|
|
ПЕРЕЖИТОЕ
Зензинов В.М. Пережитое. Нью-Йорк. Издательство им. Чехова. 1953.
8. НА ПАРТИЙНОМ СЪЕЗДЕ
Незнакомым с общей обстановкой того времени может показаться странным, каким
образом царское правительство допустило съезд русской революционной партии в
Финляндии.
Но в то время (1905-1910) между русским правительством и Финляндией существовали
очень своеобразные отношения, которые сейчас кажутся почти невероятными.
Финляндия пользовалась некоторой государственной самостоятельностью: она имела
свой собственный парламент (в то время как в России требование народного
представительства считалось согласно существовавшим законам государственным
преступлением), имела свою собственную монетную систему, свои почтовые марки, а
ее население было освобождено от несения воинской повинности в России.
Самостоятельна была в своих действиях и финская полиция — аресты (по уголовному
или политическому делу) на территории Финляндии могла производить только финская
полиция. Правда, в исключительных случаях ареста по политическим делам иногда
требовал и Петербург, но самый арест должен был произвести финский лендсман
(представитель полиции). В таких случаях финские власти обычно предупреждали
того, кого Петербург требовал арестовать — и предупрежденный благополучно
скрывался «за пределы досягаемости». Правая русская пресса давно уже негодовала
по этому поводу и с возмущением указывала на то, что русские революционеры имеют
под Петербургом свою «Швейцарию»...
Позднее русская полиция добилась права или вернее возможности самой производить
в Финляндии нужные ей обыски и аресты, но к тому времени, о котором я говорю,
было именно такое странное положение, какое я описываю. Финская граница (в
Белоострове) находилась всего лишь в двух часах езды по железной дороге от
Петербурга — и, добравшись до нее, русский революционер мог уже считать себя в
относительной безопасности. Задача заключалась в том, чтобы благополучно
миновать жандармов и шпионов на Финляндском вокзале в самом Петербурге, доехать
до Белоострова, там тоже не попасть в руки русских жандармов, а затем, переехав
русско-финскую границу, вы уже могли вздохнуть свободно.
Заграничных паспортов при этом не требовалось, хотя иногда жандарм и
просматривал ваш русский паспорт — но у какого же порядочного революционера не
было тогда в кармане фальшивого паспорта? Конечно, в Белоострове шпионы нашего
брата караулили, но в большой толпе проезжающих, при наличии многих поездов в
день в том и другом направлении, уследить за всеми было трудно.
Правительство, разумеется, могло не допустить нашего съезда, если бы того
хотело, произведя нужное давление на финскую администрацию или послав
достаточное количество своих агентов на Иматру. О самом съезде оно не могло не
знать, так как на нем присутствовал с самого начала Азеф.
Очевидно, оно считало более выгодным наблюдать изнутри за съездом, чем его
ликвидировать. Это вовсе не так непонятно, как может показаться на первый
взгляд. Представьте себе, что вы имеете дело с организацией заговорщиков. Вы
можете их всех захватить живыми до того, как они приступят к осуществлению
своего заговора. Но если у вас есть возможность проникнуть в их среду, изнутри
следить за их деятельностью, узнать все их планы на ближайшее будущее, то, быть
может, вам будет казаться более выгодным второй способ действия, потому что при
этом можно захватить гораздо большую добычу. Так, вероятно, рассуждало и
правительство: для него было интереснее следить за деятельностью нашей партии
через внутренних предателей и провокаторов, чем не допустить самого съезда
партии.
Многие даже думали, что существование революционной партии может быть вообще
выгодным для полиции — этим оправдывается деятельность полиции, ее организация,
ее усиление, ее расходы. Так действовала полиция всех времен и всех народов.
Тиранам и деспотам старого и нового времени надо постоянно напоминать, что их
власть и самая их жизнь находятся в опасности и что только усиление
существующего полицейского аппарата может их спасти. Такова же, вероятно,
приблизительно была психология и политика русского полицейского аппарата времени
самодержавия. Вот почему был допущен и наш съезд на Иматре, хотя, несомненно,
правительство знало о нем (хотя бы через того же Азефа) и могло его разогнать,
если бы хотело. Но оно тогда этого не сделало.
