король и верный его писарь. А как подошли они к воротам родного королевства, где как и раньше толпились нищие и бродяги, присел он рядом с убогим побирушкой мальчишкой в тенечке и сказал: «Эх! Дома пан, в людях болван!»

«Эй! Ты что на мое место сел?!» - возмутился сидящий побирушка. От возмущения он вскочил на обе, как оказалось, совершенно здоровые ноги. А ведь изображал, что ходить не может. «Я здесь всю жизнь побираюсь, с самого рождения. А ты… явился! Ты кто такой?!» - негодовал побирушка.

 

«Я твой король» - возмутился утомленный и опечаленный король.

 

«Ты - король? Ха - ха! Ловко придумано. Думаешь коль ты король - больше подадут?» - и смеясь от души, мальчишка прыгал и танцевал, дразня короля. Все вокруг тоже смеялись, глядя на него.

 

«Нет» - возразил король - «Мне милостыня не нужна. А что я - король, видимо, все в моем королевстве уже забыли» - с этими словами он достал из котомки корону и одел ее на голову мальчишки-побирушки.

 

«Вот - носи. Может быть и вправду тебе, как королю больше подадут».

Изумились люди завороженные сверканием золота и драгоценных камней на лохматой голове нищего мальчишки.

 

«Какой я король! Никто меня не помнит, не ждет. Жизнь идет в царстве своим чередом и …. Дважды не умирать» - сказал он писарю -

 

«Прощай и спасибо за верную службу, друг ты мой сердечный! Вижу теперь, что ничего-то доброго в людской памяти обо мне не останется. Потому что ничего из задуманного не удалось».

- «А вот! Посмотри король! Всю жизнь за тобой записывал. Твои пословицы, присказки - ни одной не упустил» - утешал его писарь, открывая свою котомку и доставая мелким почерком написанные, пожелтевшие листы. Это были те самые пословицы, которые так легко и весело, как зрелые плоды в конце лета слетают с деревьев и кустов, слетали с его губ. Ведь всю жизнь он был мастер и выдумщик на всякие присказки.

Но король не успел разделить радости своего писаря. Дух его отлетел. А налетевший ветер подхватил и разметал листы, столько лет хранимые королевским писарем. И они разлетелись, гонимые то одним, то другим ветром в разные стороны и страны.

Кто нашел… прочитал. Вспомнил и кстати, сказал. «Слухом Земля полниться» - как говориться. Так и бродят меж людей пословицы того короля. Хотя имя его забылось, как и имя писаря, сохранившего их. Вспоминаются и шутки-прибаутки, про то что был такой король, что на нищего корону надел, что бы больше милостыньку подавали.