Антонио Грамши

--

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Антонио Грамши

Автобиографические заметки

Из  "Тюремных тетрадей"

Как стал я судить более снисходительно о надломе человеческого характера, приводящем к катастрофическим последствиям? Исходя из опыта, из наблюдений за процессом, в ходе и результате которого происходят подобные надломы. Не может быть никакого снисхождения тому, кто «вдруг» совершает действие, противоречащее его принципам. Слово «вдруг» я понимаю в том смысле, что человек не сумел своевременно учесть и предусмотреть, что стойкая защита определенных принципов сопряжена со страданием.. Если человек внезапно оказавшийся перед угрозой страданий, еще не испытав их или только начав их испытывать, меняет свою позицию,— такой человек не заслуживает снисхождения. Однако вопрос этот принимает весьма сложные формы. Как ни странно, обычно люди менее снисходительны по отношению к «молекулярным» изменениям, чем к изменениям внезапным. А «молекулярные» изменения самые опасные, так как, свидетельствуя о воле субъекта выстоять, в то же время «позволяют увидеть» (если вдуматься) постепенное изменение нравственных качеств личности — изменение, перерастающее в определенный момент из количественного в качественное; иначе говоря, в действительности речь идет уже не о той же личности, а о двух разных личностях. (Разумеется, «снисходительность» означает лишь отсутствие морального филистерства, а отнюдь не то, что произошедшее изменение не принимается <во внимание> и не осуждается; отсутствие такого осуждения означало бы «восхваление» или, по крайней мере, «безразличие» к самому факту, а это не давало бы возможности различать, вызывается ли он необходимостью или в нем не было необходимости, обусловлен ли он форс-мажором или трусостью.) Стало общепринятым принципом, что капитан должен покидать тонущий корабль лишь последним, когда все спасены; более того, иногда доходят до утверждения, что капитан в подобных обстоятельствах «должен» пожертвовать собой. Такие утверждения не так уж иррациональны, как это могло бы показаться. Конечно, не следует исключать ту точку зрения, что нет ничего дурного в том, чтобы капитан спасался первым. Но если бы эта толка зрения стала принципом, то существовали бы тогда какие-нибудь гарантии того, что капитан сделал все возможное:

1) для того, чтобы кораблекрушение не произошло; 2) для того, чтобы в случае, если оно произошло, было сделано все, чтобы свести до минимума человеческие потери и материальный ущерб? (ведь материальный ущерб может привести впоследствии и к человеческим потерям). Лишь принцип, ставший «абсолютным», согласно которому капитан в случае кораблекрушения покидает корабль последним или, более того, гибнет вместе с ним, дает вышеуказанные гарантии, без которых коллективная жизнь невозможна, то есть никто не стал бы брать на себя обязанности и выполнять их, перепоручив другим заботу о собственной безопасности. Современная жизнь зиждется в значительной мере на подобных душевных состояниях или «убеждениях», столь же прочных, как и материальные факты.

Но вернемся к тому, о чем шла речь выше. Осуждение этих изменений, надломов, есть политический, а не моральный факт, оно определяется не моральными соображениями, а соображениями «необходимости» во имя будущего в том смысле, что, если не поступить таким образом, ущерб мог бы быть большим: в политике оправдана малая «несправедливость», свершаемая во избежание большей, и т. д.

Я утверждаю, что в «моральном» отношении более оправдан тот, кто изменился «молекулярно» (разумеется, в силу форс-мажора, то есть будучи вынужден обстоятельствами), чем тот, кто изменился внезапно. Обычно же рассуждают иначе. Говорят: «Он держался пять лет, почему .не поесть? Он мог выстоять еще один год и одержать победу». Но ведь в этом случае речь идет о мудрости, обретенной позднее (постфактум), поскольку на пятом году человек не знал, что ему оставался «всего лишь» еще год страданий. Но если даже не принимать это во внимание, не подлежит сомнению тот факт, что человек на пятом году уже не такой, каким он был на четвертом году, на третьем, на втором, на первом и т. д„ это уже новая, совершенно новая личность, в которой прошедшие годы сломали нравственные тормоза, подорвали силу сопротивления, какими обладал этот человек в первый год. Типичный пример тому—людоедство. Можно сказать, что на данном уровне развития цивилизации каннибализм вызывает отвращение до такой степени, что мы верим, когда рядовой человек говорит: «Если бы мне пришлось выбирать (стать людоедом или покончить с собой), я выбрал бы последнее». В действительности же этот же человек, оказавшись на распутье («стать людоедом или лишить себя жизни»), уже не рассуждал бы так, поскольку в его «я» произошли бы такие изменения, что «лишить себя жизни» уже не представлялось бы ему непременной альтернативой: он стал бы каннибалом, совсем не думая о самоубийстве. Если некто оказывается на распутье в расцвете физических и моральных сил, то существует вероятность, что он лишит себя жизни (после того, как он убедится в том, что речь идет не о комедийном представлении, а о реальной ситуации, о серьезной альтернативе); но такой вероятности более не существует (или, по крайней мере, она значительно уменьшается), если этот некто находится на распутье уже после того, как подвергся молекулярным изменениям, в результате которых его нравственные и физические силы были разрушены. И т. п.

Так, порой нам приходится наблюдать, как обычно спокойные, сдержанные люди внезапно разражаются приступами гнева и жестокости. На самом же деле нет ничего внезапного: позади «невидимый» [и молекулярный] процесс, в ходе которого были разрушены те моральные силы, благодаря которым человек сохранял «сдержанность, спокойствие». Этот индивидуальный факт может рассматриваться как коллективный (тогда речь будет идти о «капле, которая переполнила чашу», и т. д.). Трагедия таких людей заключается в следующем: некто предвидит процесс разрушения, то есть предвидит, что он станет... каннибалом, н думает: если это произойдет, то на определенном этапе [этого процесса] я покончу с собой. Но когда же наступает этот «этап»? В действительности, всякий человек верит в свои силы и надеется, что сложатся новые обстоятельства, которые выведут его из создавшегося положения. Получается поэтому так, что люди — в большинстве своем (за редким исключением) — продолжают подвергаться глубоким изменениям, оставив позади этап, когда у них еще хватало сил на противодействие, пусть даже в виде альтернативы самоубийства.

Этот факт необходимо изучить в его нынешних проявлениях. Не потому, что он не наблюдался в прошлом, а потому, что в настоящее время он несомненно обрел особую... добровольно избранную форму. Сегодня знают, что подобное явление может иметь место и оно подготовляется систематически, чего не было в прошлом (систематически означает «в массовом порядке», не исключая, конечно, особого «внимания» к отдельным, индивидуальным случаям). Бесспорно, сегодня появился «террористический» элемент, не существовавший в прошлом,— элемент материального, а также морального террора, который нельзя недооценивать. Это усугубляет ответственность тех, кто по неопытности, небрежности или по злому умыслу, имея возможность, не помешал тому, чтобы подобные испытания отошли в прошлое. [Этому неморалистскому взгляду на вещи противостоит лжегероическая, риторическая, фразерская концепция, против которой как ни борись — все будет недостаточно.]

Автобиографические заметки - часть "Тюремных тетрадей"

Грамши А. Избранные произведения в 3-х томах, Т. 3, С. 1769-1771.

Здесь читайте:

Антонио Грамши (биографические материалы).

В. С. Гринько Антонио Грамши - философия катарсиса.

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА