|
|
Русское Философское Общество им Н. Н. Страхова Общественный Совет
журнала
ФИЛОСОФСКАЯ КУЛЬТУРА
Журнал русской интеллигенции
№ 2
июль –
декабрь 2005, Санкт-Петербург
О задачах литературного Альманаха
(Письмо в редакцию)
"Земля слухом полнится", поэтому не удивительно, что писательское
сообщество узнало о планах редакции журнала "ФК": издавать собственное
литературное приложение∗ – Альманах философской прозы и поэзии – раньше, чем
об этих планах было объявлено. Разумеется, на эту тему нужен обстоятельный
разговор. Однако, прежде чем рассуждать о предстоящих литературных делах, я
задаю себе вопрос по поводу дел начатых: правомерно ли название журнала,
который я уже держу в руках? Может ли философия, сама являясь частью
культуры, претендовать на то, чтобы противопоставить одну из них как
философскую другой, как не-философской – ибо возможно ли разделять культуру
на части? Или имеется в виду только сам способ размышлений, культура
философствования? К тому же – да и нужна ли письменная философия обществу?
Не ограничиться ли ее любителям, коих, быть может, насчитывается всего
только горстка, собраниями в узком кругу за чашкой чая, или бутылкой вина?
Но сказал Философ, что не бывает великой нации без собственной Метафизики, и
если под последней понимать героическую попытку самопостижения Духа, то она
сродни тому, что происходит с человеком, когда он обретает сознание после
рождения или беспамятства, и говорит: Это я! Я есть! – и поэтому до рождения
Метафизики наше бытие в качестве отдельного, особенного, самодостаточного –
бессознательно.
Однако, менее ли важны музыка, литература, зодчество, научное творчество?
Разве в них не проявляется и не выявляется национальный Дух, быть может даже
более широко, более всеобще, более "народно"? Ибо если Дух нации достигает
самоосознания только в Метафизике, то может показаться, что все, кто ее не
знает, не принадлежат к существенному в нации. Но это не так, история и
культура доказывают, что выразителями национального духа становятся
представители самых разнообразных слоев народа, в том числе не обработанных
резцом утонченной культуры, ибо дух дышет где хочет, да и к тому же,
метафизическое проявляется не только в своей непосредственной форме, но и во
всех частях культуры в целом, в том числе в формах крестьянского быта.
Отсутствует оно только в той части древней формулы, в которой выразились
низкие культурные (или, скорее, антикультурные) потребности городского
плебса, иначе говоря, черни: "хлеба и зрелищ!"
Но если метафизическое существует и выявляется не только в Метафизике, не
только в философии как таковой, то самоосознание и не может ею ограничиться,
тем более в России, где самосознание нации проявляется по пре-имуществу в
языке и литературе. И поэтому намерение Редакции журнала «Философская
Культура» учредить и издавать в качестве своего приложения общедоступный
литературный альманах – оправдано и своевременно.
Но не избежать мне и второго вопроса, вызванного подзаголовком в названии:
"журнал русской интеллигенции" – что значит быть русским, и кто он, "русский
интеллигент"?
Относятся ли к ним Чаадаев, Писарев, народники и социал-демократы, Багрицкий
и Пастернак?
Относится ли термин "русский интеллигент" только к географии, или имеет
глубинное национальное содержание – по духу, рождению, культуре и способу
действования?
То отношение к миру, в котором национальные интересы и идеалы являются
приоритетными, естественно назвать национализмом – но современный культурный
человек как христианской проповедью братства во Христе (хотя и повторял
Христос, что Он пришел спасти Свой народ), так и социалистической и
демократической пропагандой всеобщности как цели истории приучен видеть в
национализме источник вражды и разъединения. Что мы противопоставим
предубеждению антинационального воспитания – только ли привязанность к роду
и племени, то есть, природный инстинкт, который сам по себе еще не бывает
плох, но, представляя низшую степень национального осознания, может служить
орудием грубых и низких интересов? Нет. И национализм не призван
культивировать исключительность и высокомерие, его основание – в духе, а не
во плоти! Именно поэтому нам не по пути с проповедниками вражды и ненависти,
даже если они клянутся верностью России. Уважение к чужим языкам и ко всякой
отдельной национальной культуре как проявлению Божественного замысла о
человечестве неотрывно в нас от нашей принадлежности к русскому.
Задача русского литератора – не ругать чужое и восхвалять собственное, а
писать правду, писать горячо, искренне, талантливо и оригинально, утверждая
русскость, а не отрицая ее; утвердить существование русской культуры,
России, русского народа, отстоять их самобытность и само бытие перед
натиском нивелирующего космополитизма и общечеловечества. Именно это я и
называю просвещенным, или сознательным русским национализмом, в который не
входит верность какой-либо узкой идеологии и исповедание так называемой
государственности, то есть преданность той или иной форме политической
власти. Русский писатель не клянется служить ни монархии, ни православию, ни
социализму, ни демократии, но только истине и России.
Для русского Россия не растекается бескрайне до умозрительной так называемой
Евразии, которой исторически никогда не существовало, и не замыкается в
пределах мифических скифов, венедов и россов, отгороженных от остальной
Европы. Основой русскости являются самосознание и русский дух; поэтому,
может быть, мы не слишком погрешим против истины, если скажем, что русский –
всякий, кто читает и любит Пушкина и чувствует русскость в душе – "и гордый
внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус, и друг степей калмык".
Так, следовательно, литературный альманах должен помочь Философскому журналу
ответить на главный вопрос, определяющий судьбу государства, народа и
каждого русского: на каких основаниях строить новую Россию? Является ли
достаточным основанием "просвещенный национализм", и в чем он состоит?
Враги национального самоопределения человека и государства яростно
набросятся на сторонников национализма, начнут к ним приклеивать ярлыки
шовинизма, расизма, юдофобии, фашизма. Но разве не патриотизм является
идеологией США, разве не провозглашает американский президент, что "Америка
превыше всего"?
Возможно, смутит идея "национализма" и благонамеренного читателя, и он тоже
начнет приводить примеры то из нашествия Чингисхана, то из Крестовых
походов, то из "Дранг нах Остен".
Но да ведь и всякая идея неоднородна и таит в себе опасности. Идея
социальной справедливости в России привела к большевизму, в Европе – к
социальному партнерству.
И христианство не всегда было последовательно в проповеди любви – достаточно
спросить об этом у жертв Инквизиции, или у сторонников старой веры, которых
теснили в России до начала двадцатого столетия.
Национализм как утверждение национально-духовного основания личности,
культуры и государства не проповедует вражду к другим; напротив, именно
подавление национального чувства чревато взрывом ненависти. Поэтому-то я
говорю о сознательном, или просвещенном национализме, и считаю уместным на
страницах литературного приложения диалог сторонников различного понимания
национальной идеи, различных способов ее осознания и выражения.
Нам еще предстоит не только ответить на вопрос, станет ли национализм
основанием России, но и кто составляет Русский народ, что такое русскость,
можно ли говорить о едином "сверхнароде" России.
Следующий исключительно важный вопрос – взаимоотношения между личностью,
обществом и государством – должна ли Россия прежде всего быть сильным
государством, для которого личность только строительный матерьял – а к
необходимости такого умаления личности склоняется, к сожалению, русское
национальное сознание до сего дня, от монархического сознания до
коммунистического, – или именно в полноценной богатой личности – источник
духовно совершенного общества и государства?
Сначала ли плоть, и уже затем – дух, сначала государственная сила и
благополучие большинства, во имя которых можно пожертвовать и философией
(да, очевидно, и литературой, и культурой в целом), как считает влиятельный
московский философ (газета "Завтра", 4 января 2006 года), и "где пушки, там
философия", – или именно в духовной немощи – основания русских бед?
И, наконец – каковы должны быть взаимоотношения между церковью, личностью и
культурой – суверенны ли личность и культура, они ли источник жизни (и
культура именно как национальная культура, как самораскрытие русского Духа),
или вера обнимает собою всего человека, так что культура занимает по
отношению к ней подчиненное положение, а личность растворяется в вере, даже
стремится в ней раствориться?
------
Но, все же, есть ли необходимость в новом литературном издании, когда их и
так – тысячи, когда пишущих – больше, чем читателей, и не пишут только
ленивые? Тем более, что и признанных журналов, имеющих свой широкий круг
почитателей, немало – Наш Современник, Новый Мир, Нева, Москва?
Однако, каждый из перечисленных журналов односторонен, не претендует на
объединение читателей и литераторов вокруг достаточно ясной, исторически
обусловленной и жизненно важной идеи и, одновременно, недостаточно
определенно заявляет свою гражданскую, философскую, историческую позицию,
так что объединяет подчас и волков и козлищ в один лагерь.
Так обстоит дело со сторонниками нынешнего "демократического" лагеря, так же
обстоит дело и с приверженцами патриотизма.
К тому же, многие из так называемых патриотов полагают, что все ответы на
вопросы современности находятся в прошлом, что достаточно произнести как
заклинание "символ веры" Российской Империи: "Православие, Самодержавие,
Народность" – и ответ найден – так ли это?
Нет, не умаляя значимость прошлого, мы должны твердо заявить, что содержание
русской литературы не обнимается указанной формулой, потому что ни
православие, ни монархическая идея, ни даже идея народности не являются ни
достаточным, ни необходимым условием того, чтобы творчество проявляло себя
выразительно, глубоко и почвенно, чтобы быть достойным литературы и быть
вполне русским – самосознание нации проявляется не только в утверждении, но
и в отрицании и критике, и как бы там ни было, но русскими писателями
являются и европеец Вяземский, и атеист Герцен, анархист Михаил Бакунин и
социалист Твардовский; вполне русские Тургенев, Розанов, Даниил Андреев; и в
то же время претендующие на почвенность Нилус, Горький, Шолохов, не говоря
уж о "славной когорте" казенных советских писателей, даже пишущих "от станка
и сохи" – односторонне партийны.
Следовательно, издание, которое объединяет литературный цех не по
профессиональному признаку, а преимущественно по тому, насколько творчество
является национальным, издание, которое выражает собою русскость как
важнейшее качество личности, раскрывает и объясняет, что же это значит –
быть русским – такое издание насущно необходимо, ибо, по существу, никогда
еще за всю историю России его не было, как не было и русской партии и
русской идеологии.
Помочь самосознанию всякого мыслящего человека, даже далекого пока от
философии – вот наша задача, ибо понятие самосознания относится не только к
индивидуальности (безличному Я, чистой субъектности, к тому, что всего лишь
отличает Я от не-Я), но и к личности в целом (то есть наделенной плотью,
душой, характером, полом, национальной принадлежностью, историей и
культурой), и к личности-нации, и к Духу как нетождественному с миром.
Самосознание, начинаясь с мыслящего человека, распространяется на нацию как
отдельное Я в среде народов и на Дух как творческое и сознающее Я мира.
Однако, подлинно ли существует сама философия как духовная действительность
и необходимость, не заменимая ни наукой, ни "методологией познания", и если
она существует, то чтó она из себя представляет, соответствует ли в своем
теперешнем бытии своему предназначению, и если нет, то какова она должна
быть? Вопрос этот сродни тому, что спрашивает себя человек: тáк ли живу? И –
что делать? А иногда и – кто виноват? Недавнее социалистическое прошлое
показало нам, что в то время, когда большинство образованных людей (тем паче
– необразованных), и в том числе философов, полагало, что философия уже
почти окончательно ("в главном и основном") ответила на свои вопросы и на
вопросы, стоящие перед "прогрессивным человечеством", что истина уже
найдена, и только остается готовый ее дом отделывать по мелочам, кое-где
кусок обоев подклеить, в уголочке подкрасить – что в это-то время философия
как раз практически не существовала, может быть лишь в узких кружках на
кухне за рюмкой водки… Да и в другие времена очень часто под именем
философии царствовало и торжествовало черт его знает что, и сегодня одни,
почитатели Маркса, вполне удовлетворены его ответами на все вопросы, которые
возникают в их бедных "одномерных" душах, другие, почитатели вечной книги,
блаженны нищенством духа, и также убеждены, что в ней содержится всё, и не
надо лукаво мудрствовать, третьи читают и перечитывают Рерихов и Блаватскую…
или авторов "мертвой воды"… четвертые, самые благонамеренные, с помощью
алгебры и геометрии, химии и физики, весов и мензурки, "мелкоскопа" и
здравого смысла составили себе ясное представление о происхождении и
устройстве мироздания, взвесили и измерили все и в душе и вселенной вплоть
до "мельчайших", и абсолютно не способны понять смысл и необходимость
спекулятивных рассуждений… и в крайнем случае, полагают, что наука и есть
философия!
Так к кому же обращаться, кого просвещать? И если уж существует жажда
умозрения у горстки, то не ограничиться ли ею, а не стремиться привлечь к
умозрению еще и литературу? Тем более, что с нею как будто всё ясно, и
большинство общества все еще полагает, что ставит и разрешает она
общественно-значимые проблемы, и что ее достоинства определяются тем,
насколько выражается в ее произведениях не индивидуальное, частное и
неповторимое, а общее, так называемое "типическое", и что действуют в ней не
живые и своеобразные личности, а – типы… Что литература выражает в своем
содержании одну из форм познания, аналогичную научному, а скорее даже
дополнительную к нему, как и философия…
Но сегодня начинает преобладать еще худшая точка зрения, согласно которой
удел искусства в целом – служить развлечению, утолять жажду зрелища, или, в
крайнем случае, быть способом интеллектуальной игры – и по этому пути идет
чуть ли не вся европейская литература.
Впрочем, не лучше и те, кто полагает, что литература и является философией,
подобно науке, что "если хочешь заняться философией, напиши роман"
(торжественно повторяет московский философ слова Альбера Камю). Что вся
философия содержится в произведениях Достоевского, или Акутагавы, или в
бесконечных коробах листьев Розанова.
В частном письме невозможно ответить ни на одно из высказанных недоумений, и
нужна ли философия литературе и наоборот, предстоит объяснить только в живом
деле – в деле издания предполагаемого литературного приложения к
философскому журналу.
Философ апеллирует к своей собственной душе, но выражает запросы своего ума
и духа в форме всеобщего, открывает во временных вещах и явлениях
ноуменальное; писатель также апеллирует к своей собственной душе, но
выражает запросы своего ума и духа в форме личного, индивидуального,
открывает во всеобщем временное, феноменальное.
Наташа Ростова и Анна Каренина, Дама с камелиями и Манон Леско любят и
страдают только так, как они сами любят и страдают, и про их любовь нельзя
сказать, что она «долготерпит, милосердствует, …не завидует, …не
превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не
раздражается, не мыслит зла …; все покрывает, всему верит, всего надеется,
все переносит» – нет, в жизни все обстоит сложнее.
Отношения философии и литературы противоречивы в такой же степени, как и
отношения философии и культуры в целом. Поразительным образом эти
противоречия содержатся уже в самом названии философского журнала.
Содержание его не является философией культуры, хотя философским проблемам
культуры естественным образом посвящены уже и теперь многие статьи журнала.
Философия в своем непосредственном, так сказать, узком смысле слова,
философия как метафизика составляет центральное ядро журнала; но если не
может существовать культура (и наука) без философии, то также несущественна
философия отдельно от культуры. "Философская культура" означает и культуру в
ее наиболее высокой области, и саму форму философского умозрения.
Русский Литератор
Примечания:
* См. Анонс в конце данного номера. (прим ред.)
|
