|
|
Александр ПРОХАНОВ
Глава из книги "За оградой Рублевки"
Город золотых унитазов
Есть на земле места великих аномалий. Там искривляются магнитные силовые
линии, ломаются компасы и приборы навигации. Возникают турбулентные взрывы
атмосферы, утягивая в пучину корабли и сбрасывая с небес самолеты. В
таинственной воронке истории пропадают народы, исчезают могучие армии,
рушатся непобедимые царства.
Есть на земле места, отмеченные великими злодеяниями, где искривляются
силовые линии нравственности, ломаются координаты людских представлений о
добре, не действуют божественные уложения и заповеди..
К таким местам относятся болота вблизи Меконга, где были забиты насмерть,
мотыгой в череп, миллионы кампучийских мучеников. Или Освенцим, где по сей
день вырастает крапива в два человеческих роста, удобренная пеплом сожженных
евреев. Или каменные пустыри у палестинских лагерей Сабра и Шатила, где
изральские «командос» учинили резню безоружных беженцев. Или город Грозный,
разрушенный чудовищем, с погребенными под бетоном тясячами чеченцев и
русских. Если смотреть на эти места из Космоса, на фотоснимках они отмечены
непрозрачной туманностью, таинственным излучением зла. Если приблизиться к
ним по земле, внезапно испытаешь беспричинный ужас, как вблизи Чернобыля,
где в светлом солнечном воздухе льется невидимая лучистая гибель. Если
принести в эти места икону, она начинает плакать.
К таким средоточиям зла, к скоплениям величайших пороков и преступлений, из
тех, за которые Данте помещал грешников в последний, самый страшный круг
ада, -- к таким сгусткам тьмы относятся поселения новых властителей России,
укрывшиеся в реликтовых борах вдоль Успенского шоссе, в старинных дубравах,
что у Барвихи и Жуковки, в чудесных лугах у Москва- реки, подле Усова и
Николиной горы. За последние несколько лет там вырасло целое царство,
окруженное непроницаемой для взора завесой, с бесчисленной вооруженной
охраной и военными постами, бетонными изгородями и колючей проволокой,
электронной сигнализацией и телевизионными камерами слежения, с парящими в
небе вертолетами. Лишь издали, сквозь цветочную пыльцу лугов, волнистую
листву дубов сверкнет золоченная крыша дворца, блеснет беломраморая колонна.
С шоссе на голубой асфальт скользнет стремительный кортеж лимузинов.
Постовой подобострастно приложит к фуражке ладонь, отдавая честь священному
облачку бензиновой гари.
Совершим путешествие в этот «рублевский рай», где проводят свой краткий
земной век вельможные злодеи и святотатцы, перед тем, как опрокинуться в
железный раскаленный центр земли, в девятый круг ада. Там, в преисподнией,
Вельзевул грызет кричащего от мучений, прошедшего курс китайской медицины,
Ельцина.
Осеним себя крестным знамением, оберегающем от адовых сил. Оборонимся
Христовой молитвой. Облачимся в непроницаемую броню священных текстов,
заслоняющих, как скафандр заслоняеет спасателя от смертельных доз радиации.
Исследуем эти селения, как ученый исследует насекомых- убийц, или особые
виды ядовитых грибов, или психические паталогии серийных убийц, или способы
совокупления болотных жаб, или виды раковых заболеваний, или способы пыток.
Если вам удалось проникнуть сквозь кардоны вооруженных постов, убедить
суровых стражей перед полосатым шлагбаумом в том, что вы – «свой», или гость
«своего», или вызванная к «своему» прислуга, вы окажетесь среди великолепных
особняков, роскошных дворцов, фантастических замков, словно перенесенных по
воздуху из других эпох и культур.
Вы увидите небольшой Трианон, уменьшенная копия настоящего,
нежно-изумрудный, с барочными вавилонами и фонтанами, -- услада французских
королей. Отделенная от него пышным парком, стоит усадьба в викторианском
стиле, напоминающая чертог английского герцога, окруженная ярко-зеленым
войлочным газоном и цветастыми клумбами. За усадьбой белеет
средиземноморская вилла, утопающая в розах, с чугунными решетками балконов и
изгородей, -- обиталище богачей Ниццы и испанского побережья. В золотом
сосняке, под сенью туманной хвои – скандинавские, финские виллы, обложенные
гранитными валунами, с застекленными верандами, с лазурным бассейном и
затейливым изделием из раскрашенных тележных колес, украшаюших зеленую
лужайку. Чуть поодаль в дубравах, -- германская готика, или каменные башни
романского замка, или причудливые очертания мавританской базилики, или
нечто, напоминающее буддийские пагоды, или тонкая стилизация под мечеть, или
фантастические, не имеющие праобразов, сочетания сфер, кубов, парабаллойдов,
стеклянных конструций, хрустальных шпилей, -- плод футуристического
воображения.
Трудно обьяснить пристрастие хозяев к тому или иному стилю. Быть может,
первый успех, превративший советского служащего в миллионера, был связан у
него с Палм-бич во Флорите, или поездкой на Канары, или с «дольче фар ниенте»
в Италии. Или удачливый делец пригласил для проектирования загородного
дворца архитектора из Германии, или Эмиратов, или Израиля, и тот, тонко
льстя хозяину, навязал ему стиль своей страны, коим пользуются представители
«золотого миллиарда», вкрапленные даже в самые бедные и гибнущие народы. Или
самодовольный, « из грязи да в князи», хозяин нарисовал на бумаге свои
фантазии, как рисуют их дети, иллюстрируя сказки Пушкина, и архитектор,
ужасаясь в душе безвкусице самодура, воплотил в драгоценных материалах
гибрид Эйфелевой башни и колокольни Ивана Великого, окруженный маленькими
пирамидами Хеопса.
Строительные материалы доставляются кораблями и самолетами через моря и
океаны, поражая великолепием и отделкой. Здесь увидишь колонны и копители из
светящегося радосского мрмора. Фасады из розового, дышащего ракушечника и
вулканического туфа. Валуны и глыбы, доставленные из фьордов Скандинавии.
Брус, украшающий веранды и галереи, выточен из черного африканского дерева.
Колонки беседок -- из карельской березы. Дно бассенов выложено византийской
мазаикой. Окна, переплеты, двери, сантехника, светильники, обои, мебель,
доставленые из Италии и Германии, созданы именитыми дизайнерами. Стены
украшают картины, купленные на аукционах Сотби, колекции лучших
авангардистов России, Европы, Америки. На одном из дворцов, принадлежащих
тамбовскому бандиту, можно увидеть фамильный герб, похожий на тутаировку, с
птицей, пистолетом Макарова и надписью: «Век свободы не видать», украшенный
самоцветами, с золотыми и платиновыми инкрустациями.
Каждая усадьба имеет свою репутацию, свою сокровенную тайну, свое чудо,
которое разносит молва.
В одной усадьбе есть дельфинарий с дрессированными морскими животными, для
которых каждое утро доставляется живая рыба, и опытный дессировщик учит их
хватать серебристую скумбрию из рук хозяина виллы, после чего, стоя на
хвостовых ластах, дельфин сгибается перед повелителем в благодарном поклоне.
В другой усадьбе существует домашний зоопарк с вольерами, где у зеленых
стожков пасутся африканские антилопы, на деревьях дремлют черно-белые
абиссинские бабуины, а в стальных ограждениях нежутся обкормленные леопарды
и львы. Здесь существует дворец, подле которого в почти невидимой
полупрозрачной клетке, высокой и просторной, летают живые бабочки Борнео и
Бразилии, на тропических пахучих цветах висят коконы ночных бабочек Нигерии
и Индии. Хозяин, желая сделать гостю подарок, входит в вольер с сачком и
снимает с цветка золотистую живую нимфалиду. Тут есть ботанический сад,
собравший коллекцию редких растений со всех континентов, включая крохотьные
полыни пустыни Гоби, архидеи Перу, секвои Австралии. Ландшафтные архитекторы
создают вокруг дворцов английские парки, липовые аллеи русских дворянских
поместий, японские садики с ручьями и прудиками, где белеют пахучие лилии. А
в глубине усадьбы еврейского банкира, знатока Ветхого Завета, раскинулись
висячие сады Семирамиды, напоминающие усыпанный цветами Крымский мост.
Один владелец славится лошадьми, на которых гарцует по утрам на отрытом
манеже, прежде чем перессть на бронированный «мерседес». Другой купил
голландских коров, которые пасутся на приусадебных лугах, создавая
трогательную пастораль. Третий, по виду совсем не калмык, приобрел верблюда,
что бродит среди атичных колонн, оглашая окрестность печальным звоном
бубенчичика.
Каждый дом имеет охрану, поворов, садовников, прислугу, домашних музыкантов,
шутов, парикмахеров, звездочетов и колдунов. Один владелец, строгий, как
баптистский пастор, приобрел домашнюю челядь на невольничьем рынке, и теперь
изумрудные лужайки подстригает негр в малиновой жилетке, блюда к столу
подает негр в ослепительно-белых перчатках, за рулем длинного, как ящерица,
«каделака», развозящего по домам гостей, восседает негр в голубом цилиндре.
Есть тонкие признаки, -- стиль, конфигурация виллы, обширность участка,
породы деревьев, обилие телевизионных тарелок, плотность охраны, -- с
помощью которых определяют имущественный ценз владельца, от десятков
миллионов долларов в офшорных банках, до миллиардов в «Банк оф Нью-Йорк.
Кто они, заселяющие заповедное Подмосковье, выпадающие, как золотые
самородки, из мутных водоворотов русской жизни, которую черпает зубчатая
драга «либеральных реформ»?
Особняк, чем-то напоминающий университетские котеджи Принстона,
безукоризненно строгий, с хрустальной, светящейся днем и ночью оранжереей, в
которой драгоценно зеленеет зимний сад, -- дворец принадлежит известному
магнату. Он начинал в советское время младшим научным сотрудником, изучал
экономические структуры мира, а затем, после краха страны, пустился в
спекуляции компьторами, беспризорной недвижимостью. Как головастик в
лягушку, он превратился в банкира, совладельца телеканалов, умного и
осторожного дипломата, перепрыгивающего, как в винд-серфинге, с одной
политической волны на другую. После нескольких неудачных на него покушений,
сделавших его заикой, он стал вести замкнутый образ жизни, без друзей и
приемов. Лишь глубокой ночью в его дворец проскользнет перламутровый
лимузин, на котором верный охранник доставляет ему очередную красавицу,
прошедшую медицинское освидетельствование.
Тут же -- роскошная средиземноморская вилла, оплетенная розами, с пернатыми
пальмами, со множеством затейливых пристроек, веранд и беседок. Из них в
лазурь возносится дым испекаемых шашлыков, звучит гортанная кавказская речь,
сопровождаемая звоном кинжалов. Тут обитает выходец из горного чеченского
аула, маленький, свирепый и жизнерадостный. Он сделал свое состояние в
качестве телохранителя банковского бухгалтера, разделил с ним успех операций
с фальшивыми «авизо» и быстро пошел в гору. Прокрутил добытые деньги через
солидный коммерческий банк с безупречной репутацией разбойничего. Вложился в
казино, в проституцию, в транспортировку русских девушек в Турцию и на
Ближний Восток. В годы Первой Чеченской войны был посредником между Дудаевым
и Кремлем. Специалистам по электронной борьбе удавалось перпехватывать его
разговоры с Дудаевым, где раскрывался план подкупа Кремлевских властителей,
после чего победоносное наступление российских войск в Аргунском ущельи было
остановлено, обезглавленные русские пленные были выброшены на кормление
воронам, и русские проиграли войну. Теперь чеченец стал респектабельным
бизнесменом, учит английский язык. Лишь и иногда к нему сьезжаются
соплеменники, набивают двор иномарками, и тогда трудно дышать от вкусного
шашлычного запаха, слышны воинственные крики, выстрелы в воздух. Сквозь
чугунную ограду, видно, как на поляне, при свете костра, гости водят
священный хоровод.
Дом, построенный в традициях норманской архитектуры, напоминает старые
английские замки, -- валуны, грубая мощная кладка. Круглые башни,
предполагающие винтовые лесницы. Основательные подклети, предполагающие
винные погреба. Стрельчатые окна, предполагающие сводчатый зал, грубый
дубовый стол, рыцарей, вкушающих жаренные окорока, подымающих кубки с вином,
кидающих кости урчащим собакам. Хозяин дома – последний советский министр,
по виду миловидный и тихий, похожий на сельского пастушка. Видно, в нем
дремало потаенное рыцарство. Он разбогател на афере «Урожай-9О», когда
исчезли из государственного оборота огромные деньги , а также на операции
«Детское питание», накормившей множество «детей перестройки». О министре
забыли среди новых великих воровских операций. Он тихо пропал в какой-то
европейской стране. Выплыл недавно руководителем международного фонда,
патронирует малый российский бизнес, напоминающий овечку, которую стригут
большими железными ножницами. Живет скромно, своей семьей. Иногда приглашает
к себе состарившихся сослуживцев, не успевших вскочить в экспресс «Москва –
Вашингтон». Сидят себе у огромного средневекового камина, глядят на пылающие
бревна, пересказывают старые, времен Горбачева, сплетни.
Иное дело – обиталище богатого азербайджанца, имеющего странное пристрастие
к античности. Дом напоминает Парфенон, белый, с колонадой и портиком.
Жаровня, где жарятся присланные самолетом гянджийские бараны и в азаиатских
котлах кипят бараньи семенники, -- скопирована с Эрейхтеона. Служебные
постройки для слуг воспроизводят храм Артемиды. В самшитовой роще белеет
амфитеатр, где, если и не разыгрываются трагедии Эсхила, то сладкозвучно
поет выписаннная из Баку восточная красавица. Сладострастно втягивает и
выпучивает смуглый живот, под цоканье и воздыхание зрителей. Хозяин дома
общителен, хлебосолен, но любит побродить в одиночестве по аллеям,
уставленным статуями античных богов и героев. Поразмышлять, подобно
Аристотелю, о сымысле бытия, а так же о том, как ловчее переправить через
границу очередную партию наркотиков, к балтийскому порту, а оттуда в
благословенную Европу.
Бывший тюменский бандит, в советском прошлом чемпион по биатлону, построил
себе жилище по чертежам Белого Дома в Вашингтоне. Те же колонки, те же милые
скромные окна, та же овальная комната, куда он приходит позабавиться с
секретаршей по имени «Моника». Когда в России возник увлекательный вид
спорта, основанный Гайдаром и Чубайсом, биатлонист и отличный стрелок
подался в охрану к молодому нефтяному магнату. В Сургуте, Саматлоре,
Нефтевартовске, в других местах, воспетых композитором Пахмутовой, он стал
чемпионом по отстрелу конкурентов своего хозяина. Весной, когда таяли снега,
появлялись под неярким сибирским небом несговорчивые коммерсанты с
аккуратным пулевым отверстием в черепе и с отрубленными пальцами ног.
Чемпион ощутил красоту новой экономики, понял изящные законы нефтяного
рынка, и, устав охранять, прострелил хозяину череп, стал владельцем его
нефтяного хозяйства. Свои сибирские деньги он пустил в московский игорный
бизнес. Пульсирующие павлиньи перья, призывающие богачей в игорные дома и
ночные клубы, отмечают его полет над ночной Москвой. В недавнее время, под
воздействием друга, ревнителя русской старины, кто выманил у него деньги на
фильм о Сибири, православной России, смиренных царях, брадобреях и
волонтерах гражданской войны в Америке, -- под влиянием этого русского
патриота, спортсмен построил за Белым Домом деревянную часовню. Приглашает
батюшек служить панихиды по невинно убиенным в тайге. И тогда всю ночь, как
в Александровской слободе времен Ивана Грозного, звенят колокола, слышутся
рыдающие моленья об отпущении грехов, обещания застроить церквами все
Рублевско-Успенское шоссе от «Горок-2» до пансионата «Сосны».
За бетонной изгородью с чуткими электронными системами, вооруженными
охранниками, телекамерами слежения, сложился загадочный, небывалый в России
уклад, заслоненный от остального народа не только пулеметными стволами, но и
изощренной отвлекающей пропагандой, разноцветной, как трупная пленка,
играющая всеми цветами радуги. Как шапка невидимка, заслоняет она этот
преступный уклад от остального народа, стенающего, ненавидящего, ищущего
причину своих несчастий. Не находит, хватает не горло своего мучителя, а
разноцветную пустоту, льющуюся с телеэкранов. В этом укладе узнают «своих»,
как узнавали друг друга масоны, -- по тайным знакам, по скрещенным пальцам,
по вывернутым наружу носкам ботинок, по кодовому слову и взгляду. Соседи
роскошных дворцов могут не общаться друг с другом. Но они помещены в общий
для всех образ жизни, как драгоценные самоцветы в золотую оправу. Составляют
тайное братство, закрытый орден, куда принимают по золотым и платиновым
кредитным карточкам, по степени приближенности к кремлевскому тронному заллу,
по встроенности в небывалую тайную секту богачей, из которой сложился особый
народ. Не еврейский, не чеченский, не русский. Племя, именуемое «золотым
мииллиардом». Меньшинство, захватившее несметные сокровища богатейшей страны
мира. Здесь, в России, на этих богатствах они строят рабовладельческую
цивилизацию ХХ1 века.
Вы увидите палаццио, странным образом напоминающее Дом Советов на
Краснопресненской набережной. В полном согласии с Фрейдом, который обьясняет
тяготенние преступника к месту совершенного преступления, владелец палаццио,
-- член правительства времен Черномырдина, поддержавший расстрел Парламента,
ликовавший по поводу кровавых расправ над патриотами. Ныне, всегда
загорелый, с сильными лошадиными зубами, посетитель яхт-клубов,
гольф-центров, тайских бань и немецких кегель-банов.
Маленький, вечно взвинченный, похожий на возбужденного спаниеля, владелец
медеплавильных заводов, прокатных станов, доменных печей, возведенных во
времена пятилеток. Построил аналог усадьбы Кусково. Преодолевая комплекс
еврейского плебея, обласканный августйшим Чудовищем, проникнув в «святая
святых» нового уклада, -- в раскаленные чресла неутомимой в любви Царевны,
он отдыхает от сделок, от переговоров с «Маннесманом» и «Дженерал-электрик»,
облачившись в камергерский камзол, слушая клавесин, глядя спектакли
домашнего крепостного театра.
Бывший «теневик» скупил по бросовым ценам советские заводы-гиганты,
выпускавшие атомные реакторы, турбины исполинских ТЭЦ, корпуса космических
кораблей, оболочки подводных лодок. Выстроил обитель, похожую на огромный
склеп. Даже в самый жаркий день от сооружения веет могильным хладом. С
мертвенно бледным лицом, провалившимися щеками, с костнымии швами на лысом
черепе, сам напоминает вставшего из могилы покойника. В подвале дворца
разместил родовое кладбище, свез в него прах своей многолчисленной родни,
поставив над ней плиты из уральских камней с магическими шумерскими
заклинаниями.
Тут же в тереме из золотых бревен, с пристройкой, напоминающей церковь в
Коломенском, с кокошниками и вензелями, абсидами и шатрами, точеными витыми
столбцами и узорными крыльцами поселился известный режиссер, преданный слуга
всех режимов. Певец НКВД, хулитель Сталина, монархист, друг равинов, с
наглыми хохочущими глазами веселого плута и обманщика. Похож на
раскормленного хомяка, в чьих защечных мешочках, смоченные слюной, хорошо
перетертые, хранятся евангельские заповеди вперемежку со статьями
«Морального кодекса строителя коммунизма».
Все эти дворцы и виллы, усадьбы и замки вписаны не просто в чудесную
подмосковную природу, но в сложную геометрию, где каждое сооружение
находится на определенном, выверенном расстоянии от главного центра. От
огромной, окруженной борами, озерами и речными поймами, дачи Ельцина. Замка
Кащея Бессмертного. Так вокруг черного солнца вращаются сумрачные планеты.
Подчиняются его гравитации, движутся по орбитам и радиусам, заданным
астрономическими законами, по которым создана галлактика смерти.
В этом райском уголке, на острове красоты и благополучия, все так прочно,
надежно, устойчиво, потому что вовне тонут подводные лодки, рушатся с небес
самолеты, падают мосты, взрываются газопроводы. Здесь так благоухают цветы,
так серебрится в фонтанах вода, потому что города превратились в трущебы, в
скопища болезней и смрада. Здесь так вкусно едят, учат детей за границей,
отсылают любимых рожаниц в клиники Парижа и Лондона, потому что туберкулез и
сифилис косят народ, русские женщины делают аборты ржавыми гвоздями, и
комочками пыли летят по России беспризорные дети. Здесь для услады хозяев
поет приезжий тенор Ла Скала, стены увешаны Матиссом и Михаилом Шемякиным,
потому что страна погружается в беспросветную тьму, забывает родной язык,
перестает читать и учиться. Здесь так чутко внимают миру, ездят на Давосские
форумы, посещают Карнеги-центр, принимают в гостях теоретиков глобализма,
потому что Россия каждый год лишается миллиона своего населения, пустеют
Сибирь и Приморье, и на картах Бжезинского вместо России начертано десять
остроугольных осколков.
Отсюда, из-под колоннад и хрустальных куполов, излетает в Россию
непрерывное, неизбывное зло, которое плодится без устали в этих дворцах и
усадьбах, принимая в отдаленных городках и поселках образ умершего от спида
ребенка, безумной, исколотой наркотиком девушки, висящего в петле старика.
Именно здесь, в этих особняках и замках, вы поймете тайну разрушения СССР,
когда закрытый клуб, состоящий из партийной элиты, «теневиков», внешних
разведчиков, носящих в ладанке портретик Андропова и высохшую лапку летучей
мыши, принял решение о передаче госсобственности горстке криминальных
дельцов, «красных директоров» и либеральных политиков. Обрек на смерть
великую «красную цивилизацию», выращивая в ее хладеющем трупе сгусток
ненасытных червей, которые сегодня сьедают остатки России.
Именно здесь вы почувствуете, как отняли у России ракеты, научные школы,
орбитальные станции, порыв молодежи к знанию, лидирующее место в науке,
культуре и спорте. Превратили ядерные технологии в импортную сантехнику,
титановое производство в индустрию туалетной бумаги, боеые и медицинские
лазеры в мастурбаторы для пресыщенных буржуазных гетер.
Именно здесь, среди скользящих «мерседесов», арабских иноходцев, валютных
проституток и тайных посиделок кремлевских политтехнологов вы осознаете ужас
великого, беспомощного народа, который всеми своими миллионами помещен в
огромную газовую камеру, откуда остальному миру не слышны его предсмертные
стоны.
За восточным достарханом, или изысканным европейским обедом, или на веселой
еврейской пирушке, или на ночной, при свечах, игре в покер, или у крутящейся
золоченой рулетки, вы увидите, кто оказался владельцем богатств, созданных
мучениками Гулага, землекопами Беломоро-Балтийского, инженерами «шаражек».
Кто захватил бесценную собственность государства, созданную в надрывных
хрипах предшествующих поколений, последнее из которых глухо умирает среди
праздников и фестивалей, гремящих в честь новых хозяев.
Среди ампирных дворцов и вавилонских зикгуратов вы ощутите абсурд истории.
Блюмкин расстреливал в гаражах белых офицеров и царских министров. Первая
Конная неслась, как смерчь, опрокидывая в море остатки Белой Гвардии.
Комсомольцы вручную строили города на Амуре. Пехотинцы тысячами гибли под
Сталинградом и Курском, вламывались в столицы европейских держав, водружали
простреленный флаг над Рейхстгом. Гагарин летел в Космос. Студенты ехали на
целину Казахстана. И все для того, чтобы кавказский «теневик», усыпав
бриллиантами короткие волосатые пальцы, тыкал в сторону принадлежащего ему
завода-гиганта. Чтобы еврейский банкир с тройным гражданством скупал по
бросовым ценами нефтяные поля Сахалина и кемберлитовые трубки Архангельска.
Чтобы худосочный поэт-педераст, картавя, с желтой пенкой у губ, декламировал
пахабный стих о России.
«Эльдорадо» на Рублевском шоссе -- уродливый завиток истории, как кудряшка
на голове Явлинского и Немцова. Но завиток распрямится самым печальным для
кудрявых макушек образом.
В этом «заповеднике счастья», среди экзотических строений, тенистых аллей
и аркад, есть небольшая площадь, где высится алтарь из бадахшанского
лазурита. На нем, сияющий, овально-гладкий, человеко-подобный, установлен
золотой унитаз. Божество новой буржуазной элиты. Идол нового буржуазного
времени. Ему поклоняются исповедники буржуазной религии. Приносят к его
подножью цветы. Приводят молодоженов. Принимают присягу охранных
подразделений. Появляются с новорожденными банкирами. В Дни Независимости из
него излетают салюты. В дни принятия Конституции 93-го года, называемой
невежественным народом «кровавой», сюда стекаются бывшие сутенеры, киллеры,
члены Политбюро, маршалы авиации, лауреаты Ленинских премий, а ныне
либеральные министры, магнаты, меценаты и кавалеры «Мальтийского ордена».
Встают на колени и молятся, как во дни Вавилонского царства молились медному
змию. Спрашивают , как у сфинкса, что сулит им близкое и отдаленное будущее.
Идол невнятно бурчит, булькает, хлюпает, обещая им вечное «просперити».
Прораб перестройки, хромой, с выпавшей от ненависти к коммунистам прямой
кишкой, завещал похоронить себя внутри золотого унитаза. Сообщество
миллионеров в знак высшей признательности к магистру удовлетворило его
ходотайство.
Обокрав могилы предшественников, убив вскормившую их страну, украв у
народа историю, они совершили самое страшное злодеяние, -- «грех
отцеубийства», именуемый на языке правосудия преступлением против
человечности. Превратив в рабов сводолюбивый народ, сломав ось русской
истории, решили обратить вспять вековое стремление русских к Справедливости,
Красоте и Добру. Тем самым совершили космогонический грех, переведя назад
часы мироздания.
Академик Вернадский, творец учения о ноосфере, утверждал, -- развитие
человечества неодолимо, ноосфера очистит людское сообщества от скверны.
Ноосфера, воплощая стремление человечества к Богоподобию, победит.
Над Рублевским шоссе, где, укрытые от глаз, свили гнездо пришельцы
«золотого миллиарда», пролетела птица с пурпурными крыльями и снесла яйцо. В
этом яйце вызревает птенец революции. Четвертая Русская Революция вырвется,
как шаровая молния, помчится над Рублевкой, сметая «мерседесы» и «вольво». И
тогда встанет в лугах за Москва-рекой огненный Ангел. Утопая по колено в
цветах, направит на обитель нечестивцев испепеляющий взор. Под действием
небесного лазера станут вспыхивать, как размалеванные картонки,
обугливаться, как нарисованные на фанере потемкинские деревни, -- античные
храмы, буддийские пагоды, романские замки. И о былом величии и богатсве
будут напоминать лишь одичалые, убежавшие из вольеров олени. Да влюбленную
парочку вдруг испугает взлетевший на ветку павлин.
|
