Род и предки А.С. Пушкина в истории

1799-1837

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ХРОНОС:

Родственные проекты:

Род и предки А.С. Пушкина в истории

А.С.Пушкин. Портрет работы В.А.Тропинина. 1827 г.

Глава IV

ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ ПОТОМКОВ ГАВРИЛЫ АЛЕКСИЧА В УЕЗДАХ МОСКОВСКОГО КНЯЖЕНИЯ И ВЛАДЕНИЯ ПУШКИНЫХ В ПОДМОСКОВЬЕ

Во второй половине XIV в. великокняжеская власть московских государей неуклонно растет и крепнет, и Москва приобретает значение общепризнанного политического центра Северо-Восточной Руси. Бояре и слуги вольные московских князей почувствовали под собой твердую почву и стали прочно оседать на землю, расчищать первозданные дремучие леса и расширять земледельческое хозяйство. Экономические факторы этого важного процесса скрыты от нашего наблюдения полным отсутствием соответствующих памятников письменности. Судить об этом мы можем только по косвенным признакам.

В попытках осветить хоть сколько-нибудь эти важные и сложные явления мы должны указать в первую очередь два фактора.

Покорение Руси монголами более чем на два столетия остановило расселение славян в восточном и юго-восточном направлениях. Среднее и нижнее течение Оки надолго стало пределом, за которым мирный труд земледельца подвергался постоянной опасности разорения со стороны кочевников. С середины XIV в. начинается распад Золотой орды, и после образования Крымского, Казанского и Астраханского самостоятельных ханств положение южных и восточных окраин еще более ухудшается.

Под постоянной угрозой разорения население отливало на запад, в междуречье Оки — Волги.

Это обстоятельство в значительной мере способствовало усилению Москвы и Твери. Скопившееся в междуречье Оки — Волги население стало заселять обойденные первыми поселенцами дремучие леса на водоразделах рек. Есть множество указаний, что вторая половина XIV в. и почти весь XV в. были временем наиболее интенсивного истребления лесов в средней полосе Руси. Признав это, мы подходим ко второму очень важному фактору, обусловливавшему развитие земледельческих промыслов. Расчистка и истребление лесов сопровождались истощением природных богатств. Такой ценный пушной зверь, как бобер, в Подмосковье был истреблен уже в конце XIV в. По мере истребления лесов иссякали и другие природные богатства. Большие бортные леса, окружавшие стены Кремля и московского посада в XIV в., через столетие отодвигаются на сотни верст от Москвы.

Тот же процесс усиленной расчистки лесов и истребления природных богатств мы можем наблюдать и вокруг других крупных городов Руси.

Князья, чтобы привлечь к себе людей, на первых порах щедро раздавали им землю, всяческими льготами поощряли заселение пустых земель, которых в XIV в. в Московском княжестве было

[59]

много. Нет сомнения, что бояре и слуги вольные приобретали землю и на свои средства поселяли на ней крестьян и заводили хозяйство.

Бояре и слуги вольные наряду с самими князьями и монастырями принимали деятельное участие в этом внутреннем заселении Руси. Так приблизительно с середины XIV в. тип старого дружинника-воина стал перерождаться и начала складываться новая формация господствующего класса. Воин прочно садится на землю, заводит на ней хозяйство, тесно связывает свои интересы с владением землей и становится сельским хозяином.

Наши сведения о древнем боярском землевладении очень скудны, их приходится собирать с большим трудом, по крупицам, в самых разнообразных источниках. Однако и то сравнительно немногое, что удается сделать, дает весьма выразительную картину.

Ратшичи, как один из значительных боярских родов, оставили довольно много следов в различных актах и в названиях существующих и исчезнувших селений. Не буду .делать ссылок на многочисленные источники, что потребовало бы много места, т. к. это в значительной мере представляет специальный интерес. О землевладении потомков Гаврилы Алексича до перехода их на службу в Москву мы, к сожалению, ничего не знаем. Все известные нам владения приобретены на службе в Москве во второй половине XIV в. и позже.

Сыновья боярина Андрея Ивановича Акинфова, жившего в середине XIV в., представляются людьми очень богатыми и, как тогда говорили, многовотчинными.

О вотчинах Федора Андреевича Свибла, конфискованных у него в опале в конце XIV или в самом начале XV в., мы узнаем из духовных грамот вел. кн. Василия Дмитриевича. Под Москвой ему принадлежали села Буйловское и Тимофеевское с мельницей на р. Яузе. Местонахождение с. Буйловского неизвестно. А Тимофеевское на Яузе — это существующее ныне на окраине города Москвы село Свиблово. В уезде Переяславля Залесского ему принадлежали села Весьское и Родионовское, недалеко от Переяславского озера. В уезде Юрьева Польского упоминаются села Федора Свибла Чагино, Савельевское, Иворово и Карабузино. В Бежецком уезде (впоследствии — Тверской губернии) ему принадлежало с. Максимовское. Чтобы обспечить себя и свое хозяйство рыбой, он приобрел в Новгороде с. Непейцыно, в Нижегородском уезде — села Алагинское и Мангач. Затем, Федору Свиблу принадлежало несколько сел в Ростове, на Вологде — в Отводном стану и в Сямской волости (на запад от Кубенского озера), и в далекой Устюжской земле,— «и все села Свибловские Федоровские», прибавляет духовная, не указывая их поименно.

У Ивана Андреевича Хромого, жившего во второй половине XIV в., известны следующие владения. Женившись на дочери боярина Дмитрия Александровича Монастырева, потомка смолен-

[60]

ских княжат, он получил в приданое целую волость на Белоозере — Старую Бргу, Воскресенское с небольшим вотчинным монастырьком и рыбными ловлями в р. Шексне. Это крупное владение принадлежало потомкам Ивана Хромого около 200 лет и перешло к Кириллову Белозерскому и Новоспасскому Московскому монастырям после казни в опричнине в 1567 г. последнего представителя рода Ивана Хромого — боярина Ивана Петровича Федорова. В роде Ивана Хромого известны еще следующие старые владения: в Коломенском уезде — Кишкино-Челяднино и Мартиновское, существующее ныне; в Калуге — Губин угол; в Бежецком уезде — села Ивановское Большое и Ивановское Меньшое; в Звенигороде — Салославль, позже Салослово.

У третьего сына Андрея Ивановича, Александра Остея, известно несколько владений под Москвой и в старых уездах Московского великого княжения. Самым древним владением можно признать Жулебино в 10 километрах на восток от Москвы и смежное с ним с. Остеево, ныне не существующее, но известное нам по писцовым книгам XVI в. Очевидно, здесь в конце XIV в. была большая вотчина Александра Остея, часть которой досталась его внуку Андрею, носившему прозвище Жулеба. Другое Остеево находится в 30 км от Переяславля Залесского, в уезде которого нам по актам известны села Русаново и Новоселка, принадлежавшие Василию Тимофеевичу Чулку Остееву. В Нерехотской волости Костромского уезда, в бассейне р. Солоницы, Остею и его внуку Андрею Хрулю принадлежало с. Тетеринское, которое он дал Горицкому Переяславскому монастырю во второй половине XV в. Следует отметить еще Хрулево в 13 км от Волоколамска и Чулково в 18 км от Бронниц.

У четвертого сына, Ивана Андреевича Бутурли, и его потомков известны по актам XV в. следующие владения: с. Спасское в Арбу жевеси Пошехонского уезда, которое его вдова Бвфросинья продала в середине XV в. митрополичьему дому; в Углицком уезде с. Воздвиженское на р. Пукше, которое в 30-х годах XV в. было дано Троицкому монастырю сыном Ивана Бутурли иноком Геннадием. Затем в XV в. известны владения Бутурлиных в Радонеже и в Бохове стану (бассейн рек Учи и Вязи), где упоминается не существующее ныне с. Старое Бутурлино, и, наконец, существующее ныне с. Бутурлино в 4 км от Серпухова.

У потомков пятого сына боярина Андрея Ивановича Акинфова, Андрея Слизня, были значительные владения вокруг Переяславского озера: села Нила и Бубеково и деревни Якимова и Рябинки. В Звенигороде известно принадлежавшее им селение Белкино, а в Бежецком уезде — сельцо Семково в нескольких километрах от Городецка (позже и ныне — Бежецка).

Наконец, Челядниным принадлежало в XV в. несколько очень древних и весьма крупных владений, быть может XIV в., в южной части Ростовского княжества и за р. Нерлью в северных

[61]

станах Переяславского уезда: в Ростове, в бассейне р. Сары,— села Первятино и Новотроицкое с несколькими участками земли в соседней слободе Карашской; в Переяславле и Юрьеве — села Загорье, Маурино и другие. В середине XV в. вел. кн. Василий Темный «пожаловал в куплю», т. е. продал, Федору Михайловичу Челядне в Бежецке с. Максимовское, конфискованное в опале у его дяди Федора Свибла.

Потомство Григория Пушки по своему служебному положению, как будет показано в следующей главе, было значительно ниже потомков Акинфа Великого. И в землевладении Пушкиных не было того широкого географического, размаха, который мы видели у «многовотчинных» и могущественных боярских фамилий, происшедших от Акинфа Великого. Для Пушкиных характерно то, что в первых поколениях они держатся Подмосковья и уездов Московского княжения в его первоначальных пределах. Лишь с конца XV в., размножаясь и разбиваясь на несколько фамилий, Пушкины начинают приобретать поместья и вотчины в более отдаленных от Москвы уездах. Замечательно, что, расширяя с течением времени владения, Пушкины продолжают сохранять тесные связи с Москвой и Подмосковьем — с древнейших времен и почти до Александра Сергеевича.

Недостаток памятников письменности для истории землевладения Пушкиных за первые два столетия можно восполнить данными топонимики, т. е. сведениями о происхождении названий существующих ныне селений. Дело в том, что, по приблизительным вычислениям, не менее двух третей селений Московской области получили свои названия от имен и прозвищ бывших владельцев. А у потомков Григория Пушки, если говорить только о первых трех поколениях, живших в XV в., были такие прозвища, которые неизвестны ни в одной другой дворянской фамилии.

В первой половине XV в. жили третий сын Григория Пушки Василий Улита и его четвертый сын Федор Товарко, в середине века жил Михаил Никитич Рожон, внук Григория Пушки, а во второй половине того же века жили Михаил Муса и Иван Кологрив Тимофеевичи Улитины и внук Федора Товарка Иван Борисович Бужар (иногда — Бужур).

После этих предварительных замечаний вернемся к названиям древнейших селений первоначальной территории Московского княжества, совпадающей в большей части с современной Московской областью.

С прозвищем Григория Александровича Пушки связано девять селений. Весьма возможно, что некоторые из них более позднего происхождения, т. е. получили свои названия не от Григория Пушки, а от кого-либо из его потомков. Тем не менее этот факт представляется весьма показательным.

Наиболее интересным является хорошо известное москвичам Пушкино на р. Уче, в 25 км от Москвы по Ярославской железной

[62]

дороге. По актам известно, что в конце XV в. оно принадлежало как «старинное» владение митрополитам всея Руси, а после учреждения патриаршества стало домовой вотчиной патриархов. Как и когда оно досталось митрополичьему дому, неизвестно. Возможно, что оно было приобретено в третьей четверти XIV в. митрополитом Алексеем непосредственно у Григория Пушки, но не исключена возможность, что оно было отчуждено кем-либо из многочисленных потомков Григория Пушки в XV в.

Укажем затем три селения Пушкино в бывшем Бронницком уезде, из которых одно находится в 3 км от города. В бывшем Московском уезде, в 20 км от Москвы, находится Пушкино-Андриановское. Еще Пушкино мы находим в 15 км от Богородска и еще одно — в 26 км от Подольска. Наконец, два селения Пушкино находятся в бывшем Верейском уезде.

С прозвищем Василия Григорьевича Улиты связано селение Улитино в бывшем Волоколамском уезде, а с прозвищем его брата боярина Федора Товарка — деревня Товаркова в 10 км от Рузы.

Михаил Рожон Пушкин оставил о себе память в двух селениях — в Рожнове на р. Десне в 25 км от Подольска и деревне Рожнове в бассейне р. Истры. Последняя была частью большого владения Пушкиных, которое, дробясь между сонаследниками, перешло частично к младшей линии рода Пушкиных. Село Синево-Семеновское и Мушков погост принадлежали еще деду Александра Сергеевича. Деревня Рожнова в XVI в. была дана Чудову монастырю, а затем выкуплена у монастыря думным дворянином Гаврилой Григорьевичем, увековеченным А. С. Пушкиным в «Борисе Годунове».

С прозвищем Михаила Мусы связана деревня Мусина в 19 км от Волоколамска, впоследствии вошедшая в состав владения Ярополец, в пушкинское время принадлежавшего Гончаровым.

Наконец, с прозвищем Ивана Борисовича Бужара (иногда — Бужура) Товаркова связано с. Бужарово в нижнем течении р. Истры, о котором известно, что в 1512 г. оно было продано Ириной Товарковой Иосифову Волоколамскому монастырю.

Само собой разумеется, что на основании одних названий нельзя с полной уверенностью говорить о принадлежности всех упомянутых селений Пушкиным, но равным образом невозможно видеть в приведенных топонимических данных ничего не говорящую нам случайность. Позднейшие памятники письменности во многих случаях подтверждают, прямо или косвенно, принадлежность упомянутых выше селений Пушкиным разных фамилий. Не менее важно то обстоятельство, что в древней топонимике территорий бывших Рязанского, Тверского, Ярославского и Нижегородско-Суздальского княжеств мы не находим никаких следов имен и прозвищ Пушкиных. В XVI в. и позже Пушкины приобретают поместья и вотчины во многих уездах, отдаленных от Москвы, но это совершенно не отражается на названиях селений.

[63]

Это понятно. Употребление прозвищ в дворянских семьях с течением времени выходит из обычая, а затем развитие с конца XVI в. правительственных описаний фиксирует старые названия независимо от их принадлежности тому или иному лицу. Кроме того, входит в обыкновение крупные селения, села, называть по храмам, а не по владельцам. В XVI и XVII вв. появляется множество селений с названиями Введенское, Покровское, Никольское, Рождественское, Вознесенское и т. п., которые вытесняют из употребления старые названия.

Подводя итоги, можно смело сказать, что Пушкины с середины XIV в. прочно оседают в Подмосковье и в уездах Московского княжества в его тогдашних границах. Сохранившиеся акты XV и следующих за ним веков показывают, что Пушкины, в особенности младшей линии, из которой вышел А. С. Пушкин, продолжали поддерживать старые связи с Москвой и Подмосковьем более 400 лет. Достаточно сказать, что, по писцовым книгам Московского уезда 1623—1627 гг., в Московском округе с радиусом приблизительно в 50 км четырнадцати Пушкиным младшей линии принадлежало 20 поместий и вотчин, большею частью небольших размеров.

Интересно отметить те районы Подмосковья, в которых Пушкины гнездились в наибольшем количестве и держались дольше всего.

На первом месте следует поставить бассейны Малой Истрицы и ее притока Холохольни, нижнего течения Истры, затем — бассейн р. Всходни и ее притока Горетвы. Здесь, в этом обширном районе, сходились границы западных станов Московского княжества — Сурожского и Горетова — с границами юго-западных станов Дмитровского удела — с Ижвой, Берендеевым станом и волостью Раменкой.

В духовной грамоте 1328 г. московский князь Иван Калита упоминает в числе своих владений Мушкову гору. Позже мы узнаем, что на Мушковой горе был погост Троицы, который был центром Мушкова стана. Еще позже границы Дмитровского и Звенигородского уделов были перекроены, и получилось то деление на станы, которое упомянуто выше. В межевой грамоте уделов 1504 г. на границе Дмитровского удела упоминается несколько владений Курчевых-Пушкиных. Давиду Ивановичу принадлежало сельцо Вогнениково (ныне Огниково) в Радомле Московского уезда, а его брату Борису — Ломишино в Дмитрове, справа от Истрицы. Ивану Тимофеевичу Курчеву принадлежали в Горетове стану деревни Симанкова, Телешева и Павлова.

Затем Пушкиным принадлежали следующие селения: справа от Истрицы — с. Бужарово с 16 деревнями, ныне не существующими, Ломишино и Верхуртово; на запад от Бужарова и Ломишина — Ананово, Мартюшино, Матвейково, Зорино и с. Синево-Семеновское, а вблизи от него — Мушков погост. Слева от Ист-

[64]

рицы Пушкиным принадлежали Софонтьево, с. Дорна на речке Холохольне, Скориково, Степанково, Куртасово, Вогниково и Раково (земля последнего селения ныне находится на дне Истринского водохранилища).

Все перечисленные селения лежали смежно и в первой половине XV в. составляли, вероятно, одно очень крупное владение. Во второй половине века и позже мы находим части этого массива во владении всех сыновей Григория Пушки, а затем его внуков и правнуков. Нет никакой возможности проследить многочисленные разделы, переделы, продажи и покупки, которые совершили Пушкины на этой территории за 400 лет. Достаточно остановиться на нескольких интересных эпизодах.

В 1512 г. Ирина Товаркова-Пушкина, бездетная вдова кн. Семена Романовича Ярославского, уступила Иосифову Волоколамскому монастырю за долг в 500 рублей с. Бужарово с 16 деревнями. В конце XV и в XVI в. Курчевы-Пушкины и Внуковы-Улитины раздавали по частям свои жребии в родовой вотчине Чудову и Иосифову монастырям. Тем не менее Пушкины продолжали сохранять остатки своих вотчин, а после Смуты сделали несколько попыток вернуть старые владения.

Так, Федор Федорович Пушкин выкупил у Зыбина сельцо Рожново-Павловское, вотчину Михаила Никитича Рожна, жившего в середине XV в. В 1627 г. Пушкины всем родом, шесть глав семейств, выкупили у Чудова, монастыря Мушков погост и с. Синево. Они не только выкупили это родовое гнездо, но также занялись восстановлением родового богомолья — Троицы на Мушковой горе. Писцовая книга 1627 г. сообщает, что «на погосте церковь», а в ней вся утварь — ризы, книги, свечи поставные, образа и «всякое церковное строение Федора Семенова сына да сына его Федора Пушкиных». По тем же писцовым книгам, за Пушкиными записаны следующие старинные вотчиных. Синево-Семеновское — за Федором Федоровичем и Федором Тимофеевичем, Лунево — за сыновьями Григория Сулемши, наконец, Ананово, Степанчиково, Матвейково и Мушков погост — за думным дворянином Гаврилой Григорьевичем.

Село Синево имело в 1627 г. очень скромный вид, и в нем велось небольшое хозяйство. На дворе вотчинника жило пять «деловых людей», да в особых дворах — приказчик и еще пять «деловых людей». Крестьян в селе не было, а «деловые люди» пахали десятин 15 пашни. Под лесной порослью и перелогом было немногим менее 45 десятин. В общем, если учесть приблизительно покосы, в Синеве было около 200 десятин земли. В сельце Рожнове было три семьи «деловых людей», а крестьян, как и в Синеве, не было.

После указанных владельцев с. Синево досталось Ивану Федоровичу Пушкину, который занялся хозяйством. В 1644 г. он взял у властей Иосифова монастыря в пожизненное владение пустоши Мартюшину и Сонину со льготой на шесть лет и дал такое

[65]

обязательство:»...И мне, Ивану, в те шесть лет посадить на тех пустошах... своих вотчинных крестьян четырех человек, а пятого крестьянина посадить в 10-ой год... и дворы им крестьянские устроить... и пашня мне велеть роспахивать и сенные покосы роскосить и леса пашенные роспахать и росчистить» 36. После льготных лет И. Ф. Пушкин обязался платить в монастырскую казну по 4 рубля в год, а за каждого непосаженного по условию крестьянина по 50 рублей. После своего живота И. Ф. Пушкин обязывался вернуть имение монастырю «со крестьяны и с хлебом стоячим и с молоченым и с земляным и со всеми крестьянскими животы и со всем с тем, что на тех пустошах устройства будет... по моей душе в вечной поминок» 37.

Иван Федорович Пушкин, вероятно, добросовестно старался исполнить принятое на себя обязательство, но, очевидно, это было не так просто. По переписи 1678 г., в с. Синеве были двор вотчинника с «деловыми людьми», двор приказчика и три двора крестьян, а людей в них 10 человек. В Мартюшине было всего два двора крестьянских, а в них 8 человек.

После смерти Ивана Федоровича с. Синево перешло к его сыну Ивану, при котором, по переписи 1705 г., в селе числились двор вотчинника с «деловыми людьми», двор приказчика с тремя чело-веками и пять дворов крестьянских с шестью душами мужского пола. Иван Иванович, не имевший детей, по духовной 1718 г. завещал все свое состояние, в том числе с. Синево, Александру Петровичу, прадеду Александра Сергеевича. Александр Петрович был невидным представителем рода Пушкиных. Он начал службу рядовым Преображенского полка, в 1722 г. получил чин каптенармуса, и на этом его карьера окончилась. В припадке ревности он убил свою жену, за что был посажен в тюрьму, где и умер в 1725 г. Село Синево перешло к его сыну Льву Александровичу.

Лев Александрович был капралом артиллерии, когда произошел переворот 1762 г. Он был верен присяге императору Петру III и за это был посажен императрицей Екатериной в тюрьму, в которой пробыл больше года. Карьера его была окончена, он вышел в отставку и занялся приведением в порядок расстроенного отцом хозяйства в родовых имениях.

При Льве Александровиче, по третьей ревизии (1760—1762 гг.), числилось: в с. Синеве, Мушков погост тож, — 20 душ мужского пола и 12 душ женского пола, в сельце Ананове — 47 душ мужского пола и 32 души женского пола, а в Мартюшине— 15 душ мужского пола и 13 душ женского пола. После смерти Льва Александровича Синево-Семеновское перешло к его сыновьям, но было ли оно во владении отца Александра Сергеевича и когда было отчуждено Пушкиными, пока остается невыясненным.

____

36. Обз. ГКЭ, вып. III, стр. 31.

37. Там же.

[66]

Кроме описанного массива земель на Истре, Пушкиным в XV—XVIII вв. принадлежали находящиеся ближе к Москве владения в нижнем течении р. Истры, на р. Всходне и ее притоке Горетве. Так, внук Григория Пушки Константин Никитич около 1475 г. продал кн. Д. Д. Холмскому села Петровское и Федоровское, расположенные к югу от Истры. Тогда же его племянник Давид Иванович Курчев дал Симонову монастырю деревню Гавриловскую на Всходне. Воину и Петру Тимофеевичам, прямым предкам А. С. Пушкина, в 1627 г. принадлежали в верховьях р. Сетуни Манухино и Хорошево.

Среди древних подмосковных селений Пушкиных одно заслуживает особого внимания. Это с. Виноградово на Долгих прудах.

В конце XVI в. деревня Дубровки, Виноградово тож, принадлежала упомянутому выше думному дворянину Гавриле Григорьевичу, а после его смерти (1646 г.) его сыновьям — Григорию и Степану. При них была поставлена деревянная церковь, и Виноградово стало селом. Григорий и Степан Гавриловичи были выдающимися деятелями царствования Алексея Михайловича. У Григория детей не было, и после его смерти Виноградово осталось за Степаном Гавриловичем, а потом перешло к его сыновьям Матвею и Якову Степановичам. При них в с. Виноградове была построена та каменная церковь, которая с большими переделками существует доныне.

Бояре Матвей и Яков Степановичи были самыми видными представителями рода Пушкиных и в свое время пользовались при дворе большим влиянием, но их слишком тесные связи со старообрядчеством и с мятежными стрельцами кончились катастрофой, в результате которой все Пушкины навсегда утратили свое место в среде московской знати. В 1697 г. сын Матвея, молодой стольник Федор, женатый на дочери Алексея Соковнина, за участие в заговоре Соковнина и Цыклера на жизнь Петра I был казнен. Дело не ограничилось казнью молодого Федора Матвеевича. В связи с делом Соковнина Матвей Степанович был сослан в Сибирь с конфискацией всего имущества, а Яков Степанович, как менее виноватый, отправлен в свою касимовскую деревню, где вскоре и умер.

Катастрофой бояр Матвея и Якова Пушкиных воспользовались новгородские родичи, настолько далекие, что их лучше называть однофамильцами. Один из новгородских Пушкиных, а именно Иван Калинникович, был женат на Матрене Даниловне, родной сестре «безродного баловня счастья, полудержавного властелина» Александра Даниловича Меньшикова. В 1707 г. Иван Калинникович и его брат Петр, вопреки всем законам и обычаям наследования недвижимости, получили вотчины сосланного в Сибирь боярина Матвея Степановича в том числе и с. Виноградово.

В 1729 г. Иван Калинникович продал с. Виноградово кн. Василию Владимировичу Долгорукову, и таким образом это старинное владение Пушкиных окончательно ушло из их рода.

[67]

Произведенный обзор древних вотчин Акинфовичей и Пушкиных, конечно очень неполный, дает тем не менее яркую картину широкого размаха землевладельческих интересов московского боярства XIV—XV вв. Следует прежде всего обратить внимание на то, что многочисленные вотчины Акинфовичей и Пушкиных, как и других значительных московских боярских фамилий, были расположены в Московском княжестве и в уездах Московского великого княжения. Ни в Рязанском, ни в Тверском, ни в Ярославском княжествах мы не находим ни одной старой вотчины Пушкиных. Это понятно, т. к. по мере оседания дружинников на землю происходило обособление служилых родов — сначала по великим княжениям, а затем, в пределах великих княжений,— по уделам, т. е. землевладелец обыкновенно служил тому князю, в уделе которого было его владение.

Мелкие бояришки, имевшие одну-две вотчины, были настолько слабы, что связывали свою судьбу с тем князем, в уделе которого была их земля, но крупные великокняжеские «многовотчинные» бояре относились к своей службе иначе. По своим землевладельческим интересам они были естественными противниками удельной раздробленности Руси и столь же естественными сторонниками княжеского единодержавия.

Московские князья в XIV—XV вв. добросовестно, по-родственному наделяли своих братьев и сыновей уделами и поддерживали таким образом удельную раздробленность, а крупное боярство в целом как правящий верх землевладельческого класса относилось к удельным князьям по меньшей мере недружелюбно и делало все, чтобы низвести их на положение служебных князей, лишенных державных прав и всякой независимости.

В этом важном историческом процессе Акинфовичи, а частично и Пушкины, сыграли выдающуюся роль.

[68]

Веселовский С.Б. Род и предки А.С. Пушкина в истории. // Цитируется по изд.: Веселовский С.Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969, с. 59-68.

> НА ГЛАВНУЮ > БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ > УКАЗАТЕЛЬ П >

Род и предки А.С. Пушкина в истории

1799-1837

ХРОНОС:

Родственные проекты:

Род и предки А.С. Пушкина в истории

Глава IV

ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ ПОТОМКОВ ГАВРИЛЫ АЛЕКСИЧА В УЕЗДАХ МОСКОВСКОГО КНЯЖЕНИЯ И ВЛАДЕНИЯ ПУШКИНЫХ В ПОДМОСКОВЬЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС