|
|
Голубева Анна Антоновна родилась в 1922 г. в д. Карабинке на Алтае. В 1927
г. перехали в д. Чешник Таштагольского района Кемеровской области. Живет в п.
Кузедеево. Рассказ записала Клокова Наталья в октябре 1999 г.
В семье у нас были: дед, родители, я и три брата. Уехали мы из родной деревни
после гражданской войны. Во время гражданской войны власть в деревне,
рассказывали, была то белая, то красная. А хорошего мы не видели ни от той, ни
от другой.
Прискачут белые, выведут десяток мужиков и для острастки расстреляют. А на
другой день красные приезжают, и опять бить мужиков начинают. Однажды белые
уехали, а тут снова красные нагрянули. А в церкви списки лежали, в которых было
записано, кто белым помогал. Если бы те списки красным достались, много народу
бы побили. Мой дед тогда церковным старостой был. Он те бумаги выкрал и сжег.
Приехали мы в Кузбасс. Дом был небольшой, всего одна комната. Печка стояла да
палати, где мы и спали. Ни одежды, ни хорошей еды у нас никогда не было. Корова
была, огород. Но ни молока, ни мяса мы не видели. Всё сдавали в налог.
Родители не вступали в колхоз. Жили единоличниками, вот их налогами и давили. Но
те, кто в колхозе был, жили ещё хуже, чем мы. Когда их в колхоз заманивали,
много им обещали. Они и отдали последнюю скотину. Она у них стала общая, а,
значит, без хозяина. Подохла вся!
За работу в колхозе им на трудодни давали чуть-чуть хлеба, да немного картошки.
Вот и жили впроголодь. Мы, единоличники, как-никак, а всё же получше их жили. И
мы, и они работали с утра до ночи. Но мы все церковные праздники соблюдали. У
деда красная рубаха была. Как какой праздник наступал, он ту рубаху надевал и
выходил на крыльцо. Люди идут, видят, дед Семен сидит в красной рубахе. Значит,
праздник какой-то пришел. У колхозников таких праздников не было.
Кулаков в нашей деревне не было. Не раскулачивали. С детьми из нашей деревни
куда-то не угоняли. Но в тридцать седьмом году некоторых наших деревенских всё
же забрали. У мужа моего (я за него уже после войны вышла) отца и брата Виктора
забрали. Просто пришли ночью, постучались, да и увезли их. А куда? За что? До
сих пор никто не знает. А ведь они много хорошего для людей сделали. Виктор,
например, жил в Атаманово. Школы у них не было. А он взял и построил её. Сам
построил. До сих пор эта школа там стоит. А его забрали и сгубили.
Александра, мужа моего, из-за них даже в армию не взяли. И на фронте он не был.
Боялись дать оружие родственнику врагов народа. Его заставили КМК строить. Он
его строил по пояс в ледяной воде. Из-за этого потом всю жизнь болел. А в 1991
г. его паралич разбил, ноги отнялись. С тех пор он не ходит.
Деревня наша, что до колхозов бедная была, что и после них лучше не стала. А вот
бедняков куда больше появилось. Колхозники-то на власть понадеялись. Всё свое
добро ей отдали. Думали, лучше будет. А стало совсем худо. Мы своим
соседям-колхозникам то картошечку, то горбушку хлеба носили. Сильно голодно они
жили. Сильно! Но на власть никто не жаловался. Все работали. Думали, что пройдут
трудные времена, и всем станет хорошо, заживут люди.
Школы в нашей деревне не было. Мы с братьями ходили учиться за тридцать
километров в соседнюю деревню. Соберет нам мать картошки, и пойдем мы в
воскресенье на всю неделю. Снимали мы там угол в одной семье. Их самих шестеро
было, да нас с братьями трое. Так нас девять человек в одной избе и жили. Спали
на палатях, ели с хозяевами из одной чашки. Тарелок и даже ложек на всех не
было.
В школе учителей было совсем мало. Я хорошо закончила семь классов. Позвала меня
учительница и говорит: "Оставайся, Аня, у нас! Учительницей будешь". Так и стала
учительницей. Хотя самой тогда и 16 лет не было. Учила детей письму, математике.
А на каникулах и летом сама ездила учиться в Сталинск. И учить и учиться было
трудно. Ни ручек, ни чернил, ни тетрадок не было. Линовали газеты. Чернила
делали из свеклы. Вся писанина, конечно, расплывалась по газете. Как проверить,
не знаешь.
Дети всегда голодными были. Одежонки на них - никакой. Помню, учился у меня
мальчонка. Лет восемь ему было. Он в одной рубашонке, босиком ходил в школу. А
осенью и зимой мать его утром приносила на руках в школу. А после уроков
забирала. И таких детей много было.
Трудно жили! А тут ещё война началась. Ещё труднее стало. Весь хлеб, масло на
фронт забирали. Нам мало что оставалось. Нам с учениками приходилось по полям
ходить и крысинные норы искать. Крысы да мыши таскали в запас самое отборное
зерно. Как найдем такой запас, сильно радуемся. Наедимся… Дров в школе почти не
было. Мы за ними с учениками ходили.
Мужиков-то не было. Почти всех забрали. Мало кто из них вернулся. Старший мой
брат Михаил был снайпером. Погиб. Отца по возрасту на фронт не взяли. Но его
забрали в трудармию. Кормили их там одной мороженной свеклой. Заболел. Умер в
43-м году.
Мы все на фронт отправляли - хлеб, масло, мясо. Варежки вязали, носки. Картошку
чуть отваривали, потом её сушили, делали брикеты и отправляли. Все ждали победы.
Никто не жаловался.
После войны тоже трудно было. Мужиков не было. В деревнях одни бабы остались. На
себе пахали, сеяли и убирали. Многие умирали от голода и истощения. Совсем бедно
жили. А потом чуть-чуть лучше стало.
Конечно, ни о каких телевизорах мы не знали. Даже не слышали про них. Зато в
нашей семье у самых первых радиоприемник появился. "Родина" назывался. К нам по
вечерам соседи приходили, передачи слушали.
По этому приемнику мы и про смерть Сталина узнали. Для многих из нас это было,
как конец света. Нам казалось, что умер единственный наш хозяин. Один - на всех
нас. Тот, кто один думал о нас. Что теперь с нами будет? Думать боялись.
Пусть трудно при Сталине было, но власть была. А после него власть кончаться
стала. И совсем пропала. Нет теперь хозяев.
Потом жизнь налаживалась. Лучше стала. Я в школе 40 лет отработала. Муж тоже
учителем был. Два сына вырастили: один на шахте работает, другой - врач.
Так, вот, и живем. Сейчас, конечно, легче, чем в войну. Но люди другими стали.
Только о себе и думают. А раньше все вместе жили, друг другу помогали, последним
куском делились. Трудно, голодно, но весело жили. Вера во что-то хорошее была. А
сейчас живем от пенсии до пенсии. Какую копейку добавят, вот и вся радость. Хотя
счастье, конечно, не в деньгах.
Власти в стране нет. А какая есть, та о себе, а не о нас думает. Другая жизнь
теперь настала. Хоть и легче, а хуже!
Верить не во что!
Печатается по кн.: Л.Н. Лопатин, Н.Л. Лопатина.
Коллективизация как
национальная катастрофа. Воспоминания её очевидцев и архивные документы.
Москва, 2001 г. (Использована электронная версия с адреса
http://www.auditorium.ru/books/477/index.html)
Здесь читайте:
Россия в XX веке
(хронологическая таблица)
Коллективизация
(подборка документов).
|
