Николай КИКЕШЕВ

2008 г.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Николай КИКЕШЕВ

СЛАВЯНСКОЕ ДВИЖЕНИЕ В СССР:

1941-1948 ГОДЫ

Глава 3. Славянское движение и славянская политика СССР

3.1. СЛАВЯНСКАЯ ИДЕЯ ВО ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ СССР

Архивные документы военных лет свидетельствуют, что славянская идея была неотъемлемой составной частью межгосударственных отношений Советского Союза со славянскими странами. Однако что-то помешало историкам отразить столь значимое общественное явление в отечественной военно-исторической науке. В многотомных изданиях о Великой Отечественной войне эту тему обошли молчанием. Что касается научных публикаций, то необходимо отметить статью В.В. Марьиной «Славянская идея в годы Второй мировой войны (К вопросу о политической функции)»[1], работы М.Ю. Досталь «Славистика: между пролетарским интернационализмом и славянской идеей (1941–1948)»[2], «Новое славянское движение» в СССР и Всеславянский комитет в годы войны»[3], «Славянский конгресс в Белграде в 1946 г.»[4] и др. В частности, М.Ю. Досталь сформулировала определение славянскому движению как «одной из составляющих большой политики СССР в годы Великой Отечественной войны, дипломатических, военных и идеологических усилий страны по поиску стратегических союзников в борьбе против фашистской Германии не только в Западной, но и в Восточной Европе»[5]. Эти усилия были тем более важны, что союзные державы не торопились с открытием второго фронта и, кроме того, необходимо было подумать о послевоенном устройстве мира. Данные вопросы как раз и были составной частью так называемой славянской политики И.В. Сталина, о существовании которой свидетельствуют архивные документы.

Руководству СССР, безусловно, была известна антиславянская направленность содержания книги Гитлера «Моя борьба», высказываний А. Розенберга и других идеологов нацизма, готовивших очередной «Дранг нах Остен», что переводится как «давление на Восток». Определенным откликом на «откровения» Гитлера и его подручных можно рассматривать доклад И.В. Сталина на XVII  съезде ВКП(б) в 1934 г. Рассуждая о возможных вариантах будущей войны, он сказал: «Допустим, что эту странную, которая так же далека от науки, как небо от земли, – допустим, что  эту странную теорию перевели на практику. Что из этого может получиться? Известно, что старый Рим точно так же смотрел на предков нынешних германцев и французов, как смотрят теперь представители «высшей расы» на славянские народы… А что из этого вышло? Вышло то, что неримляне, т.е. все «варвары» объединились против общего врага и с громом опрокинули Рим. Спрашивается: где гарантия, что претензии представителей нынешней «высшей расы» не приведут к таким же плачевным результатам? Где гарантии, что фашистско-литературным политикам в Берлине посчастливится больше, чем старым и испытанным завоевателям в Риме? Не вернее ли будет предположить обратное?»[6].

Растущая германская угроза заставила Советский Союз искать союзников и среди славян. 16 мая 1935 г. в Праге был подписан Советско-чехословацкий договор. Оба правительства соглашались, что обязательства взаимной помощи будут действовать между ними лишь поскольку помощь стороне – жертве нападения будет оказана со стороны Франции. По сути это было тройственное соглашение. С другими славянскими странами заключить подобные соглашения оказалось невозможно. Польское правительство к Советскому Союзу было настроено враждебно, хотя авторитетный польский историк Сигизмунд Войцеховский в книге «Мысли о национальной политике и национальном государстве» (Познань. 1935) предлагал противопоставить выдвигаемой фашистами идее «общенемецкого единства» «славянскую идею». «Немецкую программу, – отмечал Войцеховский, – можно, однако, опрокинуть самым эффективным образом, действуя тем же оружием, т.е. выдвигая славянскую программу»[7]. Но правительство Польши видело в союзниках Англию, а не СССР.

В фонде А.А. Жданова РГАСПИ хранится копия записки В.П. Золотова на имя члена Политбюро ЦК ВКП(б) народного комиссара иностранных дел В.М. Молотова «О некоторых вопросах нашей внешней политики» (В фонде В.М. Молотова Ф-82. Оп. 2. «Переписка В.М. Молотова с отдельными лицами» ее оригинал обнаружить не удалось). Записка без даты, но вероятнее всего поступила в начале 1939 г.  Учитывая многократные подчеркивания текста, ее содержание тщательно изучалось. Приведу наиболее важные ее фрагменты: «Внешняя политика Советского Союза, проводившаяся Наркоматом Иностранных Дел, страдала двумя большими пороками, грозившими, при неустранении их, изоляцией нашей страны от европейских и ближневосточных дел. Пороки эти: 1) неправильный учет сил, значения и фактической роли в международной политике Великобритании, Франции и Германии.

2) нежелание или неумение использовать в наших интересах симпатии и многовековую привязанность славянского населения Балканского полуострова и средней Европы к славянам Советского Союза»[8].

Полагая, что главный враг СССР – Англия, а не Германия, автор предлагает исходить во внешней политике из задачи развязать войну Германии с западными странами, перенацелить ее захватнические усилия с Востока на Запад: «4) на случай войны Германии с Францией и Англией обещать Германии соблюдение нами нейтралитета, обеспечить охрану ее тыла, а концентрацией Красной Армии на западной границе парализовать возможности Польши вступить в войну на стороне Англии… В результате войны Германии и ее союзников с Англо-Францией, силы всех этих держав будут неимоверно истощены, Европа и мир будут охвачены разлившимся морем пролетарских и национальных восстаний и тогда-то Советский Союз бросит на весы истории меч Красной Армии»[9].

Не менее амбициозными были рекомендации Золотова как обогатить арсенал внешней политики созданием системы союзов с отдельными государствами и в разделе «II. О славянском вопросе», автор пишет: «Большое, заброшенное нами поле возможностей по выращиванию и добыванию себе союзников открывает наше обращение к славянам Европы. До сих пор в этой области нами ровным счетом ничего не сделано. Это вполне понятно и объяснимо нашими недавними чрезмерно пренебрежительными и наплевательским отношением к прошлому России и русского народа»[10].

Начинать «свою балканскую и вообще славянскую работу» В.П. Золотов рекомендовал с Болгарии, поскольку «болгарский народ более чем какой-либо другой из славянских народов, связан с русским народом и своим историческим прошлым, и своей культурой… И сейчас болгарский народ, а особенно болгарская интеллигенция считает нашу страну своей праматерью»[11]. Об этих чувствах болгарского народа говорил болгарский посол при вручении верительных грамот, на которой Золотов вероятно присутствовал, и заметил в записке, что М.И. Калинин очень холодно принял славянскую речь болгарского посла и дал ему понять, что «славянский вопрос для Советского Союза больше не существует»[12].

Золотов отмечал, что общее историческое прошлое, общность языка и письменности открывают необозримые просторы для культурного и политического влияния на закордонное славянство и указал направления, по которым необходимо развивать культурные связи. В частности, Академии наук СССР он рекомендовал всесторонне изучить славянский вопрос в ходе декад, сессий с приглашением славистов Европы, издавать книги, организовывать выставки, приглашать славян для обучения в советских высших учебных заведениях и т.д. «Например, месяца 4 назад при Академии наук СССР наконец-то создано или, вернее, восстановлено славянское отделение. Но до сего дня это отделение ровно ничего не сделало для того, чтобы изучение славянского вопроса поставить если не выше, то хотя бы на одну доску с изучением якутского. Нужно славянский вопрос вытащить из затхлой, заплесневелой обстановки на свежий ветер нашей ближневосточной политики»[13].  В конце записки Золотов сделал обнадеживающий прогноз развития славянской внешней политики: «Начав с установления прочных культурных связей со славянами Европы, Советский Союз не только вступит твердой ногой на Балканский полуостров, но и, в конечном счете, станет прибежищем, защитником, вождем и болгар, и сербов, и хорватов, и поляков, и чехов, и черногорцев, и македонских славян, и славян Буковины и Северной Италии как нацменшинств, тяготеющих к своему сильному брату»[14].

Золотов свое служебное положение не указал, но из записки ясно, что он хорошо разбирался в политических вопросах и знал о сложившейся ситуации в Европе. Читая телеграммы той поры, поступающие в НКИД СССР из европейских государств и особенно из Чехословакии, собранные в 21 томе издания МИД «Документы внешней политики СССР», понимаешь, насколько она была тревожной и взрывоопасной. Гитлер использовал проблему судетских немцев для захвата Чехословакии. Хотя 18 марта 1938 г. чехословацкое правительство приняло национальную программу, которой судетским немцам предоставлялась автономия, чехам не могли простить их любовь к России и решили отдать на растерзание Гитлеру. 29 сентября 1938 г. в Мюнхене было принято соглашение о расчленении Чехословакии. Его подписали премьер-министр Великобритании Н. Чемберлен, премьер-министр Франции Э. Деладье,  А. Гитлер и Б. Муссолини. Мюнхенское соглашение предусматривало отторжение от Чехословакии и передачу Германии Судетской области и пограничных районов с Австрией, а также удовлетворение территориальных притязаний к Чехословакии со стороны Польши и Венгрии. 30 сентября Чехословакия под давлением «союзников» приняла все эти условия и на ее территорию вошли части вермахта. В Силезии польская армия захватила город Тешин и 4 словацкие деревни в Татрах (Через 11 месяцев в сентябре 1939 г. словацкие солдаты из Быстрой дивизии будут поджигать польские флаги и фотографироваться на фоне польских военнопленных).

В СССР подобное поведение союзников расценили как предательство. Проходившие в 1939 г. переговоры между Советским Союзом, Англией и Францией о практических мерах по оказанию взаимной помощи были безрезультатными, и советское руководство решило взять курс на сближение с Германией. Тем более, что у него были свои территориальные претензии к соседям.  23 августа в Москве был подписан Советско-германский договор о ненападении, а 1 сентября Германия напала на Польшу. 3 сентября Англия и Франция объявили войну Германии. 17 сентября части Красной Армии вошли в Западную Украину и Западную Белоруссию. В сентябре 1939 г. Молотов с трибуны сессии Верховного Совета СССР заявил, что «теперь агрессорами являются Англия и Франция»[15]. Сам по себе Советско-германский пакт отвечал нормам дипломатии. Другое дело – секретные протоколы к пакту и секретные статьи договора о дружбе и границе (28 сентября 1939 г.) Г.А. Куманев в статье «Тяжелый выбор» пишет: « Сам факт их подписания с гитлеровской Германией ничем не может быть сколько-нибудь убедительно объяснен и оправдан. Эти документы не только сводили на нет все нравственные принципы,.. но и подрывали сами основы, как нормальной дипломатической практики, так и деятельность левых демократических сил во всем мире, оставшихся, по существу, единственными союзниками СССР[16].

Советско-германские соглашения 1939 года нанесли большой урон престижу Советского Союза на международной арене, привели к ослаблению славянской идеи. В СССР были исключены всякие упоминания о славянской солидарности в прошлом и настоящем, разоблачалась «реакционная сущность» панславизма и какое-либо отождествление его с целями и задачами советской внешней политики. Только нападение гитлеровской Германии и ее сателлитов на Советский Союз заставило советское руководство по-настоящему гласно заявить о своей приверженности славянской идее. Коммунист-ленинец И. Сталин инстинктивно понял, что ни социальная система страны, выстроенная на доктрине пролетарского интернационализма и мечте о мировой революции, ни советская власть не удержатся под смертельными ударами немецких армий, если не обратиться к самобытности русского народа, основывающейся на патриотизме и идее славянского единства, являющейся инстинктивным чувством родства большой семьи народов, которым грозила гибель. Во время московского совещания представителей СССР, США и Великобритании 29 сентября - 1 октября 1941 г. И.В. Сталин в беседе с У. Гарриманом, координатором американской программы ленд-лиза, откровенно сказал: «Мы знаем, народ не хочет сражаться за мировую революцию; не будет он сражаться и за Советскую власть... Может быть, будет сражаться за Россию»[17].

Необходимость славянского объединения осознавали политики и других славянских стран. 18 июля 1941 г. в Лондоне было подписано Советско-Чехословацкое соглашение о совместных действиях в войне против фашистской Германии. Советское правительство обязалось оказать помощь в создании чехословацких воинских частей на территории СССР. 30 июля в Лондоне было подписано аналогичное соглашение между правительством СССР и польским эмигрантским правительством Сикорского, которым восстанавливались дипломатические отношения. Советское правительство выражало свое согласие на создание на территории СССР польской армии под командованием, назначенным польским правительством, но в оперативном отношении подчиняющемуся Верховному главнокомандованию Советской Армии. По протоколу, приложенному к соглашению, были амнистированы все польские граждане, содержавшиеся в заключении на советской территории в качестве военнопленных или на других основаниях. Они и составили костяк польской армии генерала Андерса.

29 июля 1941 года академик Н.С. Державин в докладной записке в Государственный Комитет Обороны, которую он подписал вместе с профессором Е.З. Волковым, предложил создать Международное бюро в помощь борьбы славянских народов за освобождение от фашистского ига: «Мы полагаем, что сейчас настал прекрасный момент, когда самим ходом исторических событий Советский Союз поставлен во главе славянских народов, когда Советский Союз может открыто перед всем миром протянуть руку братской помощи своим младшим братьям – славянам, объединить их вокруг себя и создать таким образом из всех славянских народов под своим руководством в Центральной Европе и на Балканах естественный и мощный оплот против фашизма и возможных в будущем его преемников»[18].

Необходимо отметить, что в Народном Комиссариате иностранных дел (НКИД) в октябре 1942 г. изучали воз­можность заключения пакта о взаимопомощи между славянскими народами. В обширной записке Н. Новикова "Польско-чехословацкая конфедерация", с которой знакомился Молотов, в частно­сти, говорилось: «Укрепление отношений между славянскими странами на поч­ве совместного сопротивления гитлеризму в своем естественном развитии мог­ло бы вылиться в пакт взаимопомощи не только на период нынешней войны против Германии, но и на длительный послевоенный период. Такой пакт сыграл бы огромную роль для ограждения национальной независимости славянских народов Средней Европы...»[19].

Из обосновавшихся в Лондоне политических лидеров наиболее прославянски были настроены президент Чехословацкой республики Э. Бенеш и председатель чехословацкого эмигрантского правительства монсиньор Ян Шрамек. Он настаивал на поездке Бенеша в Москву и заключении нового союзного советско-чехословацкого договора, написал несколько статей о необходимости самой тесной связи с Советским Союзом[20]. Бенеш был хорошо известным в западном мире политиком, возглавлял так называемую Малую Антанту, активно участвовал в работе Лиги Наций. Как последовательный сторонник славянского единства, он считал, что "славянскую идею можно реализовать только в сотрудничестве с Советским Союзом на основе полного равноправия и независимости славянских народов"[21]. Нужно отметить, что в Чехословацком государстве, где на равных жили все народы, а чехи, словаки и русины имели свои государственные учреждения, славянская идея помогала правительству решать многие национальные проблемы.

В декабре 1943 г. состоялась встреча члена президиума Всеславянского комитета писателя А.Е. Корнейчука, курировавшего в НКИД в 1943-1944 гг. регион Цен­тральной Европы, с  Э. Бенешем в Хабанье (американская база в Ираке). Перед поездкой в Москву Бенеш хотел убедиться в искренности намерений советского правительства и задал три вопроса, на которые хотел получить ответы: «Во-первых, останется ли славянский вопрос постоянной составляющей советской внешней политики и в будущем.

Во-вторых, какие силы в Советском Союзе поддерживают славянскую идею и как относится к ней коммунистическая партия, которая в одночасье может отвергнуть ее по каким-либо идеологическим мотивам и соображениям.

В-третьих, понимают ли Сталин и Советский Союз славянскую политику в ее демократическом смысле, т.е. как тесное сотрудничество всех славянских народов на основе полного их равноправия, как идею, не имеющую ничего общего со старой идеей панславизма (при этом он ссылался на польский народ, который после тяжелого опыта прошлого относится недоверчиво к славянской идее)»[22]. 

   Корнейчук, естественно, постарался уверить его в том, что «славянская политика Советского Союза исключительно про­грессивна и демократична, что она не означает распространения некоего нового панрусизма и не имеет ничего общего со старым царским империализмом, так как основывается на полном равноправии всех славянских народов»[23].

11 декабря 1943 года Бенеш прибыл в Москву. Для его встречи на один из Московских вокзалов, вместе с дипломатами, пригласили председателя Всеславянского комитета А. Гундорова, З. Неедлы и В. Осьминина. На другой день состоялось заключение «Договора о друж­бе, взаимной помощи и военном сотрудничестве между СССР и Чехословацкой Республикой». Во время беседы с Э. Бенешем  И.В. Сталин откровенно сказал о целях славянской политики СССР: «Я никакой не панславист, я – ленинец, и им останусь. Однако не будет спокойствия в мире, если не будут проведены необходимые меры против Германии и за сотрудничество славянских народов; мы должны окончательно сломить немецкий империализм»[24].

Во время пребывания в Москве Э. Бенеш посетил и Всеславян­ский комитет. На встрече, кроме Гундорова, присутствовали Владимир Осьминин, Зденек Неедлы, академик Николай Державин, Иван Регент, Фердинанд Козовский, Димитрий Влахов, Якуб Колас, Тимофей Горбунов. Бенеша сопровождали заместитель Наркома Иностранных Дел СССР Александр Корнейчук, посол Зденек Фирлингер и начальник кабинета Президента Ян Смутный. Атмосферу той встречи хорошо передал в своих «Воспоминаниях» А.С. Гундоров: «Нам хотелось встретить Бенеша как можно теплее, с традиционным сла­вянским гостеприимством. Приветствуя нашего гостя от имени Всеславянского комитета, говорил о той поддержке, которую он оказал нам своим выступлением со статьей в журнале "Славяне", об огром­ном значении формирования и боевых действий чехословацкой бригады совместно с Красной Армией и конечно о Чехословацко-Советском Договоре, который явился результатом его приезда в Москву. Гостя поприветствовали почти все присутствующие... Каждому было о чем рассказать президенту, но особенно ярким было выступление Якуба Коласа, говорившего о зверствах оккупантов и борьбе с ними белорусского народа.

Э. Бенеш, вспоминая Первую мировую войну, сказал, что «она при­вела к Великой русской революции и образованию славянских государств. Не меньших результатов достигнет настоящая война. Славянские государства с второстепенного места в мировой политике перешли на равное с другими, а в некотором роде, будут и превосходить их. По тому пути, которым я пришел в Москву, пойдут руководители и других славянских стран. Верю, глубоко верю в то, что Всеславянский комитет находится на правильном пути, что вы делаете великое дело для будущего»[25]. Его слова оказались пророческими.

Ближе к окончанию войны все острее вставал вопрос о будущем переустройстве ми­ра и распределении сфер влияния. Эта тема не раз обсуждалась в официальных переговорах представителей союзных держав в Тегеране (1943), Ялте (1944). Перевод идеи славянского единства в практическую плоскость решения внешнеполитических задач Советского Союза был осуществлен после встречи руководителей СССР и Великобритании 9 октября 1944 г. В Москву прилетел премьер-министр Великобритании У. Черчилль с министром иностранных дел А. Иденом. С советской стороны в переговорах участвовали И.В. Сталин и министр иностранных дел В.М. Молотов. Главный вопрос: разделение Восточной и Центральной Европы на английскую и советскую зоны влияния. Черчилль предлагал разделить Болгарию: СССР — 90%, Англии — 10%, Румынию и Югославию — по 50%. В Греции английские войска должны были оккупировать 90% территории, а советские — 10%. Сталин возражал против механического подхода к определению зон оккупации. Болгарию уже освободили советские войска, и она объявила войну Германии. В результате Белградской наступательной операции Красная Армия, болгарские части и партизанские соединения Югославии освободили ее столицу. Споры были жаркими, и, в конце концов, Черчилль попросил: «Только ради Бога хоть в Грецию не вмешивайтесь. Там наши войска потеряли 70 тысяч». 10 октября переговоры продолжили Молотов и Иден. Никаких документов по итогам встречи не составляли. Черчилль предложил сжечь даже бумаги, на которых велись расчеты, но Сталин великодушно разрешил ему оставить их себе на память и неукоснительно выполнял просьбу Черчилля в отношении Греции[26].

В сохранившейся записке М.М. Лит­винова говорилось, что "полюбовное разграничение сфер безопасности" между СССР и Великобританией должно осуществляться по принципу ближайшего сосед­ства, поэтому в сферу интересов Советского Союза должны попасть кроме Финляндии, Швеции, Венгрии, Румынии, Турции, также и славянские страны Балканского полуострова, Польша и Чехословакия»[27].

Предпринятые советским руководством шаги дали повод западным публицистам обвинять СССР в возрождении «русского панславизма». Статьи подобного рода появились в газетах "Нью-Йорк Таймс", "Эко­номист", "Трибюн" и др. 10 января 1945 г. газета "Ню тид" (Гётеборг) писала: «Москва вывесила флаг панславизма. Всеславянский комитет является полным и совершенным представителем славянского мира. Советский Союз с большим успехом, чем царская Россия, играет лозунгом панславизма. Советский Союз выступает как настоящий освободитель славянских народов от пангерманского ига. Этот факт облегчает победное шествие панславизма по всем славянским странам» [28].

Примечания

[1] Марьина В.В.  Славянская идея в годы Второй мировой войны (К вопросу о политической функции). Славянский вопрос: вехи истории. М., 1997.

[2] Досталь М.Ю. Славистика: между пролетарским интернационализмом и славянской идеей (1941–1948) // Славяноведение. 2007. № 2. С. 17–31.

[3] Досталь М.Ю. Новое славянское движение в СССР и Всеславянский комитет в Москве в годы войны // Славянский альманах. М., 1999. С. 175–187.

[4] Славянские  съезды XIХ–ХХ вв. М., 1994. С. 128–142.

[5] Досталь М.Ю. Новое славянское движение в СССР и Всеславянский комитет в Москве в годы войны // Славянский альманах. М., 1999. С. 175.

[6]  Вековая борьба западных и южных славян против германской агрессии. М., 1944. С. 4.

[7]  Досталь М.Ю. Славистика между пролетарским интернационализмом и славянской идеей // Славянский альманах. 2006. С. 123.

[8] РГАСПИ. Ф – 77. Оп. 1. Д. 895. Л. 2.

[9] РГАСПИ. Ф – 77. Оп. 1. Д. 895. Л. 7.

[10] Там же. Л. 8.

[11] Там же. Л. 11.

[12] Там же. Л. 12.

[13] РГАСПИ. Ф – 77. Оп. 1. Д. 895. Л. 13.

[14] Там же. Л. 14.

[15] Куманев Г.А. Тяжелый выбор (Советско-германский пакт о ненападении) // Этот противоречивый ХХ век. М., 2001. С. 158.

[16] Куманев Г.А. Тяжелый выбор (Советско-германский пакт о ненападении) // Этот противоречивый ХХ век. М., 2001. С. 157.

[17] Николаевский Б.И. Тайные страницы истории. М., 1995. С. 204. Так же см. Досталь М.Ю. Славистика: между пролетарским интернационализмом и славянской идеей (1941-1948). // Славяноведение № 2. 2007. С. 18. 

[18] Дубровский А.М. Весь славянский мир должен объединиться: идея славянского единства в идеологии ВКП(б) в 1930-1940 годах// Проблемы славяноведения. Сборник научных статей и материалов. Брянск, 2000. С. 200.

[19] Марьина В.В. Славянская идея в годы Второй мировой войны (К вопросу о политической функции) // Славянский вопрос: вехи истории. М., 1997. С. 176.

[20] РГАСПИ. Ф-17. Оп. 128. Д. 1082. Л. 15.

[21] Марьина В.В. Славянская идея в годы Второй мировой войны (К вопросу о политической функции) // Славянский вопрос: вехи истории. М., 1997. С. 178.

[22] Марьина В.В. Славянская идея в годы Второй мировой войны (К вопросу о политической функции) // Славянский вопрос: вехи истории. М., 1997. С. 178.

[23]Там же.

[24] Переговоры  Э. Бенеша в Москве (декабрь 1943 г.) // Вопросы истории. 2001. № 3; Славянские народы и Вторая мировая война. Круглый стол // Славяноведение. 1996. № 3.

[25] Кикешев Н.И. Славяне против фашизма. Приложение I. А.С. Гундоров. Воспоминания. М. 2005. С. 271.

[26] Мировые войны ХХ века. М., 2002. С. 291-305.

[27] Марьина В.В. Славянская идея в годы Второй мировой войны (К вопросу о политической функции) // Славянский вопрос: вехи истории. М., 1997. С. 178.

[28] Центральный московский архив – Музей личных собраний. Ф. 43. Oп. 1. Д. 165. Л. 19-20.

Вернуться к оглавлению

Кикешев Н.И. Славянское движение в СССР: 1941-1948 годы. Москва. 2008.

Далее читайте:

Славянство (сайт, созданный в рамках программы "Форум славянских культур").

История Болгарии (хронологическая таблица).

История Болгарии в XIX веке (хронологическая таблица).

История Болгарии в XX веке (хронологическая таблица).

История Польши в XX веке (хронологическая таблица).

История Чехии (хронологическая таблица).

История южных славян (хронологическая таблица).

История южных славян в XX веке (хронологическая таблица).

История России по векам: | IX | X | XI | XII | XIII | XIV | XV | XVI | XVII | XVIII | XIX | XX |  (система хронологических таблиц).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС