Михал Сокольницкий

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

РЕЛИГИИ МИРА

ЭТНОНИМЫ

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Михал Сокольницкий

О способах избавления Европы

от влияния России, а благодаря этому — и от влияния Англии

Генерал Михал Сокольницкий.

Обзор готовых к активным действиям сил, которые может выставить Польша как в целом, так и исключительно от своих границ, рассматриваемых в сугубо военном аспекте

Ни особенности территории Польши, ни все совокупные доходы этой страны никогда не позволят возвести на ее границах, особенно со стороны России, такую линию обороны, какой она должна быть, исходя из требований,- которые предъявляются к долговременной, постоянной и регулярной системе укреплений.

Во-первых, таких укреплений понадобилось бы очень большое количество. Во-вторых, учитывая их изолированность и предназначение, а также необходимость быть самодостаточными, реагируя практически на любое событие, они, по определению, должны были быть возведенными на очень большом протяжении. Тем самым большая часть активной армии, которая могла бы быть полезной в других местах, оказалась бы рассредоточенной в удаленных от столицы гарнизонах. Следовательно, от любого подобного плана организации обороны на границе нужно отказаться, ограничившись сохранением в качестве укрепленных пограничных пунктов (приведя их в надлежащее состояние) Риги, Смоленска, Киева и Херсона и обустроив затем как можно большее количество фортов на переправах вдоль Двины и Днепра для обороны с их помощью маршрутов выдвижения на исходные рубежи. В таком случае, если неприятелю все же удалось бы переправиться через эти реки в других местах, можно было бы без сожаления оставить эти форты, практически ничем при этом не рискуя. Было бы также уместным организовать в тылу вдоль этой пограничной линии несколько плацдармов средней величины, которые, благодаря своему расположению, служили бы пунктами сбора, связи и снабжения провизией. Будучи в силу этого вне досягаемости со стороны осаждающих, они нуждались бы только в небольших гарнизонах и складских запасах. Этого было бы вполне достаточно, и вот почему. В том гипотетическом случае, когда направленные к границам войска оказались бы отброшенными превосходящими силами неприятеля, путь их отступления был бы обязательно концентрическим, что предопределено дорогами, ведущими к указанным укрепленным пунктам, а это, в свою очередь, обеспечило бы подмогу последним и удвоило их способность к сопротивлению.

Места впадения Вилии, Мережи и Щары в Неман удобны для того, чтобы оборудовать несколько хороших укрытий в Литве. Пинск и Мозырь в Полесье — это единственные и уникальные пункты, контролирующие пути, проложенные в обширнейших болотах, которые отделяют Литву от Волыни и Украины. Эти два города можно рассматривать как «плавающие» в водах и неприступные, с какой стороны к ним ни подойди. Их значение как потенциальных плацдармов трудно переоценить. Инженерные войска и ирригационные службы получили бы здесь массу объектов для приложения своих сил с точки зрения обеспечения обороны, оздоровления окружающей среды и предотвращения наводнений.

Такими же плацдармами могли бы стать еще несколько населенных пунктов на реках Стырь, Горынь, Случь, русла которых прорезают меловые отложения Волыни. Своими мутными пенистыми водами эти артерии заливают обширнейший бассейн Припяти и часто затопляют все Полесье. Следует также обратить внимание на Браслав 112) и Богополь (Bohopol) на Бохе 113). Эта река, зажатая между крутыми берегами, представляющими собой рухляковые известняковые отложения 114), служащие подушкой для черноземных почв, орошает плодородные равнины Подолии и Украины, по существу являясь естественной границей между ними. Указанные промежуточные населенные пункты, имея между собой налаженное сообщение по днепровской и днестровской линиям, имели бы чрезвычайно важное значение. А Замость, Сандомир и Краковские холмы, подступающие к Краковскому замку 115), позволяли бы контролировать выход карпатского рубежа.

Следует также иметь в виду то, что независимо от тех преимуществ, которые может представлять с точки зрения экономики, статистики или политики реинтеграция Галиции в Польшу (поскольку соляные копи Велички и Бохни 116) являются единственными товарными складами Польши), великая водная артерия Висла, являющаяся естественным и уникальным рубежом между верхней и нижней Польшей, в любом случае должна иметь одного хозяина. Положение этой провинции (Галиции) представляет очень большой интерес в военном отношении для обеспечения безопасности Польши. Какие бы формы ни приняло присоединение данной территории к Польше, которую отличающийся либеральностью и высочайшей мудростью Наполеон захочет возродить, ее суверен никогда не смог бы считать свой трон прочным, если бы не он, а кто-то другой оставался хозяином перевалов в Карпатах.

Высокая мудрость освободителя Польши уже озаботилась укреплением подобных пунктов со стороны Старой Пруссии, укрепив Сирок, Модлин и Торн. Но, справедливости ради, следует отметить, что ни одна укрепленная граница с этой бунтующей против своего прежнего суверена провинцией не может рассматриваться как надежная и постоянная. Мыслится мне, что Галиции самой природой предназначено не быть отделенной от той земли, с которой ее связывают исторические узы. Но нам не дозволено иметь собственное суждение на этот счет, прежде чем Законодатель Европы не вынесет свой вердикт по поводу дальнейшей судьбы вероломной монархии. Тем не менее Польша не может не испрашивать соизволения, чтобы обеспечить себя, по крайней мере, постоянными коммуникациями с такими естественными для нее выходами в Балтику, как Данциг, Эльбинг 117), Мемель 118) и Рига. С этой точки зрения форт Грауденц является одним из главных пунктов, имея в виду обеспечение как общей безопасности, так и навигации по Висле.

Это же справедливо и для границы с Силезией, жители которой еще не забыли, что во времена Карла Великого и Батория их земли составляли единое целое с Польшей. Если воля великого Наполеона предначертала Польше проявлять заботу о своих пределах на германском направлении, было бы, безусловно, оправданным рассматривать там в качестве ее границ Одер, начиная с его истоков. Левый берег этой реки мог бы быть частично аннексирован у Моравии, Богемии и Саксонии, особенно в том случае, если бы Богемия была передана в распоряжение Великого Наполеона и была бы окончательно отторгнута от австрийского трона.

Тогда среди прочих пунктов, расположенных на этой концентрической пограничной линии, можно было бы рассчитывать на Ченстохов, Лечицу 119) и Миджерич 120). Последний из названных пунктов, находясь на стыке нескольких больших дорог, благодаря своему положению на Одре вполне подходит для возведения постоянных фортификационных сооружений. Каждый из указанных укрепленных пунктов служил бы плацдармом для развернутой дивизии, которая могла бы обороняться и выдержать осаду в течение нескольких месяцев с 3 —4-тысячным гарнизоном. Такой плацдарм может обеспечить провизией и прикрытием армейский корпус, состоящий из двух или трех дивизий. А в мирное время здесь можно было бы нести обычную службу, охраняя склады и обозы силами одной дивизии и нескольких ветеранских рот.

Поскольку все эти плацдармы не могли бы быть атакованными (а тем более осажденными) одновременно, всегда имелась бы возможность поспеть на подмогу защитникам того пункта, которому угрожала бы наибольшая опасность.

Таким образом, Польше были бы предоставлены следующие пределы: Одер, начиная с его истоков, — на западе; хребты Карпатских гор, Днестр, начиная от Хоцина до его впадения, — на юге; а на севере — все, что позволит присоединить и восстановить щедрость и высокая мудрость Наполеона. В таком случае Польша была бы ограничена естественными границами как с точки зрения ландшафта, этнической идентичности, схожести традиций и нужд населения, так и ее отношений с внешним миром. Восстановленная и укрепленная с помощью нескольких ссуд деньгами и оружием, Польша была бы в состоянии содержать 200-тысячную армию. И это не преувеличение, поскольку она против своей воли постоянно поставляла и продолжает поставлять еще большее количество войск четырем державам, на растерзание которых она отдана. Из этого количества 50 тысяч человек могли бы использоваться за пределами ее территории — в императорской и королевской армии, тогда как 150 тысяч воинов, остающихся в стране и охраняющих ее границы, в любой момент были бы готовы подчиниться голосу, которому они всегда рады повиноваться. Эти войска обеспечивали бы прикрытие со стороны Германии и всегда были бы под рукой для того, чтобы услышать голос свыше и выполнить приказы, предначертанные Его высочайшей волей.

А теперь посмотрим на границы Польши со стороны России. Рассматривая как естественные ее пределы, ограниченные Двиной и Днепром, мы не должны забывать, что большинство провинций, расположенных за этими реками, еще в 1772 году являлись неотделимой частью Польши. Можно быть уверенным, что их жители, как и те, что обитают по эту сторону названных рек, при случае не преминут доказать, что они не перестали быть полноценными поляками. Справедливо и то, что указанные границы были бы достаточными для того, чтобы сформировать непреодолимый барьер на пути новых авантюр, в которые русские не преминут ввязаться при первом же удобном случае.

Рассматривая проблему с военной точки зрения (для обеспечения гарантий безопасности), я вынужден высказаться за то, чтобы границы собственно Польши (за исключением разве что нескольких пунктов, которые контролируют важные рубежи), были бы со стороны России окончательно зафиксированы по течению этих двух рек, поднимаясь по одной из них до Смоленска, а по другой — до Суража. Эти два пункта можно соединить с помощью Каспли 121), для чего надо проложить большой канал. Сделать это не составит большого труда, поскольку во время больших паводков эти две реки иногда соединяют свои воды. Данная местность как нельзя лучше подходит для возведения неприступных долговременных оборонительных сооружений. Что касается Березины, то она свой канал уже имеет. Его трассировка произведена для соединения указанных двух рек. От этого канала можно было бы сделать ответвление до Вилии, образовав таким образом вторую линию коммуникаций, необходимых для стабильной обороны.

Надежно оградить Польшу от России можно было бы с помощью цепи федеративных герцогств, которые имели бы точно такую же, как в Польше, Конституцию и находились бы под ее непосредственной протекцией (но правительства которых назначал бы лично Великий Император). При формировании этих герцогств можно было бы придерживаться определенной масштабной шкалы, что позволило бы им выставлять пропорциональные их размерам и значению воинские контингента в соответствии с их ресурсами. Вместе эти герцогства могли бы выставить по меньшей мере 100-тысячное войско. Из этого количества от 70 до 80 тысяч сформировали бы аванпосты польской армии, с которой они поддерживали бы прямую связь, неся службу в укрепленных фортах, о которых я уже упоминал. А от 25 до 30 тысяч могли бы, по примеру поляков, служить во французских армиях.

На тот случай, если бы это предложение было одобрено, я бы осмелился, единственно ради формы, дать краткий и существующий пока что только в моем воображении обзор сил и границ некоторых из этих герцогств.

Таковыми могли бы стать:

1.         Ливонское герцогство. Населенное народом, родственным эстонскому, включающее Эзельские острова и острова Даго, ограниченное Двиной, Эвестом 122), озером Пеипус 123) и Нарвой, это герцогство могло бы содержать от 18 до 20 тысяч человек, из которых 5 тысяч служили бы за границей — во французских армиях.

2.         Герцогство Полоцкое с частью территории, отторгнутой у Псковской губернии, ограниченное с одной стороны Двиной и Ловатью, а с другой — устьем Нарвы (там, где она впадает в озеро Пеипус), могло бы безболезненно содержать корпус численностью от 5 до 6 тысяч человек.

3.         Герцогства Смоленское (не считая города, который должен превратиться в польский пограничный форпост), заключенное между Двиной и Днепром, истоки которых тоже вошли бы в его пределы, простертые до первого волжского рукава, могло бы, не напрягаясь, поставить под ружье такое же количество войск.

4.         Герцогство Мстиславское как пограничное с предыдущим и состоящее частично из территорий нынешних Могилевской и Смоленской губерний, очерченное Днепром, Ипутью и Полвой 124), начиная от Брянска и кончая Дорогобужем, могло бы быть обложено точно таким же оброком и выставить такое же количество войск.

5.         Герцогство Черниговское, или Новгород-Северское, первый раздел которого, произведенный Я. Собеским 125), никогда не был ни утвержден, ни одобрен формально, надо сохранить в его нынешних границах. Этому герцогству по силам выставить такое же количество войск, что и предыдущему.

6.         Герцогство Полтавское в том виде, в каком оно пребывает в настоящее время, прилегая к Днепру от Десны до Орла на юге и поднимаясь по нему на северо-восток до истоков Донца к Харькову и далее ограниченное линией, проходящей через Суджу, Рыльск и Путивль, также выставило бы армейский корпус численностью по меньшей мере от 5 до 6 тысяч человек.

7.         Затем шли бы различные казачьи орды — главным образом те, что известны под названием запорожских, то есть расположенные за порогами, а также те, что обитают в долине Донца. Эти последние, будучи объединенными с крымскими татарами, могли бы сформировать единое государство, звучное имя которого Таврида, ныне оскверненное, было бы заменено на другое — Наполеонида. Это государство состояло бы из: 1) заднепровской части губернаторства Екатеринославского; 2) губернаторства Тавридского; 3) долины Донца до слияния этой реки с Доном, который от места впадения в Азовское и Черное моря до устья Днепра служил бы ему границами на юге.

Страна, населенная народностями, привыкшими всегда находиться в седле, управляемая одним правителем с помощью Конституции, приспособленной к образу жизни этих людей (да к тому же с перспективой политической независимости), в скором времени сформировала бы цивилизованную нацию, которая стала бы одним из самых надежных барьеров для амбициозных проектов России и ее претензий на Черном море и Босфоре, навсегда обеспечив отделение этих народов от державы, которая их угнетает и унижает. В военном отношении из этого были бы извлечены, помимо воли России, все преимущества, которыми она привыкла до сих пор пользоваться сама. Тем более что эти народы служили бы по доброй воле, а не из-под палки.

При всей своей необразованности и забитости эти народности наделены определенной природной смекалкой и даже некоторой возвышенностью чувств, что вовсе несвойственно русской нации. Они спят и видят, как избавятся от российского ига и бесчестья. Особенно нетерпеливы запорожские казаки, которые по своей доброй воле приняли сторону Польши и которых Баторий 126) определил на жительство за пороги Днепра. Эти люди хорошо сложены и сильны физически. Ловкие, храбрые, неутомимые и очень сообразительные, они могут стать первыми, кто поднимет восстание и привлечет других на свою сторону. Что касается крымских татар, то на них можно было бы легко повлиять с помощью их сородичей — ( татар, проживающих в Литве, верность которых и привязанность к приемной родине мы уже засвидетельствовали. Эти хорошо организованные племена, повторяю, могли бы сформировать впоследствии нацию и достичь гораздо более высокого уровня цивилизованности, чем тот, который не могут им обеспечить ни прекраснодушные посулы, ни эфемерные указы, ни кнут москвитян, пытающихся рядиться в европейцев. Подобная попытка вывести к свету пребывающие в темноте народы была бы под стать свершениям Солона 127) и Ликурга 128). Вследствие этого вкусившая благ цивилизации новая страна заслужила бы право передать потомкам воспоминание о высочайшем политическом благодеянии, связав его с именем великого Законодателя, а не с тем помпезным именем, которое в пароксизме гордыни дал фаворит Екатерины своей покровительнице, чья истинная сущность изобличена жестокостью и коварством ее сателлитов. Недобрая слава злобной женщины-узурпатора должна уступить место на исторической сцене незапятнанной славе благородного и великодушного героя, деяния которого оцениваются исключительно по тому, сколько добра и счастья они принесли человечеству.

Таковыми свидетелями его свершений предстали бы в летописях Великого Века униженные остатки древних скифов. Эти еще недавно неисчислимые орды наводили бы ужас на врагов Наполеона, как некогда белгийцы, треверьенцы и нумидийцы 129) послужили Цезарю ступенями на пути к мировому господству. Из этих орд можно было бы без особых хлопот и затрат сформировать более чем 40-тысячный корпус мобильной легкой кавалерии. При этом 10 тысяч ловких и проворных всадников использовались бы во французских армиях, где они пришлись бы как нельзя кстати для участия в разведывательных операциях, при неотступном преследовании неприятеля, а также в случае охраны отдаленных подступов к военным лагерям.

Остается еще одно очень важное соображение, требующее рассмотрения. Речь идет о губернаторстве Санкт-Петербургском. Будет ли образовано на его основе отдельное герцогство, включающее сам город, или же последнему следует предоставить особый статус с тем, чтобы он стал чисто коммерческим центром?

К этому вопросу мы еще вернемся. Пока же ограничимся следующим замечанием: ограничив это герцогство Волховом, который, вытекая из Ильменского озера, впадает в озеро Ладожское, можно было бы таким образом очертить естественные границы России. Уместным, наверное, будет и еще одно замечание, а именно: с военной точки зрения крепость Кронштадт, равно как и несколько долговременных оборонительных сооружений, разбросанных по побережью, являют собой очень важные защитные сооружения, которые могли бы получить 20 — 30-тысячные гарнизоны, а город Санкт-Петербург (особенно если бы он был под непосредственной протекцией Великого Императора, как, например, город Данциг) мог бы сам, а также за счет своего уезда выставить от 20 до 25 тысяч человек, из которых 10 тысяч могли бы быть использованы во французских армиях. А на их место можно было прислать равное или даже большее количество личного состава вспомогательных частей, сформированных с участием проверенных союзников Франции, для обеспечения надежности почтового сообщения, причем все эти войска подчинялись бы французскому губернатору. Его особое герцогство, столицей которого был бы Ямбург 130), могло бы выставить от 5 до 6 тысяч человек.

Из этого обзора вытекает, что Великий Император мог бы располагать неисчислимыми дополнительными моральными и физическими резервами. Оценивая их, можно назвать цифру 320 000 человек, причем она была бы приблизительной и, скорее всего, заниженной. Из них 90 тысяч сочли бы за честь сражаться бок о бок с французскими героями. Эти корпуса образовали бы линию аванпостов за пределами Польши, а 150 тысяч, образуя резервную армию, охраняли бы внутреннюю часть страны. Они обеспечивали бы безопасность других границ и одновременно следили за поддержанием на севере Континентальной Системы, которая была бы установлена Законодателем Европы. Эти силы были бы всегда готовы действовать там, куда их направила бы воля Учителя и Правителя. Под своим непосредственным началом он имел бы дополнительно 90 тысяч человек, по меньшей мере треть из которых являются лучшими в мире кавалеристами. Императорская и королевская армия могла бы извлечь из этого значительные преимущества для пополнения конским составом своей легкой кавалерии. Известно ведь, что в былые времена пруссаки, саксонцы и австрийцы ежегодно мобилизовали в Украине (а русские делают это и по сию пору) для своей кавалерии по меньшей мере от 40 до 50 тысяч лошадей. Высокая репутация этих племенных лошадей общеизвестна. При этом надо иметь в виду, что в Украине имеются возможности для увеличения численности табунов. Для французов это станет гарантированной сферой коммерции, учитывая то, что местные жители сочтут за благо развивать торговые отношения с ними в отместку за те оскорбления и притеснения, которые эта провинция терпела от своих грабителей. Таким образом, это стало бы еще одним убытком для общего врага. Уже одно только это обстоятельство диктует необходимость относиться к дальнейшей судьбе данной провинции с особым вниманием.

Впрочем, приведенные соображения относительно указанной провинции стоило бы учесть лишь в том случае, если бы Австрия не захотела пойти на обмен, который ей был бы предложен перед началом военных действий, а именно: обмен Богемии и Галиции на три господарства (hospodarak), то есть если бы она не захотела действовать от обороны, а предпочла бы наступательную тактику. С другой стороны, если бы русские еще раз допустили глупость и перешли Дунай, тогда Далматийская армия, оккупирующая Сербию и дислоцирующаяся в Белграде, вместе с армией, сформированной, как по мановению волшебной палочки, в Украине, выдвинувшись за Днепр, быстро нейтрализовала бы русскую армию. При таком развитии событий, наверное, стоило бы провозгласить независимость вышеназванных провинций и образовать на их основе герцогство по образу и подобию тех, о которых шла речь выше. Это позволило бы добавить к 320-тысячному войску, по меньшей мере, еще один 25 — 30-тысячный армейский корпус.

К тому же эти провинции могут представлять большую пользу для Континентальной Системы. Турки с тем большей охотой согласились бы на все эти пертурбации, что они ни под каким предлогом не могут обольщать себя надеждой отвоевать названные провинции. Таким образом, новое герцогство служило бы для них чем-то наподобие защитного редута, прикрывающего их от заклятого врага. Избавленные от угрозы вторжения русских, принявших эстафету от крымских татар, отличавшихся своими опустошительными набегами в прежние времена, указанные провинции, не будучи более подверженными беспощадному мусульманскому гнету, могли бы рассчитывать на тот уровень процветания, которого они не знали с тех пор, как были отделены от Польши. Надо иметь в виду, что они еще не забыли, как в свое время по своей воле отошли под ее руку. Не забыли они и то, что под ее покровительством они процветали в течение более чем двух столетий. Отдают они себе отчет и в том, что если бы теперь они существовали, как Польша, под эгидой гения Европы, то, вне всякого сомнения, в скором времени стали бы представлять и в других аспектах, кроме военного, огромный интерес для Франции, о чем мы скажем в другом месте.

«Урезанная» таким образом до своих естественных пределов, отброшенная от берегов Балтики и Черного моря, отделенная от Великой Империи устрашающим редутом, находясь под прицелом армий, всегда готовых дать решительный отпор агрессору, Россия была бы вынуждена навсегда отказаться от своих захватнических планов и соблазна претендовать на какую бы то ни было узурпацию. Сама Англия, этот заклятый враг Франции, Континента и священной персоны Наполеона, видя, как выпадает из рук России окровавленный кнут, которым она пользовалась для устрашения, бичевания или увещевания как собственной нации, так и суверенов, с которыми она обходилась как с мятежниками всякий раз, когда те не склоняли головы под ее игом или не хотели участвовать в ее амбициозных прожектах, так вот, сама Англия, говорю я, видя себя выдворенной из Балтики и, следовательно, ощущая, как весь север решительно отгораживается от ее монополии, была бы вынуждена вымаливать пощаду у героя, которого она оскорбила и которого ненавидит только потому, что боится его и при этом не может не признавать верховенство его гения, превосходства его силы.

А нельзя ли обратить против самой Англии этот кнут, которым она, воздействуя своим авторитетом, умеет манипулировать так ловко, что Россия до сих пор верит в то, что стегает им ради своего собственного удовольствия?

Нельзя ли, повторяю, извлечь выгоду из жесточайшего кризиса, в котором будет находиться Россия в момент своего ослабления? Конечно, уязвленной в своей гордыне стране-парвеню, каковой является Россия, не так-то легко отречься от тех грандиозных, питаемых непомерными амбициями идей и планов, которые она вбила себе в голову во времена своего подъема. Видя себя отброшенным от Москвы, русский самодержец, несомненно, предпримет все, что только в его силах, для возврата утерянного скарба. Он постарается призвать на помощь свои азиатские племена, рискуя окончательно истребить их, чтобы бросить последний вызов судьбе. Но, имея в виду то, что, действуя таким образом, он поставил бы на кон все, что у него осталось, при эфемерных шансах на успех, нельзя ли подумать над тем, как под благовидным предлогом подсказать ему идею не мучиться понапрасну, а загодя изменить направление амбициозных устремлений, успех которых далеко не гарантирован?

Привлекательным представляется, например, такой вариант. Если бы внезапно возник какой-нибудь Пророк и указал этим ордам рай за Каспийским морем, то они (многочисленные орды) слепо последовали бы за своим предводителем до самой Бенгалии. Предвкушение богатой добычи служило бы этим полудикарям приманкой, против которой они не смогли бы устоять, а Александр в этом случае стал бы настоящим сувереном Востока и, по существу, единственным хозяином всей Азии. Эту мысль должен был бы каким-то образом внушить Александру кто-нибудь из русских. (Любого русского так легко купить, что a priori можно быть уверенным в том, что первый же из них согласится на это, стоит только ему заплатить.)

Таким был бы последний, избавляющий от страданий удар, который наш герой нанес бы Англии, от которого она уже никогда не смогла бы оправиться.

Примечания:

112      Браслав — современный Брацлав, украинский городок на берегу Ю. Буга (Винницкая обл.).

113      Бох (Бог) — это название автор употребляет для обозначения реки Южный Буг.

114      ...рухляковые известняковые отложения... — может быть, речь идет о ракушечных и. о., одном из видов известняка.

115      ...холмы, подступающие к Краковскому замку... — автор имеет в виду возвышенность на левом берегу Вислы, в т. ч. и знаменитый холм Вавель с королевским замком.

116      ...соляные копи Велички и Бохни... — речь идет о городах в Краковском воеводстве, старейших центрах (с XI в.) Европы по разработке каменной соли.

117      Эльбинг — современный польский город Эльблонг близ Висленского залива Балтийского моря.

118      Мемель — современный литовский город Клайпеда.

119      Лечица — видимо, так автор называет современный польский город Ленчица близ Лодзи.

120      Миджерич — современный польский город Мендзыжеч.

121      ...с помощью Каспли... — речь идет о реке, левом притоке Зап. Двины.

122      Эвест — видимо, автор этим названием обозначил правый приток Зап. Двины р. Айвиексте.

123      Пеипус — скорее всего, так автор называет Псковское озеро.

124      Может быть, автор на севере очертил границу «герцогства Мстиславского» течением реки Полы, впадающей в оз. Ильмень.

125      Ян Собеский — полководец, король Речи Посполитой (Ян III Собеский) в 1674-1696 гг. (См. в ХРОНОСе статью Ян III Собеский (Sobieski))

126      Баторий — полководец, король Речи Посполитой в 1576—1586 гг. (см. в ХРОНОСе статью Баторий (Batory) Стефан)

127      Солон — афинский политический деятель, реформатор VII —VI вв. до н. э.

128      Ликург — легендарный спартанский законодатель IX —VIII вв. до н. э.

129      ...как некогда белгийцы, треверьенцы и нумидийцы... — белги и треверы — галльские (кельтские) племена, о них стало известно со времен Галльских войн Юлия Цезаря. Нумидийцы — жители Нумидии (в древности область в Северной Африке, которая в 46 г. до н. э. при Юлии Цезаре стала новой римской провинцией — Новой Африкой).

130      Ямбург — современный российский город Кингисепп в Ленинградской обл.

Документ печатается по книге: Михал Соколовский. "Исполнено по высочайшему повелению..."
Рапорт, поданный Наполеону начальником его контрразведки, польским генералом Михалом Сокольницким, с рекомендациями "о способах избавления Европы от влияния России..." Минск, Белорусский государственный университет. 2003.

Здесь читайте:

Участники наполеоновских войн (указатель имен)

Литература по наполеоновским войнам (список литературы).

Глинка С.Н. Из записок о 1812 годе. Очерки Бородинского сражения.

Исторические лица Польши (биографический указатель). 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА