|
|
Яковлева (Нефедова) Антонина Петровна родилась в 1928 г. в д. Пермяки
Беловского района Кемеровской области. Живет в Белово. Рассказ записал Болотов
Константин в марте 2000 г.
Мой отец Петр Федорович (1884 г. р.) рано остался вдовцом с тремя детьми:
Ириной, Марфой, Марией. Женился на моей маме Анне Николаевне (1911 г.р.), и они
родили ещё троих детей: Тоню, Александра и Виктора.
О коллективизации я помню по рассказам родителей. Но у меня сохранились и
собственные детские впечатления. Своё детство я отлично помню. Оно было очень
бедным. На всю семью у нас были только одни валенки, которые мы надевали по
очереди, чтобы пробежаться по улице. Сколько себя помню, всегда видела мать в
работе. Она была очень трудолюбивым человеком: управлялась по дому, работала на
кулаков, косила им сено, жала. Сильно уставала. А вот отец всю жизнь лежал на
печи. Не знаю почему, но лежал.
В колхоз родители вступили добровольно. Они всегда говорили, что иначе нельзя
было прокормить семью.
Кулаков у нас в деревне было семей 5-6. Я помню, что мы им завидовали. И помню,
что они нас ненавидели. Не знаю, за что! Но, наверное, за нашу нищету. Не дай
Бог, если мы подойдем к их двору! Они травили нас собаками. Бедных в деревне
было больше. Я думаю, они были либо ленивые, либо за что не возьмутся - всё
наперекосяк!
Помню я и картины раскулачивания. Моя мать была активисткой колхозов. В
активистах в основном ходили бедняки. Они становились бригадирами. А
председатель у нас был, вроде, из приезжих. Мама сама раскулачивала - ходила по
дворам, подгоняла подводы. На них погружали хлеб, мясо, зерно, шерсть - у кого,
что было. Все это вывозили в общие амбары, где оно и хранилось. Потом из этих
амбаров выделяли помощь колхозникам или отправляли куда-то соседям.
Мать не раз рассказывала, что когда она раскулачивала, ей не было жалко кулаков.
Она считала, что они - жадные и злые. Но мать жалела тех, кто создавал запасы
трудами своей семьи. Вот к ним она прибегала ночью и предупреждала, что утром их
придут раскулачивать.
Кулаков выселяли куда-то в Томскую область. Выселяли всю семью. С собой
разрешали брать только самые необходимые вещи. Но у нас говорили, что их вовсе
даже не выселяли, а где-то расстреливали. Не знаю, правда это, или нет, но
только никаких вестей о выселенных к нам в деревню никогда не приходило.
Да что там кулаки! Многие и бедняки не хотели заходить в колхоз. Особенно те,
кто имел какую-нибудь коровенку или ещё что-то из скота. Очень не хотелось
отдавать своё. Невступившим в колхоз, урезали землю и покосы. Их облагали
огромным налогом. Мы были в колхозе, и то нам приходилось сдавать по 300 литров
молока в год. А у единоличников налог был куда больше нашего. Помню, мы с
сестренкой все лето ходили на молоканку и сдавали по ведру в день. Себе
оставляли только утренний надой. Но его семье не хватало. А если ты не сдашь
налог, то приходили и забирали всё, что можно: скотину, зерно.
В колхозе родители работали за трудодни. Помню, что им отводили какой-то
участок, который надо было прополоть за день. Работали они всегда допоздна. Я им
стала помогать с 6 лет. Работали в любую погоду. Я не помню, чтобы садились
надолго отдыхать. Работали, работали и работали. Набирали трудодни. А в конце
года нам на них давали либо пшеницу, либо деньги.
В детстве мне всегда хотелось есть. Сколько бы я не ела, мне всегда ещё
хотелось. В голодные годы мы собирали чечевицу и варили кашу. Мы её называли
веселой кашей. После неё мы все ходили, как пьяные. Весной собирали с полей
картошку и пекли лепешки. За особый вкус мы их называли тошнотиками. Ели лебеду,
крапиву.
Хотя мы и жили в нищете, но родители всегда говорили о Сталине, партии,
правительстве только хорошие слова. Они им верили. Верили, что жизнь будет
лучше.
Пенсионеры в деревне были. Им, вроде, не платили деньгами, но давали пшеницу,
дрова, помогали ремонтировать дома. Паспортов у родителей не было. Мама не имела
даже свидетельства о рождении. Им их не выдавали, чтобы они не уехали из
колхоза. Мы смогли уехать оттуда только в 1945 г. по здоровью. Никого из
родственников в деревне у нас не осталось.
В деревне все были безграмотными. Помню, что родителей заставляли ходить на
какие-то курсы и учиться грамоте. А вот дети обучались охотно. В деревне была
изба-читальня. Там были газеты, журналы и книги. Это было что-то вроде
библиотеки.
Ни разу не отдыхала на курорте. Только через 10 лет после свадьбы смогли купить
телевизор. А холодильник - через 20 лет.
Про нынешнюю деревню я бы не сказала, что там нищета. Кто работает, тот и хорошо
живет. И до колхозов так было.
Другое дело, что деревня сейчас запилась.
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина.
Коллективизация как
национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.
Москва, 2001 г. (Использована электронная версия с адреса
http://www.auditorium.ru/books/477/index.html)
Здесь читайте:
Россия в XX веке
(хронологическая таблица)
Коллективизация
(подборка документов).
|
