Людвиг Витгенштейн

1889—1951

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Людвиг Витгенштейн

Витгенштейн (Wittgenstein) Людвиг (1889-1951) - австрийский философ, чья философская деятельность была тесно связана с Кембриджским университетом. Витгенштейн получил инженерное образование, затем учился у Б. Рассела в Кембридже. Отношения учителя и ученика скоро переросли в отношения сотрудничества, и Рассел признавал влияние Витгенштейна на свои логические и философские разработки. После начала Первой мировой войны вернулся в Австрию, был на фронте, где продолжал начатую совместно с Б. Расселом работу над проблемами логики и логического анализа языка. Завершил свою работу в плену (Монте-Кассино, Италия), куда попал в конце 1918 года. Она была опубликована в 1921 году на немецком языке под заголовком «Logisch-PhilosophischeAbhandlung», в 1922 году на английском, с предисловием Б. Рассела и под названием, предложенным Дж. Э. Муром, - «Tractatus Logico-Philosophicus» (в русских переводах «Логико-философский трактат»). Сам Витгенштейн в это время отказался от занятий философией. Он окончил курсы для учителей и в течение ряда лет работал в сельской школе, затем занимался архитектурой, работал монастырским садовником и имел планы уйти в монастырь. В конце 1920-х годов вернулся к занятиям философией, был приглашен в Кембридж, где с перерывами читал лекции до 1947 года, когда покинул Кембридж, сосредоточившись исключительно на разработке своих идей и ведя при этом затворническую жизнь в рыбацкой деревне в Ирландии. После смерти Витгенштейна осталась подготовленная им для печати рукопись. Ученики и душеприказчики опубликовали ее, дополнив рядом фрагментов из рукописного наследия Витгенштейна, под названием «Философские исследования» в 1953 году. Работа над публикацией материалов из его архива продолжается до сих пор.

Целью философских занятий Витгенштейна считал достижение ясности, что имело для него значение этического принципа как требования честности и искренности в мыслях и высказываниях. Достижение ясности требует анализа используемых языковых выражений для определения того, обладают ли они ясным смыслом, что предполагает известное понимание того, что такое осмысленное выражение, т. е. концепцию значения. В этом плане философские воззрения Витгенштейна претерпели эволюцию, поэтому принято говорить о ранней и поздней концепциях Витгенштейна.

В «Логико-философском трактате» (ранняя концепция) Витгенштейн представляет язык как образ реальности. Язык и мир находятся в одном и том же логическом пространстве. Это означает, что не только выражения языка, но и предметы мира имеют логическую форму. Идея Витгенштейна сводится к тому, что условием возможности утверждений с ясным и точным смыслом является то, что мир тоже имеет логическую форму, как и язык, на котором мы говорим о нем, т.е. структуру, параллельную грамматической структуре языка. Понятно, что «мир» - это не «вещь сама по себе», а мир нашего языка. Мир есть совокупность фактов, факты состоят в наличии или отсутствии ситуаций, а ситуации есть сочетания вещей (предметов) - так определяет В. понятия, которыми описывается реальность. Тем самым мир мыслится как совокупность образований, имеющих внутреннюю структуру, - фактов, а главной характеристикой предметов оказывается их способность входить в ситуации определенного рода. Эта способность предзадана в предметах и составляет их логическую форму. По словам Витгенштейна, «подобно тому, как мы не можем мыслить пространственный предмет вне пространства, а временной - вне времени, мы не можем мыслить никакого предмета вне возможностей его связей с другими предметами».

Ситуации образуются сочетаниями предметов, а элементарные предложения - сочетаниями имен, обозначающих данные предметы. Элементарное предложение является образом возможного или реального факта. Изображаемый предложением факт является его смыслом. Предложение изображает факт, говорит о нем, благодаря тому, что предложение и факт имеют одну и ту же логическую структуру. Поэтому предложения говорят о фактах мира, но не могут говорить о том, что составляет априорное условие и мира, и возможности говорить о нем, т. е. о логическом пространстве, хотя и мир, и язык показывают его всегда и всюду, ибо логика пронизывает мир и язык. В этом смысле она образует границу и мира, и языка.

В «Логико-философском трактате» логика и метафизический субъект получают ряд общих характеристик: они трансцендентальны, пронизывают весь мир, но не являются ни объектами, ни явлениями в самом мире, а представляют границу мира. Логика оказывается как бы гранью метафизического субъекта: это он является априорным логическим каркасом языка и мира. Однако субъект не тождествен логике, ибо наделен волей. Она также трансцендентальна, не влияет на ход отдельных событий в мире, но определяет собою мир как целое.

Осмысленное предложение отличает то, что оно может оказаться как истинным, так и ложным в зависимости от того, как обстоят дела в реальности. Если же мы априори знаем, что предложение обязательно истинно (или ложно), то, по Витгенштейна, оно не может быть осмысленным. Логические законы, математические формулы и научные законы трактуются им как пустые формы, которые по отношению к осмысленным предложениям играют роль правил их построения или перехода от одних к другим.

Осмысленное предложение является образом возможного факта. Но описание фактов есть дело естественных наук. Если же мы захотим поговорить о чем-то большем, тогда, несмотря на всю серьезность порыва, о котором Витгенштейн говорит со всяческим уважением, итогом будет произнесение (писание) предложений, лишенных смысла, нарушающих логику языка. Говорить о возвышенном, божественном, об абсолютных нравственных ценностях, о смысле жизни, по мнению Витгенштейна, - все равно, что пытаться «влить в чашку галлон воды». Это те вещи, о которых нельзя говорить, ими надо жить. Переживание высших ценностей связано с представлением мира как ограниченного целого и изумлением по поводу того, что он существует. Такое видение мира В. называет мистическим. Оно решает для человека проблему смысла жизни. Но высказать это решение нельзя. Как пишет Витгенштейн, «все, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно; о чем невозможно говорить, о том следует молчать».

Философия пытается говорить о том, о чем говорить невозможно. Поэтому «большинство вопросов и предложений, написанных о философских проблемах, не ложны, а бессмысленны. На вопросы такого рода вообще нельзя ответить - можно только показать их бессмысленность». При этом сами философские проблемы, такие как солипсизм, «Я», смысл жизни весьма заботили Витгенштейна. Однако он видел, что, чем важнее проблема для человеческого существования, тем бессмысленнее теоретизирование по ее поводу. Философия должна отказаться от построения собственных теорий (об умопостигаемой реальности, Я, ценностях и т.п.) и стать деятельностью по анализу и прояснению наших мыслей и высказываний.

Некоторые исследователи выделяют в творческой эволюции Витгенштейна, кроме раннего и позднего, еще и средний, переходный этап. В это время Витгенштейн много занимался философией математики. Он рассматривал математику как совокупность разнообразных исчислений, т.е. систем правил для оперирования со знаками. Примером системы правил у него часто служит шахматная игра, но, в отличие от нее, математические исчисления имеют применения. Об аксиомах математических систем, как и о правилах шахматной игры, не имеет никакого смысла говорить, что они соответствуют реальности. Витгенштейн критиковал математический платонизм, а также интуиционизм. Он утверждал возможность другой арифметики (в которой 2 х 2 не равно 4) и даже другой логики. Закон недопустимости противоречия является характерной чертой принимаемых нами исчислений, а вовсе не отражением устройства самой реальности.

В своей поздней философии Витгенштейн подвергает критике представление о языке как образе реальности и подчеркивает многообразие функций языковых выражений. Тема несводимого многообразия форм становится лейтмотивом его заметок. При этом он подчеркивает, что нет одной канонической формы, к которой должно сводиться многообразие (предложений, языков, отношений между знаком и обозначаемым и т.д.). Например, можно представить язык, состоящий из одних приказов или только из вопросов и ответов. Витгенштейн сравнивал язык с городом, состоящим из кварталов разных эпох и стилей. «Город-язык» в каждый момент и полон, и может пополняться новыми «кварталами», выстроенными по собственным правилам. «Кварталы» языка Витгенштейн называет «языковыми играми» (Языковые игры). Одно и то же слово может употребляться в разных языковых играх и, следовательно, иметь разные значения. Витгенштейн отвергает представления о том, что значением является независимо от языка существующий предмет внеязыковой реальности, с которым слово ставится в связь посредством своего рода «крещения» предмета. Подобно тому, как выражение «шахматный король» не имеет значения вне системы правил шахматной игры, значением любого слова является его употребление по правилам языковой игры. Сами языковые игры не являются картинами реальности, скорее, они задают собственную реальность, которая становится условием осмысленности употребляющихся в них выражений. Сказанное не значит, что языковые игры совершенно произвольны. Они определенным образом связаны с реальностью. По словам Витгенштейна, «если мы представляем себе факты иными, чем они есть, то одни языковые игры что-то теряют в своей значимости, тогда как другие становятся важными. И таким образом постепенно изменяется употребление словарного состава языка».

Слово живет в системе языковых правил и человеческой деятельности. Вне ее, в состоянии бездействия, язык способен расставлять ловушки для философствующего, т.е. провоцировать неразрешимые вопросы, производящие впечатление исключительно глубоких, а на самом деле порождаемых нарушением правил языка. Особенно часто в ловушки языка заводят ложные аналогии, страсть к обобщениям (свойственным математике и естествознанию) и установка искать за каждым существительным особый объект, являющийся его значением. Философия попадает в ловушки языка, потому что использует слова обычного языка (напр., время, сознание, воображение, понимание), но вырывает их из языковых игр, в которых они используются. В поздний период В. рассматривает философские проблемы как результат забвения правил языковых игр, в которых живут слова. Его собственная философская деятельность преследует терапевтические цели: «показать мухе выход из мухоловки», высвободить сознание из-под власти навязчивых представлений, дать ему успокоительную ясность. Это «может означать только одно - что философские проблемы должны полностью исчезнуть. Собственно открытием является то, которое позволяет мне прекратить философствование, когда я захочу. Оно успокаивает философию, прекращает ее терзание вопросами, ставя под вопрос ее самое».

Концепций языка и языкового значения в поздней философии Витгенштейна, как и в ранней, не является самоцелью, а служит для анализа и разрешения центральных философских проблем: «Я», сознания, других сознаний. Критика картезианской парадигмы в подходе к этим проблемам, как признано современными исследователями, является одной из центральных тем философии Витгенштейна, и многие его размышления в «Философских исследованиях», как и в «Логико-философском трактате», направлены на опровержение дихотомии «внутреннего-внешнего», заданной названной парадигмой. Последняя опирается на образ «внутреннего ментального состояния», доступного только моему взору, не связанного с внешними проявлениями, но в то же время вполне определенного и отличимого от других ментальных состояний. Витгенштейн показывает, что слова т. н. «ментального словаря» (напр., сомнение, уверенность, понимание, надежда, ожидание, страх и т.п.) не следует рассматривать как имена внутренних состояний или психических процессов. Он доказывает, что они получают свое значение не благодаря отчетам «от первого лица» (Приватного языка аргумент), хотя при этом Витгенштейн не отрицает, что таковые отчеты существуют и играют определенную роль в нашей жизни. Когда говорят об именовании, подразумевают, что именуемое существует независимо от его обозначения в языке, тогда как со словами ментального словаря дело обстоит иначе. Единицы описания определил язык, а не безошибочный интроспективный опыт, на который пытался опереться Р. Декарт. В нашем языке слова ментального словаря выучиваются не в актах интроспекции, а в определенных ситуациях, важную роль в которых играют, как показывает Витгенштейн, естественные выражения человеческих эмоций, человеческая мимика, крики, стоны, смех и т.п.

Идеи Витгенштейн оказали огромное влияние на философию 20 века: Логический позитивизм, постпозитивизм, современную философию сознания, социологию знания, Герменевтику и др.

Современная западная философия. Энциклопедический словарь / Под. ред. О. Хеффе, В.С. Малахова, В.П. Филатова, при участии Т.А. Дмитриева. М., 2009, с. 233-235.

Сочинения: Логико-философский трактат. М., 1958; Философские работы. Ч. I. М., 1994; Философские работы. Ч. II. Заметки по основаниям математики. М., 1994; Дневники 1914-1916. Томск, 1998; Голубая книга. М., 1999; Коричневая книга. М., 1999; Несколько заметок о логической форме // Логос. 1994, № 6; Заметки по философии психологии. М., 2001.

Литература: Апель К.-О. Трансформация философии. М., 2001; Людвиг Витгенштейн: Человек и мыслитель. М., 1993; Эдмондс Д., Айдиноу Дж. Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между великими философами. М„ 2004; Anscombe G. Е. М. An introduction to Wittgenstein's Tractatus. L., 1959; Malcolm N. Nothing is hidden: Wittgenstein's criticism of his eariy thought. Oxford, N. Y., 1986,

Вернуться на главную страницу Витгенштейна

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС