ХРОНОС:
Родственные проекты:
|
Заколдованная
БЕЛЫЙ ЛИСТ БУМАГИ
повесть для подростков и взрослых, которые занимаются
живописью или интересуются ею, или просто любят художников
«РУСАЛКА» И МЕДУЗА
В Институт океанографии я устроился по объявлению: «требуется
чертежник-художник». В мою задачу входило чертить графики о добыче китообразных
и крабовидных, рисовать коптильные установки, этикетки для консервных банок. Но
вскоре я познакомился с художником-анималистом Николаем Кондаковым и его женой
Ольгой Хлудовой, первой аквалангисткой в стране. Эта супружеская чета умудрялась
под водой специальными красками зарисовывать морских обитателей.
Кондаков и Хлудова сосватали меня в издательство «Энциклопедия» и параллельно с
основной работой я стал рисовать всевозможных рыб: от озерных карасей до речных
осетровых, благородных представителей подводного мира. Это было несложно — я
просто зарисовывал экспонаты, которые находились на этажах института.
Когда я довольно преуспел в изображении озерных и речных обитателей, в
«Энциклопедии» мне доверили морские пучины, а позднее и океанские. Моя огненная,
пламенная мечта — стать матросом и бороздить океанские просторы приблизилась до
осязаемого расстояния (экипировку я уже пополнил бескозыркой и штормовкой);
оставалось только взойти на «Витязь» — научное судно института, но для этого
требовалось вначале поплавать два года на внутренних морях (для проверки — а
вдруг сбежишь в каком-нибудь заграничном порту!).
Пиком моей деятельности в области «пучин» стало гигантское панно — с экран
кинозала — в вестибюле института, которое я по просьбе директора «освежал» —
делал более яркими кашалотов, дельфинов, осьминогов...
В лаборатории «земноводных» работала девушка русалочного типа: глаза зеленые,
волосы распущенные, платье крупной вязки, словно чешуя, только вместо хвоста —
отличные длинные ноги, на которых она не ходила по институту, а прямо-таки
плавала, раскачиваясь и извиваясь, и при этом направо и налево расточала улыбки.
Мы с ней сразу стали приятелями, для большего она мне казалась чрезмерно
изнеженной, а я для нее был «неотесанным дровосеком». Она так и говорила:
— Для меня ты только дровосек и больше ничего (в то время я пользовался успехом
только у парикмахерш и продавщиц галантерейных магазинов).
Тем не менее у нас с «Русалкой» сразу сложились приятельские отношения, потому
что мы оба были «загородниками», а как известно, местность объединяет людей и
даже делает их в чем-то похожими — не только в одежде, но и в образе мыслей.
Однажды в коридоре института, лавируя меж аквариумов, «Русалка» «подплыла» ко
мне и улыбаясь пролепетала:
— А ты не мог бы подарить мне золотую рыбку?
— Отчего же! — говорю. — Пожалуйста! Через час будет тебе золотая рыбка.
В результате доблестных усилий я нарисовал золотую рыбку (для большей
впечатлительности — с короной на голове).
— Ты не так меня понял, — улыбнулась «Русалка», принимая рисунок. — Я хотела,
чтобы кто-нибудь подарил мне квартиру в Москве. Понимаешь, я живу с родителями и
мы уже не выносим друг друга.
— Кто бы мне подарил, — обескураженно усмехнулся я. — Сам скитаюсь, живу как
попало, снимаю комнату за городом.
Но на следующий день по пути на работу я увидел объявление: «сдается квартира».
— Ты не так меня понял, — поджала губы «Русалка», когда я сообщил об объявлении.
— Мне нужен подарок... В ваш отдел заходят зарубежные ихтиологи, а в нашу
лабораторию никто не заходит. Познакомь меня с кем-нибудь из «фирмачей»... Мне
ужасно нужна отдельная квартира и... желательно машина...
Моя рука оказалась легкой: через неделю, когда у нас появились канадцы, одного
из них, молодого, седовласого, я, как бы случайно, завел в лабораторию
«земноводных». Само собой, он сразу влюбился в «Русалку», а через неделю она с
ликующим видом объявила мне:
— Поздравь меня! Выхожу замуж за канадца. Люблю его, и буду любить даже под
водой. Уезжаю в Торонто. О тебе не забуду. Теперь за мной золотая рыбка.
Из Канады она прислала письмо, где сообщала о своем немыслимом счастье. К письму
прилагалась фотография: она выходит из «кадиллака» длиной с квартал, на фоне
особняка с бассейном — стало ясно, «Русалка» не зря переплыла океан. Обо мне она
не забыла — конверт украшала марка — золотая рыбка с длиннющим хвостом.
По стечению обстоятельств вскоре в Канаде побывали Кондаков с Хлудовой. Они
сообщили, что встретили «Русалку» — она работала в институте аналогичном нашему,
но... уборщицей. Правда, уныния на ее лице супруги не заметили; больше того —
она сообщила, что «готова голодать, но жить в цивилизованной стране, а не среди
помоек».
А в лаборатории «ластоногих» работала полная, не очень молодая, но как девчонка
восторженная, женщина, у которой было море обаяния: обаяние чисто внешнее,
обаяние человеческое (в общении) и обаяние таланта — как научный сотрудник она
плавала на «Витязе» и в ходе плавания сделала несколько важных открытий.
Сотрудники меж собой звали толстушку беззлобно Медузой, имея в виду ее
внешность, но никак не поведение и характер — именно поэтому многие, произнося
Медуза, добавляли: «с острова вулканического происхождения». Медуза жила с
дочерью-инвалидом в коммунальной квартире, но никогда ни на что не жаловалась и
никто не видел ее мрачной. Наоборот, все замечали ее приветливость, внимательное
отношение к сослуживцам.
Ко всему, у Медузы был еще один талант — она делала отличные шаржи на
сотрудников института, они красовались в вестибюле под «моим» панно, и эта
маленькая экспозиция притягивала к себе больше, чем гигантское панно, которое
все же подавляло зрителей многочисленными плавающими тушами. Кстати, когда я
«освежал» панно, никто иной, как Медуза консультировала меня и даже взбиралась
на стремянку, подавая мне краски.
Однажды институт посетила делегация японских ученых и, пока шла беседа, Медуза
сделала шаржи на представителей «страны восходящего солнца». Японцам так
понравились рисунки, что позднее в дар институту она прислали капроновые сети, а
лично Медузе — медаль и почетный диплом от своего общества шаржистов. Но самое
неожиданное — руководитель делегации — миллионер прислал Медузе официальное
предложение стать его женой.
Весь институт ликовал; некоторые уже планировали поездку в Японию на свадьбу, но
Медуза в ответном письме деликатно и мягко отказала миллионеру и вскоре вышла
замуж за электрика института, мужчину с золотыми руками, у которого тоже было
море обаяния, правда, не такое большое, как у Медузы, но все же приличное —
приблизительно с Онежское озеро — более красочного сравнения не подберу.
Леонид Сергеев. Заколдованная. Повести и рассказы. М., 2005.
|
