Михал Сокольницкий

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

XPOHOC

ФОРУМ ХРОНОСА

НОВОСТИ ХРОНОСА

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ОРГАНИЗАЦИИ

РЕЛИГИИ МИРА

ЭТНОНИМЫ

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

Михал Сокольницкий

О способах избавления Европы

от влияния России, а благодаря этому — и от влияния Англии

Генерал Михал Сокольницкий.

Продолжение предыдущей главы

Особые соображения по поводу национального характера поляков, навеянные анализом их поведения

В течение тех 14 лет, когда Пруссия владела провинциями расчлененной Польши, Вильгельм вложил в нее большие средства. Он построил новые и обновил старые города, основал мануфактуры, ввел моду на искусства, сформировал систему снабжения продуктами питания, построил дороги и прорыл каналы. Более того, он был достаточно терпим к высказываниям своих политических оппонентов, закрывал глаза на эмиграцию, брал чужестранцев на службу в свои армию и администрацию. И тем не менее он не снискал расположения жителей Польши, не сумел завоевать их сердца.

Достаточно было Наполеону произнести: «Я посмотрю, достойны ли вы того, чтобы сформировать нацию», как на его зов дружно потянулись вверх руки. Готовность к самопожертвованию превзошла все ожидания. Энтузиазм поляков, сердцем привязанных к древней колыбели своей нации, поразил всех.

Австрия не раз выражала сожаление по поводу того, что согласилась принять участие в разделе Польши. Она уже имела случай раскаяться в этом и будет иметь основание сделать это еще не раз, если будет упорствовать, стремясь сохранить за собой провинцию, которую она не смогла заставить быть верной себе. Начиная со времен формирования польских легионов в Италии и Германии и кончая последней кампанией, галицийцы не упустили ни одной возможности доказать, каким необоримым является их стремление быть достойными Великого Человека. Это не дает ни малейшего повода усомниться в их самоотверженности и готовности к самопожертвованию.

Россия сохранила в польских провинциях почти все старые обычаи. Она способствовала ужесточению налогообложения и предоставила новые привилегии землевладельцам, оставила в неприкосновенности прежнюю судебную систему и в настоящее время поощряет образование, торговлю и культуру. Она льстит влиятельным представителям имущих сословий, предлагая им быть на первых ролях не только в своих армии, сенате и правительстве, но даже в свите самого российского императора. Она щедро раздает награды, создает условия для обогащения некоторых лиц и, хоть и не прямо, а косвенно, но все же демонстрирует намерение возвратить Польше политическую независимость.

И тем не менее в этом обширнейшем регионе, раскинувшемся от Риги до устья Днепра, нет ни одного уголка, который не превратился бы в вулкан, стоит только этого захотеть Наполеону. Извержение произойдет по первому его сигналу.

Что же это за талисман, что за призыв такой, способный произвести столь чудесное воздействие в обстановке, которую никак нельзя назвать непротиворечивой? Не станем искать этот талисман среди сережек Жиже. Он среди нас. Это волшебное слово — на устах всех людей, независимо от того, какую страну они представляют. Но, скажем это с гордостью, поляки являются, быть может, единственной нацией, которая не произносит его всуе. Потому что это слово тесно связано с их национальным характером и свято хранится в их сердцах. Потому что для поляка понятие, стоящее за этим словом, не отождествляется, как в других странах, включая Швейцарию, с их землей, а является производным от принципа, который служит общим источником нравственности для всей нации. Это понятие или, если хотите, этот талисман является следствием общественного договора. Он одобрен коллективной волей многих поколений людей, связанных общими корнями, обычаями и интересами. Таковым для поляков стало слово «отчизна». У обитателя Альп стеснение в груди может вызвать звук гобоя, напоминая ему о суровых скалах и веселых, милых взору долинах. Поляка же не смутит и не выведет из равновесия ни климат, ни ландшафт, ни любое из земных наслаждений. Особенно, когда он находится вдали от родины. А ему, легкому на подъем, находиться в таком положении приходится очень часто.

Из-за бросающейся в глаза мобильности, из-за той легкости, с которой он покидает свою землю и устремляется в чужие края, его часто обвиняют в легкомыслии. Но это легкомыслие  — кажущееся. Да, он способен увлечься новизной вещей и явлений, которые поражают его воображение. Вместе с тем ему свойственна замечательная привычка привозить в свою страну все лучшее, что встречается на его пути. Он смело вводит в свой обиход любой предмет, дающий предлог для полезного занятия, предаваясь последнему жадно, целиком, без остатка.

Все для Родины — вот его девиз, и этому он обязан своим воспитанием, которое заложило в нем стремление предаваться всем видам деятельности, на которые он только может быть способен, посвящать себя со всем пылом и страстью всем видам службы, на которую он бывает призван. Все, что связано с этим, находит понимание в его семье и одновременно является предметом его сокровенных мыслей и переживаний. Из вышесказанного можно заключить, что, общительного и доверчивого по натуре, его часто пытаются обмануть. Да, он любит рассуждать по поводу тех средств и способов достижения цели, которые ему предлагаются, но он также умеет оценивать ее досягаемость, а главное, понимает ее истинное значение и важность. Его сердце всегда жаждет доверия. Сам он никогда не верит наполовину, а только целиком, до конца. И когда вера подвигает его на жертву, он не умеет ограничивать себя. Но он всегда тверд и непреклонен, когда обстоятельства вынуждают его противостоять подозрительности, недоверчивости и произволу. С позиции силы от него можно требовать чего угодно, но в таком случае он скорее погибнет, чем уступит. Он готов пожертвовать всем, лишь бы не приспосабливаться к тому, что ему не по душе.

Правда состоит в том, что, как бы высоко ни сияла его звезда, горячее, никогда и ни при каких обстоятельствах не выпячиваемое чувство любви к родине постоянно диктует ему потребность прилагать все свои силы к сотрудничеству со всеми, кто желает ей блага, даже если при этом существует реальная угроза остаться непризнанным, забытым, преследуемым, принесенным в жертву. Где бы поляк ни находился, он воспринимает себя частицей великого сообщества, которое требует принесения на свой алтарь всех его способностей и талантов. Поляк был бы преисполнен чувством неизбывной вины, посчитал бы себя обесчещенным и погубленным, если бы по своей доброй воле или в силу осуждаемого им эгоизма он упустил бы шанс быть полезным своей родине, был бы лишен возможности пожертвовать ради нее своим имуществом, собой лично, своими ожиданиями, надеждами, чувствами.

Из этого следует то, что судьба часто насылает на него испытания, предлагая ему выходить за рамки своих прямых обязанностей, а иногда даже — нарушать правила приличия. Но он ни при каких обстоятельствах не злоупотребляет ни тем, ни другим. Он счастлив, когда может исполнить свой предписанный судьбой долг перед родиной даже тогда, когда она не может по достоинству оценить его усердие.

Таким был во все времена и таким остается в глубине души каждый поляк. Такой предстает в счастье и в горе движущая сила всех его стремлений и поступков. По сути, это тот стержень, вокруг которого будет концентрироваться его воля в тот момент, когда у Великого Человека возникнет потребность облечь его своим высоким доверием и направить его действия в нужное русло.

Говорят, анархия погубила Польшу. Это так. Но следует разобраться в том, какова истинная природа этой анархии. Ее корни — в разношерстности сословий и диспропорции состояний, что не позволяет законам быть последовательно справедливыми и беспристрастными. Нельзя не учитывать и различия в образованности людей. Именно в этом, а не в отсутствии принципов или, как некоторым кажется, эксцентричности поляков следует искать корни их бед.

Нет ничего необычного в том, что в обществе существуют различия между индивидами и их группами. Эти различия проявляются прежде всего в уровне просвещенности, а также в привычках, обычаях, мнениях, образе жизни индивидов. Необходимо учитывать, что различия, которые возникают либо естественным путем в силу сложившихся обстоятельств, либо по чьей-то воле (особенно различия в состояниях частных лиц и в способах накапливать богатство), должны компенсироваться с помощью применения вариативного принципа употребления и использования богатства. Этот принцип предусматривает принуждение тех индивидов, которые купаются в роскоши, и тех, кто вовсе лишен имущества, согласовывать употребление и использование благ с учетом наклонностей и привычек представителей диаметрально противоположной стороны.

Это справедливо и для просвещения, которое, за исключением случаев, когда речь может идти о природных задатках, также целиком и полностью зависит от имущественного положения, то есть от возможности или невозможности дать индивиду достойное образование.

С учетом всего вышеизложенного и рождаются законы, которые призваны развивать, видоизменять, поддерживать, распространять принципы, направленные на смягчение нравов. Именно этим законам надлежит управлять поступками людей и формировать их мысли. Отсюда, кстати, и наша поговорка: Quod capita, tot census 76).

Далее я остановлюсь на анализе присущих Польше первородных грехов, особенно тех, которые спровоцировали ее упадок. Но прежде отмечу, что исследование продуктов человеческой цивилизации предоставляет нам массу свидетельств того, как во все времена человек просвещенный, со светлым разумом и глубокими познаниями умел обуздывать свою силу. Потому что культура ума неотделима от культуры души, если только не вмешивается сама природа и не превращает человека в монстра. Образование призвано нейтрализовать дурные наклонности, воспитать кротость, вложить в сознание здравые мысли, сформировать принципы чести, обучить обходительным манерам. Человек же, воспитанный в невежестве, является рабом своих страстей и, думая, что ему, обладающему силой, все позволено, всегда будет предрасположен к тому, чтобы злоупотреблять своей мощью. А человек слабый всякий раз, когда он будет не в силах ни оказать сопротивление, ни убедить силой своего разума, согнется под ударами судьбы или под ярмом, уступит или обманет, в зависимости от того, к чему подтолкнут его природа, образование или стечение обстоятельств — к добру, злу, порядочности или лицемерию.

Таким образом, источник как добродетелей, так и пороков универсален. Он, можно сказать, разлит во вселенной и питает весь человеческий род в целом, а не какой-то один народ. Так что поляки в этом отношении не лучше и не хуже других.

Вот почему, когда речь заходит о таком присущем Польше пороке, как анархия, все можно объяснить стечением обстоятельств. Дело в том, что политическая конституция страны с самого начала была продуктом своего времени и имела не общественное, а, скорее, локальное или, можно даже сказать, индивидуальное звучание. Сохранившись чисто номинально в силу патриархальных добродетелей, она, по существу, выродилась из-за тех злоупотреблений, которые укоренились в обществе вследствие не подконтрольной просвещению эволюции власти. Эта конституция окончательно продемонстрировала свою несостоятельность и изжила себя под напором заграничного коварства, которое поначалу нелегко было распознать под личиной лести. Словом, простотой и доверием поляков просто-напросто злоупотребили. Речь идет в первую очередь об интригах России, которая использовала все имевшиеся в ее распоряжении средства, чтобы возбудить, разжечь, заказать, оплатить пороки и злоупотребления, способствовавшие деградации конституции поляков и их законов, унижению представителей законной власти, уничтожению торговли, военной силы и финансов, шельмованию самих поляков, дискредитации их национального характера.

Словом, Россия завершила то, что, начиная с 1658 года, замыслил и проводил против нее Бранденбургский дом 77). То, что, несмотря на еле заметное сопротивление нескольких союзников, получило свое логическое завершение в результате заключения Оливского соглашения 78).

Поляки прекрасно знали, где коренится порок. Им были известны и природа, и источники зла. И хотя они были не в силах искоренить его семена, их воля осталась несокрушимой. Все вокруг изменилось, неизменным остался только их характер. Когда все вокруг до неузнаваемости извратилось, они по своей доброй воле стали отстаивать социальные принципы и, несмотря на невероятные притеснения со стороны грабителей, сумели выдержать испытание временем. Эти принципы — гаранты доверия, которого они оказались достойны благодаря своему поведению.

Европа лишь наблюдала за всем происходящим, и только один Наполеон сумел оценить принципы поляков по достоинству. Именно поэтому я имею все основания утверждать, что, наученные горьким опытом, после всех несчастий, которые выпали на их долю, поляки сегодня целиком и полностью преданы Человеку своей Судьбы и все как один готовы внимать тому, что он им скажет, загодя согласные с любым решением, которое он примет относительно их дальнейшей участи. Они приносят себя ему в жертву со смирением и верой в то, что все, что они не смогли вернуть своими объединенными усилиями, а также с помощью займов своих союзников, равно как и благодаря доблести Чарнецкого или успехам Собеских, будет им возвращено, и они на законных основаниях унаследуют права Батория.

Было бы абсурдным верить инсинуациям Екатерины II, которая, распространяя их через наемных писак, утверждала, будто поляки больны помутнением рассудка, будто они оказались подверженными головокружению, подобному тому, которое воспламенило и заставило потерять ориентацию крепкие умы Франции. Российская императрица была неспособна понять, что это было духовное возрождение человека как вида, возрождение, которое природа готовила исподволь. Екатерина II не догадывалась, что это было пламя костра, в котором сама история раздувала головни. В жаре этого костра должна была возродиться птица Феникс 79). И она вышла из него, осененная ореолом. Вышла с таким величием, что ее земное воплощение отныне отождествляется со счастьем человеческого рода. /L/

L/

Когда после раздела 1772 года изумленная Европа взирала на то, как три державы, сблизившись с Польшей, чтобы торжественно провозгласить ее независимость, вместо этого захватили лучшие провинции королевства, не имея на то никакого иного права, кроме права силы и собственного извращенного вкуса; когда дворы Лондона, Версаля, Копенгагена, Стокгольма ограничились в связи с этим демонстрацией своего бесплодного возмущения; когда они не приняли никаких мер для пресечения преступления, в тот самый момент, когда права людей были демонстративно попраны; когда не кто иной, как монархи недвусмысленно дали понять, какое именно естественное право они поддерживают, — именно этот навсегда запечатленный в памяти людей роковой момент должен рассматриваться как предзнаменование всеобщего краха, как начало эпохи беспорядков, потрясений и революций, в эпицентре которых мы сегодня оказались. Никакой мудрости не хватит, чтобы предугадать или назначить сроки окончания этого бедствия. Брошенные на произвол судьбы жертвы осмелились довериться Провидению, и Провидение вняло их мольбам, ниспослав им спасение в виде могущественной десницы, которая поднимет их с колен и отмстит за невинно убиенных.

Таким образом, порядок, который хотели установить у себя поляки, анархия, которую они возжелали задушить в зародыше, в глазах Екатерины Великой, Екатерины-философа, было бунтом. Монархическая по духу Конституция от 3 мая 1791 г. 80) была для нее не чем иным, как презренным творением якобизма.

Правда же состоит в том, что поляки все как один стремились исключительно к национальной независимости, притом к независимости по-настоящему политической, а ни в коем случае не к олигархической, которая в конце концов и опрокинула их в бездну. Чтобы постичь эту правду, чтобы убедиться в том, что они желают иметь не какую-нибудь, а именно Республиканскую Конституцию, ни больше ни меньше, достаточно вспомнить, что в тот самый момент, когда республиканизм был на пике своей популярности, они превратили свою конституцию в монархическую и призвали на трон представителя именно той княжеской династии, которой благоволил Великий Наполеон. И следует согласиться, что инстинкт не подвел их. По крайней мере, их выбор оказался удачным, хотя они в то время не могли, конечно, предвидеть, что их избранник получит однажды санкцию Величайшего Мудреца.

Конечно, Великий Наполеон смог дать польской нации знак своей божественной милости и намекнуть им о своем глубоком замысле, пожаловав герцогству Варшавскому в качестве суверена именно того князя, высокие добродетели которого уже указали его полякам как отца нации. Этот человек заслуживал самого высокого титула уже в силу их любви и их доверия, так же как он заслуживает звания друга, каковым его обласкал Герой-освободитель.

Слишком дорогой ценой достался полякам их опыт, они уже достаточно научены несчастьем, которое стало следствием этого опыта, чтобы желать возврата к тому, от чего они отказались по своей воле.

С нынешней Конституцией герцогства Варшавского знакомы все жители Польши независимо от их сословной принадлежности. Они знают, что, монархическая по форме, она устанавливает равенство прав. Словом, им известно, что в ее основу положен Кодекс Наполеона 81) и что этот Кодекс скоро станет кодексом всей Европы. Тем не менее, вопреки столь же коварным, сколь и смехотворным инсинуациям русских, направленным против этого документа, ни один польский магнат, в какую бы немилость он ни впал, какой бы опале ни подвергался, какой бы ущерб он ни нес в результате потери привилегий, ни один из них, я повторяю (за исключением нескольких предателей), не отверг эту конституцию. Все поддержали ее с воодушевлением, все готовы принести на ее алтарь любую жертву, лишь бы увидеть под эгидой этой конституции возрождение своей любимой родины.

Нет ни одного сколько-нибудь заслуживающего уважения человека во всей Польше, который бы не принял с воодушевлением и признательностью из рук Законодателя своей родины такую форму правления, такую династию, которую он соизволит предложить. Воля всех поляков направлена исключительно на объединение, интеграцию и установление порядка. Все прониклись убеждением, что ни одно око в мире, с какой бы высоты оно ни созерцало миры и следило за течением времени, не смогло бы лучше разобраться во всех обстоятельствах, взвесить все интересы, унять страсти, чем око Великого Наполеона. Поляки полностью вверяют себя его высокой мудрости.

Изложенные здесь факты, на мой взгляд, убедительно свидетельствуют о том, что польская нация, взятая в целом, является единственной, на которой Великий Император может основать на Севере фундамент безопасности своей Империи. Он может рассматривать польскую нацию и как непреодолимый барьер на пути исполнения планов варваров, которым неймется досадить ему, и как форпост для реализации своих планов относительно Леванта 82), и, наконец, как резервный плацдарм, предназначенный для мощной диверсии против той державы, которая посмеет противиться его глубоким замыслам.

Взвесив соображения, которые в свете политических отношений устанавливают заслуженный жителями Польши уровень доверия, быть может, стоило бы продолжить этот обзор, показывая, как усилия, направленные на возрождение Польши, в конце концов обернутся преимуществом ее вхождения в континентальную целостность и представят несомненную выгоду для Франции.

Но я все же счел необходимым отложить эти заметки для того, чтобы завершить памятную записку. Это необходимо сделать, чтобы продемонстрировать не только усердие и рвение обитателей Польши, но и показать их ресурсы, способные питать военную кампанию, одной из целей которой явилось бы восстановление попранных прав их родины. Нужно также сделать анализ тех усилии, которые они способны продемонстрировать в ответ на ожидания их Освободителя. Эти усилия должны быть эффективными и решительными для обеспечения полного успеха в случае войны, предпринятой в системе, предусматривающей окончательное выдворение России из цивилизованной Европы. Я полагаю, что любая война с этой державой, не имеющая целью вывести ее из борьбы, начиная с первой кампании, будет битвой нескончаемой и разорительной для ее противников. Такая война не даст им никакого реального преимущества, какими бы значительными силами они ни располагали и какие бы победы они ни одерживали. Надо иметь в виду, что средства, которыми располагает Россия, какой бы долгий срок ни занимали приготовления ее противников, от этого не станут менее значительными. Нет ничего более пагубного, чем предоставление ей отсрочки для того, чтобы она могла собраться с силами. Обзором этих сил и средств я и начну следующую главу.

Примечания:

76) «Quod capita, tot census» — «сколько голов, столько и мнений» (лат.).

77) Бранденбургский дом — Бранденбург — одно из крупнейших княжеств средневековой Германии, с 1701 г. его территория легла в основу Прусского королевства.

78) Оливское соглашение — Оливский мирный договор был заключен в Оливском монастыре близ Гданьска 3 мая 1660 г. между Швецией (с одной стороны) и Речью Посполитой, Австрией и Бранденбургом (с другой) при посредничестве Франции. Согласно ему король Речи Посполитой Ян II Казимир отказывался от претензий на шведскую корону.

79) Птица Феникс — в древнегреческой мифологии волшебная птица, которая живет 500 лет, а предвидя свою смерть, сжигает себя в гнезде, где из пепла рождается новый Феникс.

80) Конституция от 3 мая 1791 г. — принята Четырехлетним сеймом Речи Посполитой, отменяла право выбора короля, вводила наследование трона, ликвидировала автономию Великого княжества Литовского и т. д.

81) Кодекс Наполеона — условное обозначение трех правовых сборников, принятых в 1804, 1808 и 1811 гг. во Франции («Гражданский кодекс», «Коммерческий кодекс», «Уголовный кодекс»).

82) Левант — от фр. «Восток» — общее название стран восточной части Средиземноморского побережья, прежде всего — Сирии и Ливана.

Документ печатается по книге: Михал Сокольницкий. "Исполнено по высочайшему повелению..."
Рапорт, поданный Наполеону начальником его контрразведки, польским генералом Михалом Сокольницким, с рекомендациями "о способах избавления Европы от влияния России..." Минск, Белорусский государственный университет. 2003.

Здесь читайте:

Участники наполеоновских войн (указатель имен)

Литература по наполеоновским войнам (список литературы).

Глинка С.Н. Из записок о 1812 годе. Очерки Бородинского сражения.

Исторические лица Польши (биографический указатель). 

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА