Протопопов Михаил Алексеевич

1848-1915

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Михаил Алексеевич Протопопов

Протопопов Михаил Алексеевич (псевдоним Н. Морозов), (1848-1915), литературный критик.

И.И. Ясинский о М.А. Протопопове

Глава LI. М.А. Протопопов 718

В конце 70-х годов в очень популярных тогда «Отечественных записках» появилась критическая статья, трактовавшая вообще о русской литературе и подписанная М.А. Морозов 719. Она обратила на себя внимание литературных кругов и читающей молодежи. Была она, конечно, направленская, но несколько расходилась с общим духом статей Михайловского, вдруг в течение нескольких лет вошедшего в большую силу. Статья этого нового многообещающего критика принадлежала М.А. Протопопову. Но псевдониму его больше не суждено было появиться в «Отечественных записках». Михайловский сам предпочитал писать в журнале руководящие литературные статьи. А Морозов-Протопопов был приглашен им вместе с другими в библиографический отдел. Кстати заметить, такое литературное время было. Достаточно было появиться порядочной статье в журнале, как о ней уже заговорили, ее заметили, и современники помнят ее еще до сих пор. Правда и то, что каждое новое имя, появлявшееся в «Отечественных записках», привлекало к себе общее внимание. Не надо забывать, что во главе журнала стоял Салтыков-Щедрин и вокруг него группировались лучшие литературные силы, а журнал так составлялся, что читался от первой страницы до последней.

Мною было уже напечатано несколько повестей в этих «Записках», когда я заболел, поселившись в новом каменном доме, ревматизмом, плевритом и воспалением легких. М.Е. Салтыков, узнав о моей болезни, поручил Протопопову передать мне письмо со вложенными в него деньгами. Пришел Протопопов и просидел около моей постели целый час, если не больше. Так началось мое знакомство с Протопоповым.

Это был молодой человек среднего роста, с несколько впалыми щеками, с густыми, зачесанными назад волосами, с небольшой лопатообразной бородкой и с темными глазами. Как у многих молодых людей 70—80-х годов, в особенности у писателей левого лагеря, у него были суровые взгляды на жизнь, на долг и на литературу он смотрел как на орудие пропаганды общественных идей 720. Искусство для искусства он совершенно отрицал, считал бесполезной красоту слога, осмеивал «колорит» в романе, поэтичность, восставал против описания женской красоты, любовь называл «любвою»721 и удивлялся, как можно ходить в театр, читать Фета, смотреть на картины и статуи ради эстетических эмоций, просиживать на концертах целые вечера и собирать гравюры или рисунки, когда родина стонет под гнетом невыносимого строя и когда все помыслы наши и всю энергию нашей воли мы должны направлять на помощь тем, кто изнемогает в неравной борьбе с защитниками этого строя. Я слушал его и начинал понимать, почему в конце концов Михайловский не дал ему развернуться в «Отечественных записках».

Протопопов был слишком прямолинеен и, так сказать, примитивен в своих политических и литературных идеалах. Михайловский был гораздо тоньше, культурнее, образованнее и шире. Он вел свою линию от Чернышевского и Добролюбова и от западных мыслителей. А Протопопов — от Писарева, и даже не прямо от Писарева, а от писаревщины, а с западноевропейской мыслью и ее выводами и идеалами был почти незнаком.

Кстати, Протопопов успел между слов за это свидание пожаловаться мне на второстепенную роль, какую он играет в «Отечественных записках».

К постели подкатили столик с завтраком. М.А. удивился, что нет вина. Служанка побежала за вином и принесла бутылку.

— Единственное утешение, которое я признаю в нашей серой русской жизни, — вино; оно дает хоть немного забвения.

Что литератор пьет иногда много, было тогда в порядке вещей. Пили Глеб Успенский, Николай Успенский, Николай 722 Кущевский, Демерт, Василий Курочкин и многие другие малые и большие писатели. Даже Писемский пил, уж на что большой. Не пили, однако, Тургенев, Толстой, Полонский, Достоевский, Салтыков, Боборыкин, Потехин Алексей. Таким образом, профессия писателя не требовала забвения непременно в вине. Мы разговаривали на эту тему с Протопоповым. А он осушил бутылку и стал уверять меня, что я нарочно ничего не пью, чтобы иметь право презирать его, потому что действительно он согласен, пить нехорошо, хотя более чем извинительно.

Впрочем, мы расстались дружески. И если я об этом вспоминаю в такую скорбную минуту, когда он уже умер и в моем кабинете стоит сейчас потускневшая тень его, то единственно с намерением указать, в чем лежал источник всех будущих невзгод, которые пришлось претерпеть покойному М.А.

Много лет потом я не видался с ним. Иногда до меня доходили слухи об его усилившемся недуге. Рассказывали, что бедняга пьет запоем. «Отечественные записки» между тем были закрыты по высочайшему повелению, и Протопопов перекочевал в «Русскую мысль» и долго писал в «Русском богатстве» 723. Хотя в «Русском богатстве» он продолжал стоять на втором плане, в «Русской мысли» он мог бы играть первую роль, так как ему там предоставлен был полный простор. Но первой роли он, очевидно, играть не мог, а запросы усилившегося недуга становились все повелительнее. И в конце 90-х годов он порвал сначала с «Русским богатством», а потом с «Русской мыслью» 724. Когда я стал издавать свои журналы «Ежемесячные сочинения» и «Беседу», однажды и получил письмо от М.А. Он писал мне: «У вас теперь свой пирог, и едва ли вы его в состоянии в одиночку одолеть. Уделите мне какой-нибудь кусок, я голодаю. При этом сообщаю вам, что, повинуясь законам журнального разбоя, я неоднократно выступал против вас и разносил. Читали ли вы? Нарочно пишу об этом, если не читали, и тем не менее обращаюсь с протянутой по-товарищески рукой» 725.

Я немедленно отправился к Протопопову. Он жил на Лопухинской улице в крохотной квартире чердачного характера. Встретил он меня не молодым и стройным человеком, каким я знавал его лет 18 назад, а обрюзглым, облысевшим, полным человеком, с изменившимся голосом и с несколько потухшими глазами. Он обрадовался моему приходу и стал писать в моих журналах за подписью и без подписи. И так продолжалось до 1905 года 726. Писал он бойко, литературно, как пишут старые писатели хорошей литературной традиции. Но часто приходилось сдерживать его от полемических выходок против тех журналов, в каких он сотрудничал. Камнем же преткновения, а иногда и разлада между нами был его антисемитизм, выражавшийся прямо в безумных формах.

—           Как, и вы с этими господами заодно, которые отравили мне всю жизнь своим тайным и явным сочувствием жидовству? Что же, приходится терпеть! Я бы, конечно, мог сейчас же обратиться в «Новое время», и там меня приняли бы с распростертыми объятиями. Но я не хочу писать против евреев под знаменем Суворина, хотя он и ценит меня и уже несколько раз выручал из тяжелых обстоятельств. Я хочу подать антисемитизм под радикальным соусом, под самым что ни на есть архи-социалистическим!

Однажды пришлось повернуть несколько его статей. Он пришел ко мне на Черную речку. Мы усадили его обедать. И ласковый прием, который он встретил в моей семье, растрогал его. Он стал даже плакать.

—           И этакого брошенного, спившегося человека, погубившего свою душу, продавшего ее зеленому змию, так ласкают только за то, что он написал в свою жизнь несколько порядочных строк! Ах ты, боже мой! Ах, негодный я, негодный! И на колени-то я стать не могу, чтобы поблагодарить мир в лице вашем, который не отверг меня еще, недостойного, потому что если бы я встал, то на мне распался бы весь костюм мой, который так же износился, как и душа моя, и так же ветх, и не сегодня завтра будет капут...

Всячески я старался успокоить его, проводил домой, поручился за него в фонде 727. А затем он сделался пенсионером фонда и навсегда сошел с литературной сцены.

Ясинский И.И. Роман моей жизни. Книга воспоминаний. Том I. М., 2010, с. 373-376.

Примечания

718         В данной главе воспроизведен текст некрологической заметки Ясинского «М.А. Протопопов» (Биржевые ведомости. 1915. Утр. вып. № 15251. 5 дек.).

719         Неточность. Статья М.А. Протопопова (возможно, первая его публикация) «Литературная злоба дня» (Отечественные записки. 1877. № 1) была напечатана под псевдонимом Н. Морозов.

720         Ср.: «В своих взглядах и симпатиях Протопопов] до последнего времени был прямолинейным выразителем взглядов Добролюбова, Писарева и Чернышевского» (С.В. [Венгеров С.А.]. Протопопов Михаил Алексеевич // Энцикл. словарь / Под ред. Ф.А. Брокгауза, И.А. Ефрона. СПб., 1898. Т. XXV. С. 558).

721         Ср.: «Преобладающим мотивом в произведениях г. Ясинского является любовь, как и следовало ожидать, разумеется. Любовь доставляет человеку много самых разнообразных "ощущений", любовь есть торжество "красоты", и такому поклоннику красоты, как г. Ясинский, совершенно невозможно обойти такую богатую тему. Но есть любовь и любовь. Есть любовь, поэтом которой был у нас Тургенев, чистая, целомудренная, одухотворенная, любовь, достойная человека, и есть любовь, достойная животного» (М. Пр. [Протопопов М.] Пустоцвет (Полное собрание повестей и рассказов И. Ясинского. 4 тома. СПб. 1888) // Северный вестник. 1888. № 9. С. 78).

722         Правильно — Иван.

723         Ясинский умалчивает о том, что в год закрытия «Отечественных записок» (1884) Протопопов был арестован за связи с народовольцами и после шести месяцев тюремного заключения выслан на три года в Чухлому.

724         В журнале «Русская мысль» М. Протопопов вел рубрику «Письма о литературе» с 1884 по 1903 г., в журнале «Русское богатство» сотрудничал в 1894—1897 гг. Подробнее о разрыве Протопопова с журналом «Русское богатство» см.: Петрова М.Г. Блок и народнический демократизм // Литературное наследство. М., 1987. Т. 92, кн. 4. С. 99.

725         Текст письма (по-видимому, 1904 г.) отличается от приведенного в мемуарном очерке:

«Многоуважаемый Иероним Иеронимович,

Когда-то, правда, очень давно, более двадцати лет назад, мы были почти в приятельских отношениях. Отношения эти, после моего возвращения в Петербург в 1887 году (а уехал я из Петербурга в 1884 году) были вконец испорчены моей статейкой в "Сев[ерном] вестн[ике]" о Ваших сочинениях, статейкой, помнится (у меня ее нет под рукой теперь), резкой, но не до такой же степени, чтобы безвозвратно испортить наши отношения. В 1882 году мне, если припомните, довелось оказать Вам небольшую услугу: съездить к Салтыкову и попросить для Вас, в то время больного ревматизмом, аванс в 150 р. Ну, хоть услуга моя была и пустая, а все-таки, опираясь на нее, я теперь обращаюсь к Вам с просьбой, хотя другого, но сходного свойства: в газете "Слово", в которой, судя по анонсам, Вы принимаете самое близкое участие, не могу ли я найти для себя работы по моей, т.е. литератур- но-критической части? "Рус[ская] мысль", от которой я кормился, переживает некий кризис, который, по особым обстоятельствам, принудил меня отказаться от дальнейшего сотрудничества в этом журнале. Возможно, хотя и маловероятно, что со временем дело уладится и обойдется, но мне нечего объяснять Вам, что значит для литературного пролетария это словечко — со временем.

Так вот в чем мое дело. Я не видел ни одного № "Слова", но, судя по составу сотрудников, мог бы примкнуть к этой газете. Будьте любезны, сообщите мне свой взгляд на этот счет. Пара-другая фельетонов в месяц (не только по литературе) — вот все, что я желал бы. Принесет ли мое сотрудничество газете счастье — этого я не знаю, но наверное знаю, что бесчестья не принесет.

<...> Мой адрес: Аптекарский остров, Лопухинская ул., д. № 7. кв. № 16» (РО ИРЛИ. Ф. 352. Оп. 2. Ед. хр. 553. Л. 1-2).

726         В журнале «Беседа» Протопопов печатался до 1906 г. В 1904 г. были опубликованы его статьи «Весна» (№ 1), «По поводу одного литературного сборника» (№ 2), «Н.К. Михайловский» (№ 3), «О молодежи (По поводу книги Ив. Иванова "Вопросы молодости". СПб., 1904)» (№ 5), «К вопросу о патриотизме» (№ 7), «Пара слов "Русскому богатству"» (№ 8), «Женские литературные сборники» (№ 9), в 1905 г.— «Оппортунизм и доктринерство» (№ 1), в 1906 г. — «Из моих воспоминаний» (№ 1). О сотрудничестве Протопопова в журнале «Беседа» см.: Протопопов М.А. Письма (14) к И.И. Ясинскому. 1904 г. // РО ИРЛИ. Ф. 352. Оп. 2. Ед. хр. 553.

Ясинский не пишет о том, что в № 3 за 1904 г. опубликовал в «Беседе» «разоблачительную» статью Протопопова о Михайловском, которую в 1898 г. не принял для публикации в «Новом времени» А.С. Суворин (см.: Зубарев Л.Д. Протопопов Михаил Алексеевич // Рус. писатели. 1800—1917. М., 2007. Т. 5. С. 160). В этой статье Протопопов писал о Михайловском: «Не философ, не критик, не беллетрист, даже не фельетонист (для этого последнего амплуа у него было мало веселости и остроумия) — чем же был Михайловский? Благодаря каким своим свойствам он занимал в литературе одно из очень видных мест? Это был один из умнейших наших публицистов, один из самых упорных литературных трудолюбцев и один из самых стойких, находчивых и искусных бойцов-полемистов. Вот его настоящее значение. Его труду — этим толстым, увесистым 8—10 томам — нельзя пророчить прочное влияние, долгую жизнь, им нельзя даже обещать новых читателей; но в свое время свое дело они сделали. Это дело было ответственное, боевое. Сказать, что Михайловский стоял "на славном посту" — без сомнения, значит преувеличить с дружеским пристрастием его роль в литературе <...>» (С. 280—287). На статью последовал отклик «Русского богатства» (статья В.Г. Короленко «Г. Протопопов о Н.К. Михайловском» в майском номере, за подписью В.К.), на который, в свою очередь, ответила редакция «Беседы» в июльском номере, в разделе «Литературная хроника». Основным пунктом полемики стала позиция по еврейскому вопросу. Так, редакция «Беседы», обвинив редакцию «Русского богатства» в дискредитации «бес-пристрастного отзыва М.А. Протопопова о покойном Михайловском», напомнила, что «как-то в "Русском богатстве", при разборе книги, посвященной еврейскому вопросу, была приведена цитата из статьи "Отечественных записок", в которой говорилось, что интересы русского народа должны быть ближе нам, чем интересы еврейского племени <...>. Статья "Отечественных] зап[исок]" принадлежит М.А. Протопопову, и это, конечно, было известно редакторам "Русского богатства" <...>. Если "Русское богатство" так далеко шагнуло вперед и оставило позади себя "Отечественные записки" не только в условиях времени, но и направления, то, разумеется, Протопопов и мы, в известной мере разделяющие его национальные взгляды, разойдясь друг с другом под давлением внешних обстоятельств, должны были, в конце концов, опять сойтись. В то же время мы не только не юдофобы, но и не антисемиты. Еврейского нашествия не боимся, еврейскую черту оседлости не защищаем, мы горячо стоим за веротерпимость и хотели бы только одного — полной свободы, насколько она мыслима при данных условиях, дабы русский национальный ум и русские национальные способности, русские таланты, русский гений свободно и невозбранно развивались в том благородном и могучем направлении, из колеи которого, к сожалению, выбилось "Русское богатство"...» (С. 734). Сам же Протопопов на выпад против него «Русского богатства» откликнулся статьей «Пара слов "Русскому богатству"», где, опровергая обвинения в сведении счетов с Михайловским и неадекватной оценке его деятельности, в частности, писал: «За последние два года в "Русском богатстве" стали появляться кое-какие мелконькие, но злобненькие выходки против меня: то меня упрекнут в "грубой ошибке" в моей критической оценке сочинений Глеба Успенского, то меня сопоставят с г. Волынским, то процитируют мою старую статейку по еврейскому вопросу и заявят, что взгляд на евреев, выраженный в этой статейке, "невозможен в наши дни в устах тех, кто и по истечении четверти века остался на гребне передовой волны русской общественности" ("Рус[ское) бофтство]" март 1903 г. 2-й отдел стр. 89). Это последнее обвинение меня особенно возмутило. Дело в том, что инкриминируемая статейка была не что иное, как моя рецензия о сборнике "Еврейская библиотека", помещенная в "Отечественных зап(исках)" 1878 года в августе или сентябре месяце. Редактором библиографического отдела в "Отечественных] зап[исках]" был как раз Михайловский и, что всего милее, именно с этой заметкой Михайловский письменно поздравил меня <...>. В 1878 году поздравил, а в 1903 году за ту же самую статейку осудил... — Что нужно думать и что сказать о таком образе действий? <...> Как тогда, двадцать шесть лет назад, в критическом фельетоне [речь идет о рецензии Протопопова 1878 г. на первый том сочинений Михайловского], так и теперь, в некрологической заметке, я утверждал и доказывал, что Михайловский не был одарен тою способностью к синтезу, без которой нельзя философствовать». В заключение своего ответа Протопопов выступил и как защитник Ясинского: «Г. В.К. с иронией говорит о том, как "Протопопов будет защищать интересы народа совместно с гг. Чуносовым и Ясинским". Почему же нет, г. В.К.? Гг. Чуносов и Ясинский люди русские, для которых, стало быть, защищать интересы русского народа вполне естественно. Вряд ли это можно сказать о многих из тех людей, совместно с которыми работаете вы, как, напр., гг. Айзман, Шкловский, Гуковский, Ратнер и пр. и пр.» (Беседа. 1904. № 8. С. 758-764).

727         Имеется в виду Литературный фонд.

Далее читайте:

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС