Меркулов и Кобулов - Сталину

1940 г.

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Спецсообщение В.Н. Меркулова и Б.З. Кобулова - И.В. Сталину

о проверке аппарата наркомата боеприпасов

с приложением протоколов допроса А.Ф. Сидора и Б.А. Ефремова

10.12.1940

№ 5333/Б

СОВ. СЕКРЕТНО*

ЦК ВКП(б) — тов. СТАЛИНУ

В процессе проверки аппарата Народного Комиссариата Боеприпасов НКВД СССР были арестованы:

ЕФРЕМОВ Борис Алексеевич — бывший начальник 2-го Главного Управления;

СИДОРА Александр Федосеевич — бывший начальник Технического Совета Наркомата;

ЧЕРНЯЕВ Анатолий Федорович — бывший заместитель главного инженера 2-го Главного Управления;

ЯНОВ Георгий Григорьевич — бывший председатель 3-й секции Технического Совета Наркомата.

1. ЕФРЕМОВ Б.А. признался в том, что с 1933 года являлся участником антисоветской организации, существовавшей в системе Оборонной промышленности, в которую был вовлечен бывшим директором Сталинградского завода «Баррикады» БУДНЯКОМ Д.С. (осужден к ВМН).

В 1934 году по договоренности БУДНЯКА с бывшим заместителем начальника Главного Военно-Мобилизационного Управления (ГВМУ) Наркомтяжпрома троцкистом ЕРМАНОМ С.З. (осужден к ВМН) ЕФРЕМОВ был переведен на работу в Москву в качестве помощника бывшего начальника ГВМУ ПАВЛУНОВСКОГО И.П. и в 1936 году, при содействии того же ЕРМАНА, выдвинут директором капсюльного и гранатного завода № 11 Наркомата Боеприпасов СССР в Загорске.

Вскоре после перехода на завод № 11 с ЕФРЕМОВЫМ, в том же 1936 году, по антисоветской работе связался бывший секретарь парткома завода № 11 ЗОМБЕ Г.В. (в 1938 году был осужден к заключению в исправительно-трудовой лагерь, где и умер).

ЕФРЕМОВ* был информирован ЗОМБЕ о наличии на заводе антисоветской группы и принадлежности к ней бывшего начальника гильзовой мастерской завода № 11, впоследствии заместителя Наркома Боеприпасов ИНЯШКИНА М.С.** (снят с работы) и бывшего начальника 1-го цеха завода, в настоящее время Зам. Наркома Боеприпасов СССР, Шибанова В.Я.

Весной 1937 года ЕФРЕМОВ установил непосредственную связь по вражеской работе с Шибановым, использовав для этого срыв производственной программы завода по трассирующим средствам, проведенный Шибановым (см. страницу 9 показаний ЕФРЕМОВА).

Со слов Шибанова ЕФРЕМОВУ стало известно о причастности к вражеской работе бывшего начальника цеха № 5 завода, впоследствии заместителя главного инженера 2-го Главного Управления Наркомата Боеприпасов ЧЕРНЯЕВА А.Ф. (арестован).

Вредительская работа ЕФРЕМОВА, проводившаяся им на заводе № 11 совместно с Шибановым, заключалась в следующем:

а) в создании диспропорции при строительстве производственных и подсобных цехов, задержке строительства противопожарного водопровода и переоборудования энергетического хозяйства завода;

б) игнорировании техники безопасности, что приводило к неоднократным взрывам с человеческими жертвами;

в) систематическом снижении выпуска специальных видов продукции, предназначенных для Красной Армии (см. стр. 10, 11, 12 показаний ЕФРЕМОВА).

Назначенный заместителем Наркома Боеприпасов ИНЯШКИН содействовал выдвижению на работу в Наркомат Боеприпасов в качестве члена Коллегии участника антисоветской организации Шибанова В.Я., впоследствии назначенного Зам. Наркома Боеприпасов СССР.

В свою очередь ЕФРЕМОВЫМ в качестве заместителя главного инженера 2-го Главного Управления Наркомата был переведен с завода № 11 участник организации ЧЕРНЯЕВ, с которым им была установлена непосредственная связь по вражеской работе.

Антисоветскую работу ЕФРЕМОВ продолжал и в Наркомате Боеприпасов.

Вредительская работа ЕФРЕМОВА в Наркомате заключалась в следующем:

а) задержке строительства новых снаряжательных заводов, а также дублерных баз по снаряжению ручных гранат;

б) срыве выпуска капсюлей-воспламенителей ШКАС (см. стр. 13, 14, 15, 16 показаний ЕФРЕМОВА).

Работа по срыву выпуска капсюлей ШКАС ЕФРЕМОВЫМ была поручена ЧЕРНЯЕВУ, который предложил заводам вместо импортного шеллака применять в производстве капсюлей идитол по неотработанной рецептуре.

Работа по срыву выполнения производственной программы снаряжательных заводов ЕФРЕМОВЫМ проводилась под руководством Шибанова, с которым он восстановил связь по вражеской работе весной 1940 года (см. стр. 16, 17, 18 показаний ЕФРЕМОВА).

2. СИДОРА А.Ф.*** признался в том, что к антисоветской работе был привлечен в 1932 году бывшим директором Харьковского тракторного завода СВИСТУНОМ П.И. (осужден к ВМН).

В 1936 году СИДОРА при содействии СВИСТУНА был переведен на работу в Москву в качестве директора авиационного завода № 1, а в 1938 году был назначен главным инженером Главного Управления Боеприпасов Наркомата оборонной промышленности.

Будучи в 1932 году информирован СВИСТУНОМ о причастности к антисоветской группе на Харьковском тракторном заводе бывшего начальника литейного цеха ХТЗ, в настоящее время директора Московского снарядного завода № 70 Наркомата Боеприпасов ХОХУЛИ В.И.***, в 1938 году СИДОРА установил с последним непосредственную связь по вражеской работе (см. стр. 5, 9, 10 показаний СИДОРА).

Вредительская работа СИДОРЫ в Наркомате Боеприпасов заключалась в следующем:

1) умышленной неотработке технологического процесса изготовления железных артиллерийских гильз, в результате чего брак составил 50% всей выпущенной продукции;

2) срыве предусмотренного специальным решением правительства выпуска железных свертных гильз;

3) задержке освоения в производстве 122 мм пушечных гильз путем поставок для их изготовления недоброкачественного металла (см. стр. 11, 12, 13).

3. ЧЕРНЯЕВ А.Ф.*** признался в том, что являлся участником вредительской организации, существовавшей в системе оборонной промышленности, и как на заводе № 11, так и во 2-ом Главном Управлении Наркомата Боеприпасов СССР проводил вражескую работу по заданию арестованного по настоящему делу ЕФРЕМОВА Б.А.

ЧЕРНЯЕВ показал, что по заданию ЕФРЕМОВА он не принял необходимых мер к отработке технологии производства на заводах № 5 и № 53 капсюлей-воспламенителей ШКАС, вследствие чего имел место массовый брак; намеренно задерживал развитие инструментального хозяйства тех же заводов, а также не отработал конструкции взрывателей к снарядам, минам и авиабомбам.

4. ЯНОВ Г.Г.*** признался в том, что проводил вредительскую работу в Техническом Совете Наркомата Боеприпасов и умышленно допускал хранение большого количества порохов у производственных зданий пороховых заводов, что вызывало частые самовозгорания. Вместе с тем ЯНОВ отрицает свою причастность к диверсионному акту на пороховом заводе № 9 (гор. Шостка), в результате которого 26-го сентября с.г. погибло 15 и было ранено 18 рабочих.

Между тем арестованные по делу о пожаре на заводе № 9 бывший директор ИВАНОВ Л.П. и главный инженер КОРШИН Г.Е., признавшись в принадлежности к антисоветской организации, показали, что взрыв на заводе № 9 явился результатом подготовленной и осуществленной ими по заданию ЯНОВА диверсии.

Показания ИВАНОВА и КОРШИНА представляются особо.

Так как ЧЕРНЯЕВ и ЯНОВ скрывают весь объем проводившейся ими в действительности антисоветской работы, допросы их продолжаем и показания будут представлены дополнительно. v Представляя при этом протоколы допросов ЕФРЕМОВА Б.А. от 6-го декабря 1940 года и СИДОРА А.Ф. от 29-го ноября 1940 года, НКВД СССР считает необходимым арестовать:

1. ШИБАНОВА Василия Яковлевича — Заместителя Наркома Боеприпасов СССР.

2. ИНЯШКИНА Михаила Степановича — бывшего заместителя Наркома Боеприпасов СССР, снят с работы ЦК ВКП(б).

3. ХОХУЛЮ Владимира Ивановича — директора завода № 70 Наркомата Боеприпасов СССР.

ХОХУЛЯ во вражеской работе изобличается также показаниями содержащегося ныне под стражей бывшего главного металлурга завода № 70 ВЕРЖИНСКОГО Ю.И., связанного по вредительству с ХОХУЛЕЙ по заводу № 70 до 1940 года и осужденных к ВМН начальника чугунолитейного цеха Челябинского тракторного завода ЛЯСКОВСКОГО П.В. и бывшего главного инженера того же завода ГУРЕВИЧА Е.И.

Просим Ваших указаний.

ПРИЛОЖЕНИЕ: по тексту.

Зам. народного комиссара внутренних дел Союза ССР МЕРКУЛОВ

Начальник Главного экономического управления НКВД СССР

КОБУЛОВ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

арестованного СИДОРА Александра Федосеевича, —

от 29-го ноября 1940 года

СИДОРА А.Ф., 1901 года рождения урож. села Даре-Салын, Крымской АССР, украинец, бывший член ВКП(б) с 1939 года. До ареста — член Технического Совета Наркомата Боеприпасов СССР.

Вопрос: На предыдущих допросах вы признались в том, что в 1932 году были вовлечены во вредительскую группу, существовавшую на Харьковском тракторном заводе, бывшим директором того же завода СВИСТУНОМ.

Эти показания вы подтверждаете?

Ответ: Да, подтверждаю.

Вопрос: Покажите подробно — при каких обстоятельствах вы были привлечены к вражеской работе?

Ответ: Со СВИСТУНОМ Пантелеймоном Ивановичем я познакомился в 1930 году на Харьковском тракторном заводе, где работал в должности начальника кузнечно-прессового цеха. В том же 1930 году я дважды был направлен СВИСТУНОМ в служебную командировку в Америку и пробыл за границей около 8-ми месяцев.

Пребывание и внешняя сторона жизни в Америке сказались на моих политических настроениях. Я еще не стал окончательно оформившимся врагом советской власти, но при случае, делясь своими впечатлениями о пребывании в Америке, высказывал недовольство по поводу жизни в СССР, затруднений в продовольственном снабжении и недостатка товаров широкого потребления. Мои антисоветские настроения систематически подогревались СВИСТУНОМ, который охотно выслушивал мои рассказы об Америке и от себя добавлял антисоветскую критику положения в СССР.

Убедившись в том, что я разделяю его враждебное отношение к существующему строю, СВИСТУН стал приглашать меня к себе на дом. С 1931 года я уже постоянно посещал квартиру СВИСТУНА вместе с другими руководящими работниками завода.

Вопрос: Назовите их.

Ответ: Кроме меня, СВИСТУНА на дому посещали: его заместитель — *ШНЕЕРСОН Борис Маркович*, главный инженер завода — БРУСКИН Александр Давыдович, начальник инструментального цеха — *АЛЬБОВ Павел Александрович* и начальник литейного цеха — ХОХУЛЯ Владимир Иванович.

Все они составляли окружение СВИСТУНА и пользовались его поддержкой.

Во время сборищ, происходивших на квартире у СВИСТУНА и сопровождавшихся постоянными выпивками, разговоры велись не только вокруг дел завода, но и в целом — положения в промышленности, при этом раздавались антипартийные выпады против руководства ЦК ВКП(б).