Мы знали, что партийный съезд должен состояться где-то в Финляндии, но где
именно, нам было неизвестно. Нам был лишь указан адрес в Выборге. То был адрес
адвокатской конторы Фурухельма — огромного человека с большой рыжей бородой. Как
я позднее узнал, финский — вернее шведский — адвокат Фурухельм был одним из
видных руководителей революционной финской партии — Партии Активного
Сопротивления, боровшейся с русским самодержавием за государственную
независимость и свободу Финляндии. Член этой партии Шаумян убил в 1904 году
русского губернатора графа Бобрикова в Гельсингфорсе, управлявшего Финляндией, и
тут же на месте застрелился. Эта революционная финская партия оказывала нашей
партии в то время и позднее большие услуги. Фурухельм направлял являвшихся к
нему дальше — на Иматру, в четырех часах езды по железной дороге от Выборга.
Иматра — знаменитый водопад, на который летом и зимой ездило много туристов как
из самой Финляндии, так и со всех концов России. Съезд нашей партии должен был
состояться в находившемся близ Иматры «Отеле Туристов», принадлежавшем также
члену Партии Активного Сопротивления.
Съезд был назначен на 29-ое декабря (1905 г. ст. ст.), но съезжаться на него
депутаты со всех концов России начали за несколько дней раньше.
Бунаков-Фондаминский, Руднев и я приехали на Иматру на Рождество. Мы застали уже
там Марка Натансона, Виктора Чернова, Илью Рубановича, Азефа, Василия Леоновича
и других, которые были его организаторами. У нас было несколько свободных дней,
которые были использованы для подготовительных работ, а главное — для обсуждения
того проекта партийной программы, которая должна была быть предложена съезду.
Помню длинный холодный коридор в большом здании деревянной гостиницы, комнаты по
обеим сторонам его и большую ресторанную залу, в которой и должен был состояться
наш съезд. Гостиница стояла немного в стороне от водопада — в снегу, и, конечно,
пока мы в ней заседали, никого посторонних и гостей хозяин в нее не пускал —
«все номера уже заняты туристами».
Делегаты на съезд съезжались со всех концов России — с севера и юга, с Волги и с
запада, с Кавказа, Урала и даже из Сибири. На этом съезде была представлена 51
организация, причем от некоторых организаций было по несколько представителей —
всего, вероятно, собралось от 120 до 150 человек. Среди них было не меньше трех
десятков, кого я знал уже раньше — по встречам заграницей и в самой России.
Легко себе представить, каким праздником для всех нас был этот съезд. На нем
впервые встретились многие, кто раньше лишь слышали друг о друге, кто виделись в
самой России лишь украдкой, оберегаясь и спасаясь от шпионов и полиции. Тут,
наконец, в свободной обстановке мы могли собраться и обсудить стоявшие перед
нами задачи и вопросы.
Основными вопросами нашего съезда были — программа и организационный устав. Ведь
этот съезд — первый съезд партии социалистов-революционеров — был по существу
учредительным. Атмосфера на нем царила товарищеская — можно сказать, братская.
Это всего лучше сказалось на третий день съезда, 31-го декабря вечером, когда,
после закрытия вечернего заседания (обычно происходили два заседания в день —
утреннее и вечернее), все собрались вместе в большой зале для встречи Нового
года. Здесь был цвет нашей партии, ее наиболее видные и опытные работники,
лучшие организаторы и ораторы.
Но были также и люди старшего поколения — участники движения в народ (1873-1876
гг.), партии «Земли и Воли» (1876-1878) и партии «Народная Воля» (1878-1881 гг.)
— Николай Чайковский, Марк Натансон, Бонч-Осмоловский, Осип Минор, Илья
Рубанович. Интересную речь произнес один из старейших участников нашего съезда,
Марк Андреевич Натансон, вспоминавший даже о таких далеких временах, как 1869
год...
Он рассказал нам о легендарной фигуре Сергея Нечаева, который в своем
революционном фанатизме не останавливался ни перед какими средствами. Натансон,
тогда еще юноша, вместе со своими друзьями увлекался самообразованием — книгами,
наукой. И Нечаев, боясь, что из этого кружка не получится революционеров,
написал на них анонимный донос в полицию — он надеялся, что пройдя арест,
тюрьму, ссылку, молодые люди ожесточатся, получат нужный политический опыт и
закал — превратятся в революционеров. Для нас, молодых участников съезда, речи
стариков звучали, как голос истории. Марку Андреевичу Натансону, помню, отвечала
от имени молодого поколения молодая девушка, делегатка из Смоленской губернии.
Думаю, что эта встреча на партийном съезде Нового 1906-го года — у всех
участников этого вечера осталась в памяти на всю жизнь.
Кроме программы и организационного устава — души и тела каждой политической
партии — на очереди стояли и практические политические и тактические вопросы.
Самым главным из них было отношение к Государственной Думе, которая созывалась
весной 1906 года.
Наш съезд единогласно принял как бойкот Государственной Думы, так и выборов в
нее, что говорило не столько о глубине понимания политического положения,
сколько о революционном настроении собравшихся. — Чем правее и даже
черносотеннее будет состав будущей Государственной Думы (один из ораторов даже
сказал: «чем больше в ней будет мерзавцев»), — тем лучше, потому что тем легче с
ней будет бороться, — таков был основной мотив речей ораторов при обсуждении и
выработке тактики по отношению к Государственной Думе.
Как известно, фактически первая Государственная Дума по своему составу была в
достаточной мере «левой», что было неожиданным не только для правых, которые уже
заранее праздновали свое торжество, но и для левых... Недаром эту первую
Государственную Думу назвали «Думой народного гнева» и не случайно она была
затем правительством распущена. Эта ошибка и «правых» и «левых» в оценке будущей
Государственной Думы была очень характерна — она свидетельствовала о разрыве,
который существовал между политиками того времени и широкими слоями населения.
Среди делегатов нашего съезда были рабочие, крестьяне (те и другие не в очень
большом количестве), студенты, учителя, земские служащие, профессиональные
революционеры, т. е. жившие по нелегальным паспортам. Преобладали интеллигенты.
Люди разных профессий, разного положения и возраста — от 20 до 55 лет. Всего
больше было в возрасте от 22 до 27-28 лет. Наша московская организация была
представлена Рудневым, Бунаковым-Фондаминским и Марком Вишняком. Вадим Руднев
имел правую руку на перевязи — память о московских баррикадах.
На съезде был выбран Центральный Комитет из пяти человек, которым предоставили
право кооптации по их усмотрению. Это были: Виктор Михайлович Чернов, Марк
Андреевич Натансон, Николай Иванович Ракитников, Андрей Александрович Аргунов
и... Евгений Филиппович Азеф (поданные за них голоса были: 56, 52, 49, 48 и 46;
всего было 64 избирательных голоса).
Закончился съезд 4 января чтением письма Григория Гершуни к товарищам из
Шлиссельбургской крепости.
«С сердцем, трепетным и радостным, — писал Гершуни, — мы прислушиваемся к
неясным, смутным отзвукам борьбы, гремящей там, за стенами нашей тюрьмы. То, о
чем так страстно мечтали, что казалось то бесконечно близким, то бесконечно
далеким, начинает сбываться: страна подымается, рвет рабские оковы и сквозь
мрак, окутывающий нашу крепость, мы видим отблески зари восходящей над Россией
свободы».,.
С глубоким волнением и любовью слушали мы слова, дошедшие до нас из страшного
застенка. Все мы при этом инстинктивно встали. Когда письмо было прочитано, мы
покрыли его единодушными и горячими аплодисментами. Съезд был закрыт под пение
революционных песен.
Вернуться к оглавлению
Электронная версия книги воспроизводится с сайта
http://ldn-knigi.lib.ru/
OCR Nina & Leon Dotan
ldnleon@yandex.ru
{00} - № страниц, редакционные примечания даны
курсивом.
Здесь читайте:
Зензинов Владимир Михайлович
(1880-1953), один из лидеров эсеров.
Революция 1917 года (хронологическая таблица)
Гражданская война 1918—1920
гг. (хронологическая таблица)
Кто делал две революции 1917 года
(биографический указатель).
Белое движение в лицах
(биографический указатель).
Кожевин В.Л. - Новый взгляд на
роль в армии в борьбе за власть в Сибири (1917 - середина 1919 г.) ("Исторический ежегодник", 1997 (спецвыпуск)
год)
Хазиахметов Э.Ш. - Роль бывших
ссыльных в политической борьбе 1917-1918 годов в Сибири ("Исторический ежегодник", 1997 (спецвыпуск)
год)
Распад
России в 1917 году
Временное
Всероссийское правительство (09 - 11.1918)
Иначе именовалось - Уфимская директория.
Затем - Омское
правительство. (11.1918 - 01.1920)
Конституция уфимской
директории - Акт об образовании Всероссийской
Верховной Власти 26(8)-10(23) сентября 1918 .
|
