Тезисы доклада И. М. Рабиновича[xlix]

«Правовое положение русских эмигрантов в Германии»

на заседании берлинского отделения комитета съездов русских юристов за границей

(Берлин, 23 апреля 1927 г.)

Ссылаясь на мои прежние меморандумы, позволю себе дополнительно заметить еще следующее.

Разница между русскими эмигрантами и любым другим иностранцем состоит в том:

1)      что русский эмигрант в силу постановлений правительства своей родины потерял гражданство;

2)      что это правительство отказывает эмигрантам в восстановлении гражданства и

3)      что эмигранту также нельзя возвращаться на родину при данных обстоятельствах, если для этого нет законной возможности.

Это особое положение русских эмигрантов до сих пор принималось во внимание немецким законодательством и административной практикой лишь тогда, когда им выдавались особые паспорта беженцев (личное или нансеновское удостоверение личности) и когда после подписания немецко-русского договора 12 октября 1925[l] появился закон, по которому разорванные отношения эмигрантов были подчинены немецким законам.  В остальном  разница между русскими эмигрантами и остальными иностранцами полностью игнорируется. Но это правовое положение [беженцев] не может продолжать неопределенно долгое время как из гуманитарных соображений, так и в интересах немецкого государства. Если бы немецким правительством было предоставлено эмигрантам временное право убежища, то этой благородной и гуманитарной цели можно достичь тем, чтобы предоставить им в повседневной жизни те же права, что и иностранцам, при условии соблюдения тех же обязанностей, [что и у иностранцев]. Мысль, что бесподданные вообще не могут быть уравнены с иностранцами полностью, возникла уже перед войной, когда они в Германии…   бесподданные были объявлены военнообязанными (закон о военной обязанности). Однако развития этой мысли в законах и административной практике мы не находим. Это видно из следующих отдельных примеров:

1.       Пребывание в Германии.

При предоставлении разрешения на пребывание бесподданные и иностранцы полностью уравнены. Эти разрешения не только ограничены [по времени], но и выдаются на очень короткий срок. Невозможность покинуть Германию полицейскими учреждениями принципиально не принимается во внимание как основание для разрешения. Это правовое состояние можно расценить как школу обхода закона. Беженец, который не имеет возможности покинуть ту или иную область государства и, несмотря на это, вынужден каждые два месяца ходатайствовать о предоставлении особого разрешения на пребывание и обосновывать свое ходатайство, вынужден поэтому только слишком часто придумывать основания (как болезнь и т. д.). Не только в интересах гуманности, но также и в интересах всеобщего оздоровления правового порядка, такое положение не может быть терпимо. Если из легитимационного документа беженца ясно, что он вынужден оставаться в Германии на неопределенно долгое время, то в этих случаях было бы целесообразно в одном общем постановлении предписать, что эмигрант на основании этих легитимационных документов по праву может остаться в Германии. Можно было бы при этом заметить, что выдача документов на право жительства является обязательным только в Германии. Во Франции, например, для проживания достаточно легитимационного документа, так называемого удостоверения личности (карт д'идантите), которое выдается каждому иностранцу после двухнедельного проживания во Франции и действительно в течение трех лет. На основании этих легитимационных карт во Франции проживает приблизительно 250 тыс. русских эмигрантов. Также в Чехословакии выдаются только легитимационные документы (так называемые пруказы). Если по немецким законам непременно нужны особенные разрешения на жительства, то необходимо ввести как всеобщее правило, чтобы каждый владелец беженского паспорта был вправе получить его в минимально короткие сроки.

2.       Высылка.

По распоряжению полицейских органов каждому эмигранту как обременительному иностранцу может быть предписано в течение короткого срока покинуть ту или иную область государства или страну. […] По указу прусского министра внутренних дел от 24 августа 1923-4 В 5671 – допускается только одно исключение в пользу тех иностранцев, которые много лет проживают в Пруссии, а также сохранившее свое хозяйство. Но указ не содержит исключений в пользу эмигрантов, которые не имеют возможность покинуть страну. Интернирование в лагерях, как вынужденная мера, должно сейчас быть заменено полицейским арестом (указ министра от декабря 1923). В связи с этим иностранцы будут вынуждены оставить Германию. Но по отношению к русским эмигрантам эта мера совершенно недопустима. Бесподданный беженец, которому грозит арест потому, что он не смог последовать требованию покинуть Германию, вынужден сообщить об отъезде и бросить нормальную работу. Его экономическое состояние поэтому потерпит основательный ущерб, он обнищает и станет социально опасным. Если его арестуют, то намеченная цель этого правила не будет достигнута, потому что беженец не имеет возможности покинуть Германию и полицейский арест будет длиться бесконечно. Ущербность постановления о гражданстве не может, разумеется, быть основанием для освобождения от штрафа, но высылка, как следствие штрафа, должна быть по отношению к русским беженцам в будущем отменена, т. к. она не может быть осуществлена. Также при наказании некоторых действий, главным образом, при наказании за нарушение предписания о паспорте (приказ от 6 апреля 1923 года) должно быть принято во внимание особое правовое положение бесподданных русских. Виноват ли, например, русский военнопленный у которого нет легитимационных документов и возможности в течение необходимого срока их получить или беженец, у которого нет возможности в течение обозначенного срока покинуть область страны? Несмотря на то, что  приказ от 6 апреля 1923 г. с тех пор как закончилась инфляция почти полностью потерял свои свою внутреннюю основу, до сих пор в соответствии с ним очень многие лица наказываются высоким денежным штрафом от 10 до 1000 рейхсмарок и, как наказанные, должны покинуть область страны. По мнению управления юстиции, применение этого приказа к русским беженцам и особенно по вопросу, может ли приказ иметь обратную силу по отношению к этим лицам, следовало бы уточнить. Также является спорным вопрос, применим ли этот приказ в случаях сроков, указанных в особых видах на жительство (по решению судебной палаты от 21 декабря 1925 в деле Клюгмана этот вопрос был решен в негативном смысле).

3.       Проживание.

Как другие лица, которые на 1 января 1914 не имели в Германии места жительства, могли бы также бесподданные русские беженцы не быть занесены в списки ищущих квартиры (§ 4 закона о недостатке квартир). Вследствие этого у них нет возможности занять пустующую квартиру и они вынуждены неопределенное время (до полного восстановления экономики) как наниматели проживать в чужих меблированных квартирах и платить за это ростовщические цены. Исключение могут составлять отдельные лица, но (по постановление центрального жилищного ведомства в Берлине) только тогда, когда им разрешено длительное проживание. Но разрешение на длительное проживание дается в очень редких случаях (разрешение на пребывание до отмены, по мнению центрального жилищного ведомства Берлина, следует рассматривать как ограниченное в сроках). Для иностранца, которые остается в Германии обычно на короткий срок, жилищный вопрос не важен, но для эмигранта, который вынужден в Германии обосноваться, этот вопрос важен в высшей степени. До 50% всех своих скудных домашних расходов русский должен уплатить за наем меблированных комнат и пенсий. Их обеднение растет и без того очень быстрым темпом, т. к. у большинства нет высокой зарплаты и поддержки на случай безработицы. Чтобы их экономическое состояние не рухнуло полностью, им должна быть дана возможность привести в соответствие плату за наем  с их более чем скудным доходом.

4.       Работа.

По постановлению от 2 января 1926 г. о найме на работу и занятости иностранных рабочих определено, что занятость иностранных рабочих допускается только на тех рабочих местах, которые имеют к тому необходимое согласие. При изменении рабочего места рабочий, как правило обязан предложить свою легитимационную карту с подтверждением последнего работодателя, что он не возражает против изменения места работы. Сельскохозяйственные рабочие могут быть заняты на несельскохозяйственных предприятиях только с особого разрешения. Разрешение на работу иностранных рабочих дается самое большое только на 12 месяцев, для сельскохозяйственных рабочих только до 15 декабря. Невыполнение этого грозит денежным штрафом до 10000 рейхсмарок. Это правило хотя и в интересах немецких рабочих, но также в этом случае полное уравнивание бесподданных русских, которые должны жить в Германии, с остальными иностранцами едва ли правильно. Многие тысячи русских были заняты в экономике еще как военнопленные и до сих пор оцениваются работодателями как дельнейшие рабочие. Для безработных немецких заводских рабочих,  вопрос не стоит о сельскохозяйственной работе уже из-за ее низкой оплаты. Запрет работы позже 15 декабря направлен против оседлости чужих элементов в Германии. В то время как польский рабочий может на зимнее время возвратиться на свою родину, русский рабочий тянется в город. Без заработка, без действующего паспорта (потому что его легитимационная карта действительна только для данной земли) он должен без прописки жить в городе и на этом основании может стать социально опасным. Часто происходит, что полиция старается его как можно скорее отправить обратно на прежнее место работы.

Поддержка по безработице предоставляется иностранным рабочим только тогда, когда обеспечена взаимность (закон от 15 и 26 января 1920). В новом немецко-русском торгово-экономическом договоре от 12 октября 1925 предусмотрено соглашение на перспективу, по которому рабочим из Советского Союза в Германии должно быть предоставлено в области социального страхования положение, по которому можно было бы предложить такие же преимущества, как местным рабочим. Следовало бы поэтому эти преимущества предложить также русским рабочим, которые потеряли гражданство.

5.       Правовая защита.

Незажиточный русский эмигрант фактически не в состоянии защищать свои права в гражданском суде, потому что у него нет права на бедность. На этом основании постоянно живущий в Германии русский эмигрант полностью сопоставим с иностранцами, правда, с гражданами тех стран, в которых с немецкими гражданами обходятся также. […]

ГА РФ. Ф. 5908. Оп. 1. Д. 20. Л. 2-7;
Ф. 5908. Оп. 1. Д. 21. Л. 27-34.
Машинопись. Перевод с немецкого языка.

Примечания:

[xlix] Рабинович Исаак Моиссевич ( ? – 1929) – юрист, член Комитета съездов русских юристов за границей, член Союза русской присяжной адвокатуры в Берлине.

[l] 12.10.1925 были подписаны советско-германский торгово-экономический договор и консульская конвенция.

Печатается по кн.: Бочарова З. С. Русские беженцы: проблемы расселения, возвращения на Родину, урегулирования правового положения.  (1920-1930-е годы) (Сборник документов и материалов). М., 2001. (Использована электронная версия с сайта http://www.auditorium.ru/ )

Вернуться к оглавлению

Здесь читайте:

Россия в XX веке (хронологическая таблица)