СВИСТУН заявлял, что политика коллективизации — ему не по душе, что колхозы себя не оправдали и приводят, якобы, к упадку сельского хозяйства. Он говорил, что нажимать нам на выпуск тракторов не следует, что крестьяне на них работать не сумеют, так как до трактора не доросли.

СВИСТУН не стеснялся в моем присутствии высказывать свое враждебное отношение к партии, но в существо практической вражеской работы, проводившейся на Харьковском тракторном заводе, посвятил меня только в 1932 году, когда убедился, что я до конца разделяю его антисоветские взгляды.

В конце сентября или в первых числах октября 1932 года СВИСТУН пригласил меня для беседы к себе на квартиру. Оставшись со мной наедине, он заявил, что положение становится катастрофическим и «надо спасать отечество». Эту фразу я воспроизвожу дословно, так как она особенно запомнилась мне из продолжительной беседы, которую я имел тогда со СВИСТУНОМ. Он много говорил о невозможности, якобы, освоить множество новых предприятий, построенных за последнее время, о нежизненности колхозов, недостатке одежды, обуви, продуктов питания, о том, что политика индустриализации и коллективизации встречает, якобы, враждебное отношение к себе со стороны населения. В заключение беседы СВИСТУН сказал: «Люди, одинаково с нами мыслящие, должны восстать против существующих в стране несправедливостей».

На мой вопрос — а имеются ли люди, способные это сделать, — СВИСТУН ответил, что с политикой партии не согласен ряд руководящих работников на Украине, но фамилий, вероятно из осторожности, не назвал, ограничившись лишь указанием, что тайно от партии эти люди ведут свою работу, и предложил мне примкнуть к ним.

СВИСТУН при этом сказал, что мне уже пора от сочувствия его взглядам перейти к делу, а я заверил СВИСТУНА, что готов действовать по его указаниям. На этом наша беседа закончилась.

При встрече, состоявшейся через несколько дней, СВИСТУН в развитие прежнего разговора сообщил мне, что на ХТЗ им объединена группа лиц, несогласных с политикой партии и стоящих за практическую поддержку правых. Далее СВИСТУН назвал: БРУСКИНА, ШНЕЕРСОНА, АЛЬБОВА и ХОХУЛЮ, которые на заводе, каждый на своем участке, проводят вредительскую работу.

В этой же беседе СВИСТУНОМ передо мной была поставлена конкретная задача проведения вредительской работы: при изготовлении деталей к тракторам применять недоброкачественный материал.

Вопрос: вы это задание выполнили?

Ответ: Да, в своей дальнейшей работе я руководствовался указанием СВИСТУНА. Так, коленчатые валы и распределительные валики для тракторов выпускались мною из недоброкачественного металла с трещинами; тяги — из пленистового металла, а шпоры — из металла с повышенным содержанием фосфора.

В результате проведенной мною вредительской работы только в июле 1933 года до 80% изготовленных коленчатых валов и 30% распределительных валиков были забракованы.

Будучи в конце 1933 года назначен на ХТЗ начальником производства, я систематически задерживал подачу деталей из литейного и кузнечного — в механосборочный цех.

Мною систематически задерживался осмотр и ремонт оборудования: транспортеров и сушильной печи — в литейном цехе и станков «уникум» — в механическом цехе; все это сказывалось на выполнении программы и качестве выпускаемой продукции.

Наряду с этим мною задерживалась подача инструментов в производственные цеха завода, что также нарушало их нормальную работу.

Вредительскую работу на Харьковском тракторном заводе я проводил с 1933 по 1936 гг.

В июле 1936 года при содействии СВИСТУНА я был назначен директором авиационного завода № 1 (г. Москва).

Перед уходом с ХТЗ я имел беседу с СВИСТУНОМ у него на даче, в предместье Харькова.

Вопрос: Воспроизведите содержание этой беседы?

Ответ: СВИСТУН в начале беседы поставил меня в известность, что директором завода я назначен по его рекомендации. Он сказал, что хотя мы и расстаемся, но в Москве на авиационном заводе я должен буду придерживаться той же линии, что и на тракторном заводе в Харькове.

Затем СВИСТУН предложил мне по приезде в Москву явиться к начальнику Секретариата Наркомтяжпрома — СЕМУШКИНУ, от которого получить необходимые связи по дальнейшей антисоветской работе в Москве.

Вопрос: С СЕМУШКИНЫМ вы связались?

Ответ: В августе 1936 года я посетил СЕМУШКИНА в Наркомтяжпроме, сказав, что имею к нему поручение от СВИСТУНА.

СЕМУШКИН на это ответил, что предупрежден обо мне СВИСТУНОМ, и предложил все необходимые указания получить от ТУПОЛЕВА, работавшего в то время главным инженером авиационного Главка Наркомтяжпрома.

СЕМУШКИН предупредил, что ТУПОЛЕВ сам меня вызовет, когда в этом скажется необходимость.

Вопрос: Ваша встреча с ТУПОЛЕВЫМ состоялась?

Ответ: Да, в ноябре или декабре 1936 года я был вызван ТУПОЛЕВЫМ к нему в кабинет.

ТУПОЛЕВ предложил от его имени связаться с главным инженером заво-да № 1 — **ШИКУНОВЫМ Евграфом Порфировичем**, заявив, что последний будет предупрежден о необходимости контактировать со мной всю работу на заводе.

В конце того же 1936 года я установил связь с ШИКУНОВЫМ, совместно с которым на заводе № 1 мною была проведена вредительская работа, направленная к срыву снабжения Красной Армии современными типами боевых самолетов.

Вопрос: В чем заключалась ваша вредительская работа на заводе № 1?

Ответ: Я и ШИКУНОВ отстаивали перед директивными инстанциями выпуск устаревшей конструкции самолета «Эрзет» и саботировали освоение производства новых типов боевых машин.

Скорость самолета «Эрзет» была на пределе и не удовлетворяла требованиям, предъявлявшимся в авиации в 1936 году. Кроме того, этот самолет (по типу «Р-5») был деревянным и быстро подвергался износу. Зная все это, я и ШИКУНОВ все же отстаивали необходимость выпуска «Эрзета», однако решением правительства этот самолет с производства был снят и заводу было предложено перейти на выпуск металлических самолетов «Вулти» и истребителей «И-15» (модифицированных).

Получив новое правительственное задание, но продолжая еще выпускать негодный «Эрзет», я и ШИКУНОВ одновременно тормозили освоение производства самолета «И-15» путем задержки организации проектирования и изготовления опытных образцов. Мы игнорировали требования, предъявленные заводу конструктором самолета «И-15» — ПОЛИКАРПОВЫМ, несвоевременно предоставили ему помещение и конструкторов, а также задерживали выдачу в производство чертежей.

По самолету «Вулти» мною и ШИКУНОВЫМ неоднократно изменялись технологические процессы, а также несвоевременно был организован низовой цех, что также вызвало задержку в освоении производства этого типа самолета.

В августе 1938 года за развал работы на руководимом мною заводе № 1 я был снят с должности директора, а в октябре того же года назначен главным инженером 21-го Главного Управления (Боеприпасов) Наркомата Оборонной Промышленности.

С переходом в 21-ое Управление я потерял связь с участниками антисоветской организации в авиационной промышленности.

Вопрос: Значит ли это, что вы прекратили свою вражескую работу?

Ответ: Я этого не говорю. Возобновление мною вражеской работы произошло при следующих обстоятельствах. В октябре или ноябре 1938 года ко мне на работу, в 21-й Главк, явился ХОХУЛЯ, о причастности которого к вредительской группе на ХТЗ я уже показал выше.

ХОХУЛЯ в начале беседы высказал свое удовлетворение моим переходом в Главк и, в свою очередь, поставил меня в известность, что работает уже в Москве, директором снарядного завода № 70.

ХОХУЛЯ спросил — работаю ли я теперь так же, как в свое время — на Харьковском тракторном заводе, при СВИСТУНЕ? Я сказал, что прервал все связи, которые могли бы меня скомпрометировать.

ХОХУЛЯ, однако, в ответ стал упрекать меня в трусости и необоснованных опасениях. ХОХУЛЯ сказал при этом, что он вот не боится проводить работу на заводе № 70, почему же я должен изменить своим убеждениям, не использовав выгоды своего положения в Наркомате в интересах нашего общего дела.

Получив от меня согласие возобновить вредительскую работу, ХОХУЛЯ предложил мне связаться с ***КУПЕРОМ Львом Соломоновичем***, работавшим заместителем Главного инженера 21-го Главка. Я обещал ХОХУЛЕ связаться с КУПЕРОМ.

Вопрос: Вы это сделали?

Ответ: Это сделал сам КУПЕР. В декабре 1938 года КУПЕР, который знал меня по совместной работе в течение 2-х месяцев в Главке, явился ко мне в кабинет и после непродолжительного разговора по служебным вопросам заявил, что имеет поручение от ХОХУЛИ.

В результате дальнейшей беседы я связался с КУПЕРОМ, который мне сообщил, что имеет задание — препятствовать производству железных артиллерийских гильз и задерживать выпуски заводами № 176 и № 187 (г. Тула).

Я спросил у КУПЕРА — от кого персонально он имеет такое задание, но в этот раз он уклонился от ответа. Лишь в начале 1939 года, после организации Наркомата Боеприпасов, КУПЕР при одной из встреч сообщил, что по вредительской работе получает задания от главного инженера порохового Главка — ЯНОВА Георгия Георгиевича и заместителя Наркомата Боеприпасов — ****ХРЕНКОВА Николая Матвеевича****.

Вопрос: А вы лично с ними связались?

Ответ: С ЯНОВЫМ и ХРЕНКОВЫМ я лично связан не был, но со слов КУПЕРА знал об их причастности к вредительской группе в Наркомате Боеприпасов.

При установлении связи со мной КУПЕР сказал, что в 21-м Главке нет еще людей, на которых можно было бы опереться, но без них нам не обойтись, поэтому я должен провести соответствующую работу. Я с этим согласился.

Вопрос: Покажите подробно о всем объеме проведенной вами вредительской работы в Наркомате Боеприпасов.

Ответ: По утвержденному правительством плану в 1939 году заводы №№ 176 и 187 (г. Тула), а также завод № 184 (г. Казань) должны были выпустить около 800 шт. железных артиллерийских гильз.

Для выполнения программы по железным гильзам необходимо было отработать массовый технологический процесс. Уже в начале 1939 года было очевидно, что существующий на заводе № 176 технологический процесс по горячему способу КУДРЯВЦЕВА не обеспечит как количественного, так и в особенности качественного выполнения программы по железным гильзам. Несмотря на это, я и КУПЕР умышленно не изменяли технологического процесса. КУПЕР снабжал также завод недоброкачественным железом, вследствие чего в 1939 году было сорвано выполнение программы, причем даже из небольшого количества изготовленных гильз — 50% было забраковано.

На заводе № 187 существовал технологический процесс изготовления железных гильз по холодному способу ЛИМа (Ленинградского института металлов). По требованию Артиллерийского Управления Красной Армии, в июле или августе 1939 года чертеж на железные 76 мм гильзы был изменен, однако по моему указанию был неправильно изготовлен вытяжной инструмент. В результате — до 100 тысяч штук гильз оказались негодными.

В 1939 году завод № 187 обязан был выпустить один миллион железных свертных артиллерийских гильз. Это решение правительства нами было сорвано, и за 1939 год ни одной свертной гильзы заводом № 187 выпущено не было.

Должен отметить, что решение о производстве свертных гильз было вынесено по инициативе ХРЕНКОВА, который ввел в заблуждение директивные инстанции, не информировав их о том, что завод № 187 совершенно не подготовлен к производству свертных гильз.

В связи с провалом производства по заводу № 187 в конце 1939 года я был вызван к ХРЕНКОВУ, который предложил мне разверстать по ряду заводов Наркомата Боеприпасов программу выпуска 122 и 152 мм железных гильз.

Когда я заметил ХРЕНКОВУ, что на эти гильзы нет даже чертежей, а оборудование заводов не приспособлено к выпуску железных гильз, ХРЕНКОВ сказал, что для него это — не новость, и тут же предложил выполнить его указание, спустив заводам соответствующий план.

Зная, что в 1-ом квартале 1940 года заводы № 176 и № 187 не сумеют освоить выпуск железных гильз новых калибров, что сорвет комплектацию выстрела, ХРЕНКОВ тем не менее дал мне указание — производить железные гильзы, а выпуск латунных гильз приостановить. Это задание ХРЕНКОВА я принял к исполнению и задержал освоение производства железных гильз, чем нанес значительный ущерб государству.

Протокол записан с моих слов верно и мною прочитан.

СИДОРА

ДОПРОСИЛ:

следователь следчасти ГЭУ НКВД СССР

лейтенант гос. безопасности МАРИСОВ

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА

арестованного ЕФРЕМОВА Бориса Алексеевича,

от 6 декабря 1940 года

ЕФРЕМОВ Б.А., 1903 года рождения, уроженец гор. Москвы, русский, бывш. член ВКП(б) с 1930 года, до ареста — начальник 2-го Главного Управления Наркомата Боеприпасов СССР.

Вопрос: Вы арестованы за проводившуюся вами вражескую работу в системе оборонной промышленности. Намерены ли вы дать исчерпывающие показания по существу предъявленного вам обвинения?

Ответ: Виновным себя я не признаю, так как вражеской работы никогда не вел.

Вопрос: Как вы попали на работу во 2-ое Главное Управление Наркомата Боеприпасов?

Ответ: В январе 1939 года я был выдвинут на работу в аппарат Наркомата Боеприпасов с должности директора пиротехнического, капсюльного и гранатного завода № 11, того же Наркомата в гор. Загорске.

Вопрос: А как вы попали на завод № 11?

Ответ: Директором завода № 11 я был назначен в конце 1936 года при содействии бывшего заместителя начальника Главного Военно-Мобилизационного Управления (ГВМУ) Наркомтяжпрома — троцкиста ЕРМАНА Семена Захаровича, впоследствии арестованного органами НКВД.

Вопрос: Где вы работали до вашего назначения на завод № 11?

Ответ: В 1934—1935 гг. я работал помощником у ПАВЛУНОВСКОГО Ивана Петровича, являвшегося начальником Главного Военно-Мобилизационного Управления, который в 1937 году также был арестован.

Вопрос: Кем вы были рекомендованы на работу в Главное Военно-Мобилизационное Управление?

Ответ: БУДНЯКОМ Даниилом Филипповичем — бывшим директором Сталинградского завода «Баррикады».

Вопрос: Где он сейчас?

Ответ: БУДНЯК в 1937 или 1938 гг. был арестован.

Вопрос: Чем же объяснить, что установленные враги рекомендуют вас один другому и выдвигают на руководящую работу?

Ответ: Вероятно, ПАВЛУНОВСКИЙ, ЕРМАН и БУДНЯК считали меня «своим человеком».

Вопрос: На каком основании?

Ответ: Я считал, что мне доверяли как человеку, который не выдаст, прикроет их преступную работу.

Вопрос: Почему вы так считали?

Ответ: Еще задолго до моего выдвижения, в 1933—1934 гг., в неоднократных разговорах со мной, имевших место в Сталинграде, БУДНЯК высказывал свое сочувствие троцкистам и выражал несогласие с политикой партии по колхозному строительству, но я из дружественных чувств к БУДНЯКУ не сообщал в партийные органы об этих его настроениях.

Вопрос: Только ли из «дружественных чувств» БУДНЯК делился с вами своими троцкистскими взглядами?

Ответ: Не отрицаю, что в неоднократных беседах с БУДНЯКОМ я поддерживал его недовольство политикой партии. Видя, что я не разглашаю содержание происходивших между нами антипартийных бесед, БУДНЯК мне доверял.

Вопрос: Вы не крутите, а говорите правду о характере своих взаимоотношений с БУДНЯКОМ.

Ответ: Я буду говорить правду. Еще с 1933 года я был не только политическим единомышленником БУДНЯКА, но был с ним связан и организационно по вражеской работе.

Вопрос: Покажите подробно — когда и при каких обстоятельствах вами была установлена организационная связь с БУДНЯКОМ?

Ответ: С БУДНЯКОМ я познакомился в 1932 году по совместной работе в Орудийно-арсенальном объединении Наркомтяжпрома СССР. В ноябре 1932 года БУДНЯКОМ я был выдвинут на должность его заместителя по коммерческой части, а в августе 1933 года, после его перевода на работу в Сталинград в качестве директора завода «Баррикады», по настоянию БУДНЯКА я был назначен заместителем директора того же завода.

По приезде в Сталинград мы с БУДНЯКОМ поселились в одном доме и часто устраивали попойки с женщинами. На почве близости в быту между нами неоднократно имели место откровенные беседы на политические темы, в которых БУДНЯК жаловался, что его зажимают, не дают ходу, и в то же время высказывал свои симпатии ПЯТАКОВУ, который его во всем поддерживал.

Видя во мне человека, который ему сочувствовал, БУДНЯК стал открыто высказывать недовольство Центральным Комитетом партии по поводу своего личного положения и одновременно заявлял о нетерпимом — с его точки зрения — отношении к троцкистам. БУДНЯК восхвалял старых троцкистов, подчеркивал их заслуги перед страной и выражал сочувствие троцкистским установкам, заявляя о своем несогласии с линией партии на развитие и укрепление колхозов. В результате бесед с БУДНЯКОМ я вскоре стал разделять его антисоветские взгляды.

В ноябре 1933 года участились случаи аварий на основных агрегатах завода «Баррикады». При одном из приглашений меня на его квартиру я обратил внимание БУДНЯКА на это обстоятельство и спросил его — в чем дело? БУДНЯК на это мне сообщил, что на заводе под его руководством объединилась группа работников, разделяющих его «особую» точку зрения на положение в стране, и тут же дал мне понять, что эти аварии являются делом рук этой группы. Продолжая выражать недовольство руководством страны, БУДНЯК сказал, что и я должен примкнуть к этой группировке.

Вопрос: Как вы реагировали на это предложение?

Ответ: Вначале я колебался, не зная — дать ли мне согласие на предложение БУДНЯКА или обратиться в соответствующие органы и разоблачить созданную им группировку, но затем решил, что слишком многое нас связывает, чтобы я мог выдать его. На предложение БУДНЯКА я ответил согласием.

Вопрос: Назвал ли вам БУДНЯК участников созданной им группы?

Ответ: В беседе со мной БУДНЯК заявил, что участниками его группировки являются: КАЙТАНОВИЧ — главный механик, ЛЕРНЕР — коммерческий директор, ЧЕРКАСОВ — начальник 1-го цеха и ЛЕБЕДИНСКИЙ — начальник термического цеха завода «Баррикады». ЛЕБЕДИНСКИЙ и КАЙТАНОВИЧ впоследствии были арестованы, а о судьбе *ЧЕРКАСОВА и ЛЕРНЕРА* мне точно ничего не известно.

Вопрос: Поставил ли перед вами БУДНЯК какие-либо задачи при вербовке вас в антисоветскую группу?

Ответ: Как разъяснил мне в той же беседе БУДНЯК, на первое время моя задача сводилась лишь к тому, чтобы не препятствовать проведению вредительской работы на заводе «Баррикады».

Вскоре, однако, я заболел и вынужден был выехать в Москву для проведения длительного курса лечения.

Перед моим отъездом в Москву, в 1934 году, БУДНЯК предложил мне обратиться к заместителю начальника Главного Военно-Мобилизационного Управления (ГВМУ) Наркомтяжпрома — ЕРМАНУ, сказав, что предупредит последнего обо мне. Через ЕРМАНА, заявил БУДНЯК, мы решим вопрос о вашем переводе на работу в Москву. Я обратился к ЕРМАНУ и действительно был им оформлен в должности помощника начальника ГВМУ Наркомтяжпрома — ПАВЛУНОВСКОГО.

Вопрос: Связались ли вы с ЕРМАНОМ по вражеской работе?

Ответ: Связи по вражеской работе с ЕРМАНОМ я не устанавливал, но мне было понятно, что БУДНЯК меня рекомендовал ЕРМАНУ как их единомышленника. Однако независимо от этого я пытался на 4-й квартал 1935 года спустить патронным заводам заниженный производственный план, но партийными организациями этих заводов спущенный мною план был расценен как вредительский. Так как вокруг этого дела был поднят шум, держать меня в ГВМУ было невозможно, и я был направлен на 17-й завод (гор. Подольск) в качестве зам. директора по коммерческой части.

Перед поездкой в Подольск я имел разговор с ЕРМАНОМ, который обещал меня вскоре выдвинуть. В сентябре 1936 года при содействии ЕРМАНА я был назначен директором пиротехнического, капсюльного и гранатного завода № 11 (гор. Загорск).

Вопрос: Вы пытаетесь представить дело так, что после вовлечения вас в антисоветскую группу никакой практической вражеской работы вы не вели. Соответствует ли это действительности?

Ответ: Вредительская работа проводилась мною лишь с 1936 года, после моего назначения директором завода № 11.

Вопрос: В чем заключалась эта вредительская работа?

Ответ: Вскоре после моего назначения директором завода № 11 я установил близкие отношения с секретарем партийного комитета завода ЗОМБЕ Григорием Владимировичем (в 1937 году был арестован). С первых же дней мы сблизились не только по службе, но и в быту.

В 1936 году мною по рекомендации БУДНЯКА был принят на завод троцкист *БРИЛЛИАНТОВ, вскоре после этого арестованный органами НКВД. Мною также были приняты на завод и другие лица с сомнительным прошлым, в том числе немец РЕЙДЛИХ*, родственники которого проживали за границей, РУДЕНКО, не допущенный к работе на режимном заводе, и другие, фамилий которых сейчас не припоминаю.

Все это дало повод ЗОМБЕ к откровенной беседе, в которой он дал мне понять, что готов и впредь поддерживать мою линию в отношении кадров завода.

Далее, ЗОМБЕ сообщил мне о том, что он в курсе моей связи с антисоветской организацией в оборонной промышленности, и дал мне понять, что от БУДНЯКА или ЕРМАНА он знал о моей связи с ними. В свою очередь, ЗОМБЕ информировал меня о существовании на заводе № 11 антисоветской группы и ее составе.

Вопрос: Кого персонально назвал вам ЗОМБЕ из участников этой группы?

Ответ: ЗОМБЕ мне сообщил, что помимо него в группу входят: ШИБАНОВ, работавший тогда начальником 1-го цеха, в настоящее время Зам. Наркома, ИНЯШКИН Михаил Степанович — начальник гильзовой мастерской, в последнее время — Зам. Наркома Боеприпасов, и *****САВИН***** (имени и отчества не помню) — главный инженер завода № 11.

Вопрос: Связались ли вы с кем-либо из перечисленных ЗОМБЕ лиц?

Ответ: Да, связался.

Вопрос: С кем?

Ответ: С ШИБАНОВЫМ.

Вопрос: Каким образом?

Ответ: Весной 1937 года по вине ШИБАНОВА было сорвано выполнение программы завода по трассирующим средствам (стаканчикам). Я вызвал к себе в кабинет ШИБАНОВА и прямо заявил, что от ЗОМБЕ знаю о его, ШИБАНОВЕ, участии в нашей группе и о действительных причинах срыва программы по трассирующим. Я сказал ШИБАНОВУ, что его неосторожность грозит всем нам провалом, и предложил ему в дальнейшем работать более аккуратно. ШИБАНОВ нисколько не удивился моему заявлению и сказал, что примет мои указания к сведению.

Вопрос: Проводили ли вы на заводе № 11 практическую вражескую работу?

Ответ: Да, проводил.

Вопрос: В чем она выражалась?

Ответ: Моя вражеская работа по заводу № 11 заключалась в следующем:

а) создании диспропорции между строительством производственных и вспомогательных цехов, задержке строительства противопожарного водопровода и переоборудования электрохозяйства, в результате чего имело место самовозгорание электропроводов, особо опасное ввиду скопления на заводе большого количества взрывчатых веществ;

б) игнорировании техники безопасности, что приводило к неоднократным взрывам с человеческими жертвами в цехе № 5 на протяжении 1938—1939 гг., вплоть до моего перехода на работу в Наркомат Боеприпасов;

в) систематическом снижении выпуска специальных видов продукции, предназначенной для Красной Армии, и соответствующем увеличении объема производства по гражданским заказам, в результате чего завод систематически не выполнял плана по дымовым шашкам «ДМ-11», также по ручным гранатам.

В свою очередь ШИБАНОВЫМ был сорван выпуск запальных трубок Нордельфельда (ЗТН), предназначающихся к 45 мм снарядам. В результате за 1937 и 1938 гг. не было додано на вооружение Красной Армии около 1 миллиона штук запальных трубок.

Кроме того, в 1937 году заводом было выпущено несколько сот тысяч сигнальных патрон, гранат и авиасигналов, которые были снаряжены нестойким цветным пироксилионовым порохом и не выдерживали установленных сроков хранения. При практическом применении эти изделия завода давали сигналы не того цвета, ввиду чего подлежали уничтожению.

Непосредственное участие в осуществлении вредительства по сигнальным патронам и гранатам принимал также бывший начальник 5-го цеха завода, в последнее время — зам. главного инженера 2-го Главного Управления Наркомата Боеприпасов ЧЕРНЯЕВ Анатолий Федорович.

Вопрос: Что вам известно о ЧЕРНЯЕВЕ?

Ответ: ЧЕРНЯЕВ — близкий человек ШИБАНОВА. По настоянию ШИБАНОВА ЧЕРНЯЕВ в конце 1937 года был назначен мною главным инженером завода. Тогда же ШИБАНОВ мне сообщил, что ЧЕРНЯЕВ привлечен им к вражеской работе. После этой информации ШИБАНОВА я приблизил к себе ЧЕРНЯЕВА и в дальнейшем контактировал с ним вредительскую работу.

Вопрос: Продолжайте показания о вашей вредительской работе.

Ответ: В 1938 году мною было предпринято переоборудование мастерских № 510, производивших авиасигналы для производства светящейся авиационной бомбы (САБ-3). Однако вместо оборудования кабин, предусмотренных первоначальным проектом, мастерские по измененному впоследствии проекту были оборудованы недоброкачественными щитами. Было очевидно, что щиты не обеспечивают изоляции огня при вспышках факелов на гидравлических прессах. Однако ШИБАНОВ вместе с главным инженером завода КОЗЛОВЫМ Федором Васильевичем намеренно исказили проект и неправильно смонтировали мастерские, в результате чего в 1939 году произошел взрыв, от которого погибло трое рабочих, а мастерская была временно выведена из строя.

Моя лично вина в осуществлении этого вредительского акта заключается в том, что, будучи уже начальником 2-го Главка Наркомата Боеприпасов, я допустил отступление от проекта и не предотвратил катастрофу.

В январе 1939 года я был назначен начальником Центрального Управления снабжения и сбыта Наркомата Боеприпасов, а в мае того же года — начальником 2-го Главного Управления.

Одновременно со мной на должность заместителя Наркома Боеприпасов (по кадрам) был назначен ИНЯШКИН М.С., который сразу же начал перетягивать в Наркомат работников завода № 11. Из известных мне участников антисоветской группы по заводу № 11 ИНЯШКИН перевел на работу в Наркомат Боеприпасов ШИБАНОВА, который сначала был введен в состав Коллегии Наркомата, а затем назначен Зам. Наркома.

В свою очередь, мною по рекомендации ШИБАНОВА был взят на работу в Наркомат ЧЕРНЯЕВ и назначен зам. главного инженера 2-го Главного Управления. С переходом ЧЕРНЯЕВА в Наркомат в сентябре 1939 года я установил с ним непосредственную связь по вредительской работе.

Таким образом, в Наркомате Боеприпасов собралась группа бывших работников завода № 11, которая продолжала свою вражескую работу. В эту группу входили: ИНЯШКИН М.С., ШИБАНОВ, ЧЕРНЯЕВ А.Ф. и я — ЕФРЕМОВ.

Вопрос: В чем выражалась ваша вражеская работа в Наркомате Боеприпасов?

Ответ: Мною было сорвано освоение и производство капсюлей-воспламенителей ШКАС. Заводу № 5 (гор. Ленинград) мною не были даны технические условия на металл и не передан технологический процесс производства капсюлей с завода № 53, имевшего уже соответствующий опыт изготовления этих капсюлей, в результате — до октября 1940 года завод № 5 не имел разработанной технологии производства капсюлей и фактически их не выпускал.

В начале 1940 года Комитетом Обороны было поручено Наркомату Боеприпасов впредь применять отечественные заменители шеллака, импортировавшегося из Индии. Разработкой вопроса о переходе на отечественные заменители шеллака при лакировке боеприпасов по 2-му Главку занимались я и ЧЕРНЯЕВ.

В качестве заменителя импортного шеллака ЧЕРНЯЕВЫМ был предложен идитол. При правильном применении идитола мы действительно освободились бы от необходимости пользования импортным шеллаком, но я и ЧЕРНЯЕВ, не обеспечив отработки рецептуры применения идитола, предложили капсюльным заводам перейти на идитол, в результате чего имел место выпуск массового брака по капсюлям-воспламенителям ШКАС.

О браке по этому виду продукции мне стало известно еще в июле 1940 года, однако никаких мер к предотвращению выпуска брака мною принято не было.

В результате брак капсюлей-воспламенителей ШКАС по заводу № 53 (г. Шостка) составил 150 млн и по заводу № 5 (г. Ленинград) — 30 млн штук, а государству был причинен убыток в 1 миллион рублей.

Когда в результате произведенного во второй половине 1940 года расследования было установлено, что брак по капсюлям ШКАС произошел вследствие того, что ЧЕРНЯЕВЫМ была рекомендована неотработанная рецептура применения идитолового лака, ЧЕРНЯЕВ стал проявлять беспокойство и в одной из бесед со мной просил, чтобы я выпутал его из этого дела, но я ответил, что сделать уже ничего не смогу, мы провалились и отвечать придется нам обоим.

Мною в 1940 году было также затянуто строительство специальных мастерских по снаряжению корпусов-взрывателей, изготовляемых на гражданских заводах.

Еще в ноябре 1939 года правительством было поручено Наркомату Боеприпасов построить в районе Софрино-Загорск завод по снаряжению взрывателей. Вместо выполнения этого задания я предложил снаряжение взрывателей организовать на заводе № 358 (Кунцевский район, под Москвой). Однако переоборудование завода было затянуто, и снаряжение взрывателей на этом заводе до сих пор не производится.

По моему указанию на заводе № 358 были сооружены два погреба для хранения капсюлей-детонаторов стоимостью в 100 тысяч рублей, но Московским Советом строительство в городской зоне складов, могущих взорваться, было запрещено, ввиду чего Наркомат Боеприпасов вынужден был начатое строительство свернуть.

Между тем по моему же указанию было приостановлено изыскание площадок для снаряжательного завода в Софрино, в результате по день моего ареста так и не было приступлено к предусмотренному решением правительства строительству нового снаряжательного завода.

Наряду с этим не было обеспечено своевременное проектирование новых заводов, в частности завода № 263 в Муроме, завода № 255 в Н. Ломове и площадок, предназначенных для строительства новых заводов по изготовлению взрывателей. В результате капиталовложения, отпускаемые на осуществление нового строительства, не осваиваются и установленные правительством сроки строительства нарушаются.

Вопрос: Разве этим ограничивалась ваша вражеская работа в Наркомате Боеприпасов?

Ответ: Я лично вел вражескую работу по срыву строительства новых капсюльно-пиротехнических заводов, а ШИБАНОВЫМ в 1940 году проводилась вредительская работа по срыву выполнения правительственных заданий снаряжательными заводами.

На заводе № 55 (гор. Павлоград), работой которого непосредственно руководит ШИБАНОВ, систематически происходят преждевременные разрывы снаряжаемых этим заводом снарядов. В результате преждевременных разрывов на Павлоградском полигоне выведен из строя ряд тяжелых артиллерийских систем и дезорганизовано производство снарядов.

ШИБАНОВЫМ было также сорвано строительство пиротехнического завода № 320 в Чебоксарах, первая очередь которого, согласно решения правительства, должна была быть пущена в эксплуатацию в 1940 году.

Вопрос: А вы лично были связаны с ШИБАНОВЫМ по вредительской работе в Наркомате Боеприпасов?

Ответ: Да. Весной 1940 года ШИБАНОВ, назначенный заместителем Наркома Боеприпасов, вызвал меня к себе в кабинет для беседы. Он сказал, что в Наркомате Боеприпасов мы должны работать сообща, так же, как до этого работали на заводе № 11 в Загорске, и потребовал, чтобы впредь все мероприятия по 2-му Главному Управлению я контактировал только с ним. Я заверил ШИБАНОВА, что в дальнейшем буду действовать по его указаниям.

Через некоторое время я доложил ШИБАНОВУ о том, что строительство пиротехнических заводов № 253 (гор. Муром) и № 254 (гор. Копейск Челябинской области) срывается, так как проектные организации несвоевременно представляют рабочие чертежи, а также отсутствует необходимый для строительства электрокабель. ШИБАНОВ, выслушав мою информацию, заявил, что имеются вопросы поважнее этих строек, поэтому на это дело нажимать не следует, ничего страшного не произойдет.

По договоренности с ШИБАНОВЫМ я задерживал разрешение всех вопросов, связанных со строительством двух пиротехнических заводов.

Приостановление мною строительства в Софрино завода по снаряжению взрывателей также было санкционировано ШИБАНОВЫМ.

В июле 1940 года в беседе со мной ШИБАНОВ жаловался, что находится в затруднительном положении, так как заводы прикрепленных к нему главков не выполнили полугодовой программы. Хоть бы ты меня выручил со своим Главком, сказал в заключение ШИБАНОВ, а то совсем уж дела плохи, того и гляди провалишься. Далее ШИБАНОВ заявил, что по его следам ходит НКВД, и высказал опасение — как бы его не арестовали.

ШИБАНОВ был не только в курсе моей вредительской работы, но и санкционировал осуществлявшиеся мною мероприятия по задержке нового строительства и срыву выполнения программы снаряжательными и капсюльными заводами.

Вот все, что я имею показать о проведенной мною и моими сообщниками вредительской работе по Наркомату Боеприпасов СССР.

Вопрос: Вы далеко не все показали о проведенной вами работе в Наркомате Боеприпасов.

Ответ: Я показал все основное, постараюсь восстановить в памяти все детали моей вражеской работы и дать о них дополнительные показания.

Записано с моих слов правильно и мною прочитано.

ЕФРЕМОВ

ДОПРОСИЛИ:

пом. нач. следчасти ГЭУ НКВД СССР

ст. лейтенант госбезопасности КЛОЧКО,

следователь следчасти ГЭУ НКВД СССР

лейтенант госбезопасности КОНОНЕНКО

АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 343. Л. 155—196. Подлинник. Машинопись.

В тексте имеются рукописные пометы Сталина:

* фамилия обведена в кружок.

** фамилия обведена в кружок, на полях помета: «Снят?»

*** фамилии обведены в кружок и пронумерованы от «I» до «IV».

*—* фамилии подчеркнуты, и на полях помета: «Где они?»

**—** фамилии подчеркнуты, и на полях помета: «Где он?»

***—*** фамилия подчеркнута, и на полях помета: «Где Купер?»

****—**** фамилия подчеркнута, и на полях помета: «Где Хренков?»

*****—***** фамилия подчеркнута, и на полях помета: «Где Савин?»

Здесь перепечатывается с сайта http://www.alexanderyakovlev.org/

Далее читайте:

Россия в 40-е годы (хронологическая таблица).

Основные события 1940 года (хронологическая таблица).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС