ХРОНОС:
Родственные проекты:
|
ОПЫТ О НЕРАВЕНСТВЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ РАС
Фото с сайта
http://www.xpomo.com/
КНИГА ПЕРВАЯ
Предварительные соображения; определения; изложение
естественных законов, управляющих общественным порядком
ГЛАВА I
Гибель цивилизаций и обществ происходит от общих причин
Крушение цивилизаций - самый поразительный и одновременно самый
непонятный из всех исторических феноменов. Пугая воображение, эта трагедия
таит в себе столько таинственного и грандиозного, что мыслители не перестают
обращаться к нему, изучать его и заниматься его секретом. Нет никакого
сомнения в том, что рождение и формирование народов дают любопытную пищу для
размышлений: развитие наций, их успехи, их победы и достижения не могут не
поразить воображение; но как бы значимы ни казались эти факты, объяснение их
не представляет труда - их полагают простым следствием интеллектуальных
способностей человека; признав такие способности, уже не приходится
удивляться их результатам; уже своим существованием они объясняют великие
события, истоком которых они являются. Таким образом, в этом плане ни
затруднений, ни сомнений не предполагается. Но когда мы видим, как после
определенного периода славы и могущества все нации заканчивают упадком и
крахом – я повторяю, все, а не отдельные из них; когда мы видим разбросанные
по всей земле красноречивые в своей страшной очевидности обломки
цивилизаций, предшествующих нашей, и не только цивилизаций известных, но и
многих других, названий которых мы не знаем, а также и тех, которые, покоясь
ныне в виде окаменевших скелетов в глуши лесов, почти современников земли,
как выразился Гумбольдт, не оставили нам даже намека на память о себе; когда
мы, возвращаясь к современным государствам, осознаем их невероятную
молодость и понимаем, что они появились только вчера и что некоторые из них
уже одряхлели, вот тогда мы убеждаемся, не без доли философского ужаса,
насколько слова пророков о неустойчивости вещей относятся не только к
цивилизациям, но и к народам, не только к народам, но и государствам, не
только к государствам, но и к отдельным личностям, и нам приходится
констатировать, что любая общность людей, пусть даже защищенная самыми
совершенными общественными связями и отношениями, начинает разлагаться с
первого дня своего образования и за всеми видимыми элементами жизни несет в
себе принцип неизбежной смерти.
Так в чем же заключается этот принцип? Так ли он однороден, как его
результат, и все ли цивилизации умирают от одинаковых причин?
На первый взгляд напрашивается отрицательный ответ, поскольку множество
империй - Ассирия, Египет, Греция, Рим - рухнули в результате стечения
непохожих друг на друга обстоятельств. Тем не менее, снимая кожуру
видимости, мы обнаруживаем в этой неизбежности конца, которая неотвратимо
висит над всеми нациями без исключения, наличие, хотя и скрытое, общей
причины, и исходя из этого очевидного принципа естественной смерти,
независимо от случаев смерти насильственной, мы у6еждаемся, что все
цивилизации через какое-то время обнаруживают в себе глубинные потрясения,
трудно определимые, но от этого не менее реальные, которые во всех регионах
и во все времена имеют аналогичный характер; наконец, замечая очевидную
разницу между крушением государства и концом цивилизаций, наблюдая, как один
и тот же культурный фактор то упорно сохраняется в какой-нибудь стране,
находящейся под чужеземным владычеством, несмотря на самые катастрофические
события, то, напротив, исчезает или трансформируется перед лицом
незначительных невзгод, мы все больше приходим к мысли о том, что принцип
смерти, лежащий в основе всех наций, присущ не только им, но и всем
остальным.
Мои исследования, изложенные здесь, посвящены рассмотрению этого важного
факта.
Нам, живущим в данную эпоху, первым выпало узнать, что любая общность людей
и связанная с ней интеллектуальная культура обречены на гибель. В прежние
времена этого не знали. В античную эпоху на Востоке религиозное создание,
изумленное зрелищем великих политических катастроф, относило их за счет
небесной чумы, ниспосланной за грехи народа; считалось, что такое наказание
должно привести к покаянию других грешников, еще не наказанных. Евреи, плохо
понявшие смысл Библии полагали, что их империя никогда не кончится. Рим,
даже когда он начинал клониться к упадку, не сомневался в своей вечности, о
чем свидетельствует Амедей Тьери в своей книге «Галлия под римским
владычеством». Нынешнее поколение не только увидело больше, но намного
больше поняло: нет сомнений в смертности человека, потому что все люди,
жившие до нас, умерли, точно так же мы твердо знаем, что сочтены и дни
народов, хотя ИХ существование длится дольше, так как среди нас нет тех, кто
царил когда-то до нас. Поэтому для прояснения нашего вопроса не стоит
прибегать к мудрости древних, которые могут нам предложить одно-единственное
фундаментальное замечание, а именно: наличие божественного перста,
управляющего этим миром, причем это обстоятельство признается во всей
полноте, которую ему приписывает католическая церковь. Бесспорно, что ни
одна цивилизация не закатится без вмешательства Бога, и применять к
смертности всех без исключения цивилизаций священную аксиому, которой
древние богословы пользовались с целью объяснения крупных катастроф,
рассматриваемых ими как изолированные факты, - это значит провозгласить
истину высшего порядка, которая должна определять поиск земных истин.
Признать, что все нации гибнут, потому что они виновны, - это значит
провести параллель с поведением отдельных людей и видеть в грехе зерна
разрушения. Следуя этой логике, даже мало-мальски просвещенный человек будет
считать, что каждый народ ждет участь тех, кто его составляет, что каждая
нация виновна виной своих составных элементов, поэтому исчезнет так же, как
исчезнут они; но повторяю: кроме этих двух безусловных истин древние не
оставили ничего, что бы могло нам помочь.
Они ничего не говорят о том, как божественная воля приводит к гибели народов
- напротив, они считают, что пути этой воли неисповедимы. Охваченные
почтительным страхом при виде руин прошлого, они поспешно заявляют, что
государства не развалились бы без воли Провидения. Я готов поверить, что в
некоторых обстоятельствах могло случиться чудо, но там, где священные
свидетельства не дают точного ответа - а это как раз большинство случаев, -
можно на законных основаниях считать мнение древних неполным, недостаточно
подкрепленным и признать, что поскольку небесный гнев 0брушивается на нации
постоянно, причем в силу какого-то решения, предшествующего появлению самого
первого народа, такой приговор является предопределенным, закономерным и
соответствует непреложному кодексу вселенной, а также остальным законам,
которые неуклонно управляют как живой природой, так и неорганическим миром.
Возможно, у нас есть основания упрекать священную философию древних времен в
том, что, в силу недостаточности опыта и ограниченности, она объясняет тайну
неопровержимой теологической истиной, которая сама представляет собой тайну,
и не касается фактов, находящихся в области разума, но мы не можем поставить
ей в упрек то, что она не поняла величия проблемы или стала искать решение
на земном уровне. Лучше сказать, что она ограничил ась постановкой вопроса,
и не ее вина, что она не решила его, и даже не прояснила. Именно поэтому
теологическая философия стоит выше всех трудов школы национализма.
Лучшие умы Афин и Рима пришли к следующему выводу, который не опровергнут до
сих пор: государства, народы, цивилизации гибнут только от роскоши,
безделья, плохого управления, падения нравов, фанатизма. И эти факторы -
либо в совокупности, любо по отдельности – были объявлены причиной краха
того или иного общества, а естественным выводом из этого постулата является
следующий: если нет в наличии ни одного из этих элементов, никакой иной
разрушительной силы и быть не может. В результате приходится признать, что
всякое общество умирает только насильственной смертью, будучи в этом
отношении более счастливо, чем человек, и что если устранить упомянутые выше
причины разрушения, то можно представить себе народ, столь же долговечный,
как сам земной шар. Рассуждая таким образом, древние и не подозревали о том,
К чему это приведет; они видели в этом лишь
способ утвердить моральную доктрину, что, как известно, служит единственной
целью их исторической системы. В описании событий они настолько были
озабочены доказательством благости добродетели и пагубности порока и
преступности, что все, выходящее за рамки этого нравственного контекста, их
почти не интересовало и чаще всего не замечалось или игнорировалось. Этот
метод был ложным, ограничением и слишком часто противоречил намерениям своих
создателей, т. к. клеймо добродетели или порока ставилось в зависимости от
требований момента; но до опре деленной степени это можно объяснить благими
намерениями, и если гений Плутарха и Тацита извлек из этой теории только
романы и пасквили, то, смею утверждать, эти романы великолепны, а пасквили
благородны.
Мне хотелось бы проявить снисходительность к мыслителям восемнадцатого века,
но у них есть свои мэтры, а это уже другое дело: первые были до фанатизма
озабочены поддержанием социального порядка, вторыми же двигала жажда нового
и стремление к разрушению; одни пытались извлечь добрые плоды из своих
выдумок, другие извлекали из них ужасные последствия, умея находить оружие
против всех принципов правления, которым по очереди наклеивали ярлык
тирании, фанатизма и падения нравов. Чтобы не дать обществу погибнуть,
Вольтер предлагал покончить с религией, законом, промышленностью, торговлей
под тем предлогом, что религия есть фанатизм, закон - это деспотизм,
промышленность и торговля суть роскошь и разврат. Следовательно, наличие
стольких недостатков означает дурное правление.
Моя задача меньше всего состоит в том, чтобы вступить в полемику: я хотел
лишь отметить, насколько различные результаты дает мысль, общая для Фукидида
и аббата Рейналя - у одного она сугубо консервативна, у второго цинично
агрессивна и в обоих случаях ошибочна. Неправда, что всегда замешаны
непременно те причины, которыми объясняют падение народов, и, охотно
признавая, что в какой-то момент умирания народа они могут присутствовать, я
отрицаю, что они достаточно сильны, что в них достаточно разрушительной
энергии, чтобы без других факторов привести к столь пагубным катастрофам.
Далее читайте:
Гобино, Жозеф
Артур де (биография).
Чемберлен Х.С.
Арийское миросозерцание.
Чемберлен Х.С.
Славяногерманцы.
Чемберлен, Хьюстон
Стюарт (Chamberlain), (1855-1927), биографические материалы.
Н. Мальчевский.
От История и метаистория
(о книге Х.С.Чемберлена "Основания 19-века").
|
