Мирский, Леон Федорович

1859-1920

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Леон Федорович Мирский

Мирский, Леон Федорович. Кличка „Львов". (1859—1920). Б. студ. Мед.-Хир. акад. Арест. в 1878 г. в Киеве, 5 окт. переведен в Петропавл. крепость, освобожден 10 января 1879 г. 13 марта 1879 г. совершил неудачное покушение на шефа жандармов Дрентельна. Скрылся. Арест. под фамилией Плетнева в Таганроге 6 июня 1879 г., оказал вооруженное сопротивление. СПБ. военно-окружным судом 15—17 ноября 1879 г. приговорен к смертной казни, замененной бессрочной каторгой. 28 ноября 1879 г. поступил в камеру № 1 Секретного дома Алексеевского равелина Петропавловской крепости. Сотрудничал с охранкой, писал рапорты на заключенных народовольцев. После Февр. рев. выяснилось, что Мирский выдал сношения Нечаева с волей из Петропавловской крепости.15 июля 1883 г. отправлен на каторгу в Кару. В 1895 г. вышел. на посел. В 1906 г. судился карат. эксп. Ренненкампфа. Пригов. к смертной казни, замен. бесср. кат. Заключение отбывал в Акатуе. На поселение вышел по «богодульской комиссии». Умер в Верхнеудинске в 1919 — 1920 г.г.

Л. Мирский о себе:

"Выйдя из крепости, я был возмущен как всем тем, что предпринималось против членов этой партии и вообще против учащейся молодежи. Высылки целыми массами в Сибирь молодых людей, студенческая история здесь в Петербурге в конце прошлого года, когда студентов Казаки били нагайками и кроме того слишком стеснительное содержание заключенных в тюрьмах лиц, принадлежащих к социально-революционной партии, все это возмутило меня как против подобного порядка вещей вообще, так и против личности Шефа Жандармов, которого я считал главным виновником этих явлений. Лично же против Генерала-Адъютанта Дрентельна я не имел ничего, хотя на просьбу о дозволении продолжить курс в Медико-Хирургической Академии, я получил от Генерала-Адъютанта Дрентельна отказ. Отказ этот не был для меня особенно важен, так как я не рассчитывал окончить курс собственно потому, что предполагал возможность высылки в Сибирь по тому делу, по которому содержался в крепости, но желал пользоваться званием и видом студента. Вследствие же высказанного у меня зародилась мысль так или иначе выразить свой протест какой-нибудь террористической мерой, с этой целью я и стрелял в Генерал-Адъютанта Дрентелъна 13 марта сего года. Я не желал непременно убивать его, а хотел показать, что всякий Шеф Жандармов, поступающий таким образом как поступал Генерал-Адъютант Дрентельн, подвергает свою жизнь опасности. Мне как человеку, не как революционеру, было бы больно, если бы я причинил хоть малейший вред Г. Дрентельну, так как и он человек: я способен был только как революционер сделать выстрел в Шефа Жандармов, как очень задевшем интересы моей партии."

В.К. Плеве - Александру II, доклад от 20 августа 1879 года:

"...Возникло предположение о том, что человек, стрелявший в Шефа жандармов, есть бывший студент Императорской Медико-Хирургической Академии, дворянин Леон Филиппов Мирский, незадолго перед тем освобожденный на поруки из С.-Петербургской крепости, где он содержался по обвинению в государственном преступлении. Предположение это не замедлило прийти в уверенность и тождество Мирского с лицом, совершившим покушение 13 марта, было установлено самым положительным образом, так как ряд свидетелей в предъявленных им портретах Мирского признали личность, покушавшуюся на жизнь Генерал-Адъютанта Дрентельна, а сестра казненного по приговору Верховного Уголовного Суда, государственного преступника Александра Соловьева, Елена Соловьева, со слов брата, сообщила о том, что преступника зовут Мирским и что перед покушением он виделся с Соловьевым, ездил верхом на Елагин остров пробовать револьверы, а после покушения скрывался, между прочим, и при содействии Александра Константинова Соловьева.
С 13 Марта и до конца июня сего года производившиеся повсеместно розыски Мирского были безуспешны. Между тем разыскиваемый, пробыв до конца марта в Петербурге, отправился около этого времени с подложным паспортом на имя потомственного почетного гражданина Федотова, в имение Тугановичи, Валдайского уезда, имение Судебного пристава С.-Петербургского Окружного Суда Вячеслава Андреева Семенского, где и поселился в качестве домашнего учителя восьмилетнего сына Семенского. В конце Апреля, однако, он внезапно уехал из Тутановичей. Внезапный отъезд его из Тугановичей спас его от задержания в этой местности, так как на его следах были уже агенты сыскной полиции, принимавшие его, впрочем, за иную также разыскиваемую личность.

Из донесений Н. Клеточникова:

"18 марта. «Любовница Мирского Кестельман: Новая улица, 9, 39, знакомые ее: Абациев, Шиманский, Бачинский, Златогорская, Фрессер, Попов, Рубинский, Трахман и Силь-ванский. Прошлую ночь и сегодня они арестованы; в квартирах их западни. Сильванский, говорят, уже выпущен. За этими 7 лицами и для Мирского назначены шпионы: Скабитский и Холодский. Следят за присяжным] пов[еренным] Утиным (площ[адь] Б[ольшого] Театра, 10) и вчера провожали его на Варшавскую ж[елезную] д[орогу], а сегодня провожали в Гатчине.
25 марта. «Приготовляют портреты Мирского и Таксиса для раздачи агентам»
...Почти верно, что Мирский — это Плетнев, взятый в Таганроге, и что за ним следил и его видал некто Щетинин, живущий в Таганроге. Швейцар дома, где живут Семенские, признал в карточке Мирского одного из посетителей Семенских.

На Бассейной улице, д. № 29, кв. 18, живет не прописанною Кестельман, любовница Мирского. Агенту Ритво приказано иметь за нею самое тщательное наблюдение и каждый день представлять донесения.

При аресте Мирского у него нашли адрес, данный ему Яценко, бывшим в Таганроге, для переписки с ним: Киев, Большая Житомирская ул., д. Гонкевич, Варваре Трофимовне Грабовской, а на внутреннем конверте написать: Розалии для Г. (т.-е. для Георга Плеханова). В субботу были посланы телеграммы в Киев и Таганрог о задержании Яценко (Сабанеева) и Плеханова, если они окажутся. Вчера была ответная телеграмма из Киева, что Грабовская уехала из Киева, скоро вернется, и тогда можно будет сделать что-нибудь положительное, пока же имеется строгое наблюдение за ее квартирой.

В.К. Плеве:

"Вслед за сим Мирский появился в Таганроге, под именем дворянина Плетнева и там обратил на себя внимание власти поведением, которое давало основание заключить о принадлежности его к социально-революционной партии, почему он и был арестован, успев при этом оказать сопротивление задерживавшим его должностным лицам. Непосредственно за его арестом, совокупностью многих данных, а между прочим, и собственным его сознанием, было обнаружено, что он — Леон Филиппов Мирский, совершивший 13 марта сего года покушение на убийство Шефа Жандармов Дрентельна. Личность, направление, образ жизни и действий Мирского, а также подготовление, обстановка совершенного им покушения и последующие его действия выяснились с надлежащей точностью и полнотой.
...Со времени покушения на жизнь Шефа Жандармов, Мирский в июне поселился, как уже было сказано выше, под именем Екатеринославского помещика Александра Николаевича Плетнева в Таганроге. Здесь он познакомился и скоро близко сошелся с прапорщиком 5 батареи 5-й резервной артиллерийской бригады Тарховым, через него вошел в сношения с некоторыми его таганрогскими сослуживцами и, между прочим, с бомбардиром Щетинниковым, который вынес из этого знакомства убеждение в принадлежности именовавшего себя Плетневым к преступному сообществу, донес о нем до сведения власти. В течение нескольких дней, проведенных им в Таганроге, Мирский при посредстве Тархова и Щетинникова, действовавшего с намерением довести обо всем происходившем по начальству, приискивал средства к тайному отъезду морем за границу, составлял подложные документы на имя Плетнева, имевшего сношения с примчавшими к нему из Ростова единомышленниками, а между прочим в разговорах посвящал Щетинникова и Тархова в задачи и ближайшие планы социально-революционной партии.
6 Июля сего года, вследствие сведений о Плетневе-Мирском, доставленных Щетинниковым местному помощнику Начальника Губернского Жандармского Управления Капитану Карташевскому, Мирский был арестован близ своей квартиры, в доме доктора Ромбро, причем он сделал в задержавших его должностных лиц три неудачных выстрела из револьвера. По обыску у него, кроме нескольких подложных и чужих документов, было, между прочим, найдено собственноручное письмо его к отцу на польском языке, как бы из Швейцарии, в котором он заявлял о том, что немедленно по выходе из заключения снова принялся за общественное дело, за труд в пользу революции и 13 марта стрелял в Шефа Жандармов, уведомляет отца о том, что он находится в безопасности в Швейцарии и просит прислать ему 500 р.

Ввиду содержания оказавшегося у него письма, а также признания, его личности местным Начальником Губернского Жандармского Управления, Мирский 13 июня открыл свое настоящее звание, имя и фамилию, сознавшись, вместе с тем, и в покушении на жизнь Шефа Жандармов. По доставлении Мирского в Петербург, он дал обширное показание, в котором изложил с большой подробностью все обстоятельства, относящиеся до него самого, не сделав однако никаких указаний на своих соучастников и вообще не представил никаких объяснений, которые могли бы стать основанием для действительного расследования за исключением нескольких объяснений, о действительном значении которых в смысле обвинения укрывавших его лиц он вероятно сам не отдавал себе отчета, показания его вовсе не представляют материала для изобличения его соучастников и весьма мало дают этого последнего по отношению к укрывателям. Сам же Мирский подробно и в общем согласно с обстоятельствами дела сознался во всех возводимых на него преступлениях."

Н. Клеточников, из донесения:

"Мирский, говорят, упал духом и сознался в покушении 13 марта на жизнь шефа, просит пощады и делает разные признания. Так он сознался, что укрывался у Семенских, сперва в городской их квартире, а потом в имении Семенской. Оказывается, что агенты (Янов и Полеводин), ездившие туда, приняли Мирского за Узембло и, не признав его, выпустили из рук. Ездили же они вследствие сообщения Рачковского. Теперь, значит, Семенским, укрывавшим Мирского, Верещагину, ездившему для предупреждения его об опасности, и соседям Семенской по имению Сухову, Певцову, Любовицкому и Широбокову, принимавшим Мирского и посещавшим его, будет очень плохо.
За Кестельман зорко следят, чтобы узнать, у кого она будет, с кем будет советоваться. Заметили движение в ее кружке. Ночью на днях приезжал к ней присяжный поверенный Белецкий и оставил карточку с надписью „от Герарда". Кестельман жила в Шувалове (Елизаветинск. ул., д. № 31), а теперь, кажется, опять на квартире Левенсона, на Новой улице, д. № 9, Сан- Галли."

А. Н. Малиновская, письмо из Петропавловской крепости:

"Кстати, Мирский признал себя членом Исполнительного Комитета и сказал, что их всех членов около 200 и друг другу они известны лишь по номерам. Мирский был № 216, по фамилии знал одного - Соловьева. Вообще он наплел много небылиц, — вот охота!
При всех его достоинствах он страшно болтлив."

Е.М. Феоктистов:

"Смягчен был Иосифом Владимировичем (Гурко) приговор и для Мирского, что вызвало, разумеется, разнообразные толки в обществе. По мнению его недоброжелателей, он обнаружил будто бы милосердие из жажды популярности: как это было похоже на него!.. Я видел Гурко поздно вечером того дня, когда состоялось решение, и знаю в точности, какие мотивы руководили им. Он не мог не обратить внимание на то, что Мирский едва достиг совершеннолетия и был не столько закоренелым злодеем, сколько сбитый с толку революционною пропагандой мальчишка ..."

Комендант С-петербургской крепости Е. И. Майдель - смотрителю Алексеевского равелина П. М. Филимонову, предписание от 28 ноября 1879 г.:

"Препровождаемого при сем по Высочайшему повелению, приговоренного к бессрочным каторжным работам, государственного преступника Леона Мирского предписываю принять и заключить в отдельный покой и содержать наравне с прочими заключенными в полнейшей тайне и под бдительным надзором, отнюдь не называя его по фамилии <...>.
Причем предписываю поместить его в одну из комнат переднего фасада, так чтобы ни он, ни другие арестанты, при выходе на прогулку в сад, не могли и догадаться о существовании друг друга, и без личного моего разрешения не выдавать ему никаких письменных принадлежностей, ограничиваясь выдачей только книг для чтения из имеющейся в равелине библиотеки".

Л. Мирский - коменданту И.С.Ганецкому, письмо от 26 июня 1883 г.:

"Мне, к сожалению, не сказали, надолго ли я переведен из Равелина. Если мое пребывание в Бастионе продлится более или менее долго, то я прошу Ваше Высокопревосходительство приказать выдать мне новый халат, новое одеяло, а то я боюсь заразиться, так как полученная мною одежда имеет вид крайне подозрительный. Сверх того, у меня нечего читать. Из равелина принесли журнал "Дело", но я уже прочитал все эти книги и могу их возвратить. Будьте добры, прикажите или выдать мне книги из библиотеки Бастиона, или — еще лучше — пришлите мне "Отечественные Записки" за вторую половину 1882 г., о чем я имел честь просить ваше Высокопревосходительство в половине текущего месяца. Еще есть у меня убедительнейшая и покорнейшая просьба к Вашему Высокопревосходительству, и надеюсь, Вы не отвергнете ее, потому что дело идет о сохранении моего здоровья и жизни. Прикажите ради Бога устроить надлежащую вентиляцию в моем номере, в Равелине. В последнее время у меня стала побаливать грудь, и вообще обнаружилось некоторое повреждение легких от недостатка воздуха. Кроме того, цинга до сих пор не прошла. Поэтому я умоляю Вас, мой Благодетель, прикажите вставить один вентилятор в левом углу окна, так чтобы единовременно действовали два вентилятора в окне и один в стене. Притом я бы просил, чтобы в новом вентиляторе дырочки были хоть сколько-нибудь побольше."

Директор Департамента полиции - коменданту Ганецкому, предписание от 14 июля 1883 г.:

"Имею честь покорнейше просить Ваше Высокопревосходительство не отказать в распоряжении о выдаче Отдельного корпуса жандармов Капитану Мацкевичу содержащегося в вверенной Вам Крепости арестанта Леона Мирского, для доставления его в Дом предварительного заключения."

А.В. Прибылев:

"Но больше всего потешил нас Мирский. Было известно, что перед своим процессом он настойчиво требовал, чтоб к первому дню его суда, ему была доставлена фрачная пара. Хотелось человеку этим импонировать неведомо кому: суду или почти отсутствующей на суде публике. Разные фантазии приходят людям! Как бы то ни было, этот пресловутый фрак пролежал у Мирского целые годы, проведенные им в равелине, а сейчас оказался в его чемодане, и в него он теперь имел возможность нарядиться и в нем пощеголять, хотя этот фрак мало подходил к его кандалам, бродням и далеко не фрачным брюкам. Получалось комическое впечатление какого-нибудь негра или папуаса во фраке и цилиндре на совершенно голом теле.

Леон Филиппович Мирский, просидевший несколько лет в равелине, был неисчерпаемым источником рассказов как из жизни этой крайне суровой и изолированной тюрьмы, так и из последующего периода его жизни на воле. <...> несмотря на отрицательные и неприемлемые для окружающих черты своего характера, все-таки признавался ими полноправным товарищем."

Карательная экспедиция генерала Ренненкампфа, обвинительный акт от 26 февраля 1906 г.:

"Крестьянин Забайкальской области, Верхнеудинского уезда, из ссыльных, Лев Филиппович Мирский [обвиняется] в том, что, принадлежа к боевой революционной партии, он путем печатания статей, призывал население к низвержению царствующего императора с престола и к насильственному посягательству на изменение существующего в России государственного строя. Сотрудничал в революционной газете "Верхнеудинский Листок", организовал противоправительственные манифестации и на митингах произносил публично речи, призывая насильственно лишить монарха его власти верховной."

П.Н. Переверзев, присяжный поверенный:

"Не думайте, читатель, чтобы в описательной части обвинительного акта по делу Шинкмана, Окунцова и Мирского вменяемые им в вину деяния, начиная с состояния в какой-то боевой революционной партии и кончая организацией милиции, долженствующей превратиться, по счастливому выражению прокурора, в вооруженное восстание всего народа, — не думайте, чтобы все эти факты были очевидны с той определенностью и полнотой, которые давали бы обвинителю право делать свои заключительные выводы. Нет. Кроме статей, напечатанных в "Верхнеудинском Листке" большей частью анонимными авторами, и фактов зачастую молчаливого присутствия на весьма безобидных, по тому времени, митингах и демонстрациях — ничего не было собрано обвинителем в виде неопровержимых улик против подсудимых. Следственный материал по этому делу представляет яркую коллекцию показаний, недопустимых, по нашим законам на суде, показаний, даваемых на основании слухов, неизвестно от кого исходящих; показаний, где свидетельство о фактах, не имеющих ровно никакого значения, растворяется в многоречивых заключениях о характере деятельности подсудимых, заключениях, даваемых экспертами от добровольного и официального сыска Ренненкампфу 12 февраля, то есть за две недели до вынесения судом смертного приговора: «Что касается Льва Мирского, то он, как старый ветеран, только сочувствовал революционному движению, не проявляя себя, если не считать статьи его в газете, и что он, в сравнении с Шинкманом и Окунцовым — нуль, если не меньше. Так мне его охарактеризовали в городе лица, знающие его хорошо."
Военно-полевым судом Мирского ..приговорили к смертной казни, замененной каторжными работами без срока. После окончания слушания дела всех приговоренных к смерти собрали в "смертный вагон". Так назывался последний вагон в поезде генерала Ренненкампфа, в который сажали приговоренных к смерти.

П.И. Кларк:

"Революционная волна, конечно, захватила и старика Мирского, и вот, за статью в местной газете, он опять приговорен к смерти, и кровожадный Ренненкампф возит его, Окунцова, Шинкмана и других, как заложников, заставляя их быть невольными свидетелями своих ужасных расправ и казней в Верхнеудинске и Хилке. Этих ужасных страданий как будто уж слишком много для одного человека. Ввиду этого немудрено, что встретившись с Мирским в вагоне Ренненкампфа после всего лишь трехмесячной разлуки, я нашел в нем сильную перемену: он страшно поседел, состарился и как-то осунулся. Но это так понятно, когда вспоминаешь, что Мирский уже второй раз приговорен к смерти, что он много провел в Петропавловской крепости на каторжном положении, отбыл долголетнюю каторгу на Каре и теперь после всего пережитого ежеминутно ждет, что вот придут палачи и поведут его с товарищами на казнь. Впрочем, все трое мужественно переносили свою участь и спокойно ждали конфирмацию приговора."

Использован материал с сайта "Народная Воля" - http://www.narovol.narod.ru/

Узник Алексеевского равелине

28 ноября 1879 г. в Алексеевский равелин был заключен Леон Мирский. В то время там находились двое уже известных нам узников: Бейдеман и Нечаев. Мирский был доставлен сюда из Трубецкого бастиона после приговора над ним Петербургского военно-окружного суда к смертной казни за покушение на убийство шефа жандармов Дрентельна. Мирский подскочил на лошади к окну кареты Дрентельна и выстрелил в него, но промахнулся. Ему удалось скрыться, и он был арестован только несколько месяцев спустя. При аресте он оказал вооруженное сопротивление.

Несмотря на двадцатилетний возраст, у него было уже революционное прошлое: за пропаганду и за содействие побегу из Киевской тюрьмы трех политических он был заключен в эту тюрьму, а потом перевезен в Петропавловскую крепость. Отсюда он был освобожден на поруки в январе 1879 года, а через два месяца стрелял в Дрентельна. Приговоренный к смертной казни, он подал просьбу о помиловании, и смертная казнь была ему заменена пожизненной каторгой.

Уже после замены смертной казни каторгой Мирский, находясь в Трубецком бастионе, обратился к коменданту крепости

[199]

с просьбой прислать ему православного священника, так как католический ксендз не удовлетворяет его.

 К смертной казни он был приговорен еще раз в 1906 году карательной экспедицией генерала Ренненкампфа за редактирование верхнеудинской газеты. И на этот, раз смертная казнь была заменена для него бессрочной каторгой в Акатуе. Отсюда он был направлен на поселение и умер уже после революции, в 1919 или в 1920 году.

 Этот человек, дважды приговоренный к смертной казни, от бывавший каторгу в самых суровых сибирских тюрьмах — на Каре и в Акатуе, оказался предателем Нечаева. За это предательство правительство заплатило ему льготными условиями содержания в Алексеевском равелине и сокращением срока пребывания там.

 Нечаев имел с Мирским сношения через тюремную стражу. По предположению Щеголева, ни Мирский, ни Нечаев не были полностью откровенны друг с другом 1. Однако Мирский в общих чертах знал о замыслах Нечаева и сообщил о них коменданту. Щеголев привел исчерпывающие доказательства этого, опубликовав собственноручные письма предателя, найденные им в архивном деле.

 Из этих писем видно, что между политическим арестантом и комендантом крепости установились отношения, совершенно необычные для государственной тюрьмы. Обращения Мирского были не официальными заявлениями, а именно частными письмами. В одном из писем содержится указание, что Мирский считал себя вправе рассчитывать на особое внимание к нему тюремной администрации. Когда смотритель равелина изъял из библиотеки значительную часть книг, Мирский выразил в письме к коменданту удивление: «Неужели после всего случившегося нужно принимать против меня такие предосторожности...». Он напоминал, что в свое время решился «оказать великодушному правительству посильную услугу и сделал в этом отношении все, что только мог». Со своей стороны комендант объяснял министру внутренних дел удовлетворение просьбы Мирского важностью услуги, оказанной последним правительству.

 Противно перечитывать некоторые письма предателя с его просьбами. Так, в одном из них он просил коменданта давать ему, как это было ранее, по воскресеньям десерт в виде пары апельсинов, кисти винограда или ягод, а также предоставлять

____

1. ЦГИА в Москве, дело III отделения собственной е. и. в. канцелярии, 3 экспедиция, № 146, 1878. «По обвинению в государственном преступлении Леона Мирского». Подробный материал о Мирском дал Щеголев в своей статье о Нечаеве, цитированной выше, сто. 263 и сл.

[200]

табак более высокого качества. Очевидно, апельсины и табак он включил в те «тридцать серебряников», за которые он продал Нечаева. Однако сам он прикрывал свое предательство, конечно, не материальными выгодами, а «искренним своим раскаянием». «Познав бога, я всей измученной душой возлюбил царя. Горькие слезы раскаяния и угрызения совести побудили меня хоть чем-нибудь ознаменовать свое нравственное перерождение».

 Есть основания предполагать, что «услуги» Мирского продолжались в равелине и позднее. Иначе трудно поддается объяснению посещение его в камере министром внутренних дел, а также начальником секретного отделения отдельного корпуса жандармов Судейкиным. В то время здесь уже содержались народовольцы. Можно предполагать, что министр и Судейкин интересовались последними.

 26 июня 1883 г. Мирский был переведен из Алексеевского равелина в Трубецкой бастион, а затем — в Дом предварительного заключения и отправлен на Кару.

 Он находился в равелине на особо льготных условиях. Во всяком случае он пользовался правом чтения журналов и закупки иностранных книг. Перевод из равелина на Кару был облегчением участи Мирского, но это облегчение было слишком далеко от помилования, на которое он рассчитывал.

 Условия пребывания Мирского в равелине после его предательства носят совершенно исключительный характер: его кормили апельсинами, виноградом и ягодами, когда другие умирали от цинги и голода. Конечно, здесь проявился безграничный произвол, характерный для режима равелина. Мы не знаем других случаев такого питания узников. И те льготы, которые были предоставлены Мирскому относительно чтения книг и журналов, были также совершенно исключительными.

 Такое положение Мирского в тюрьме тем более должно быть отмечено, что 80-е годы были периодом самого жестокого тюремного режима за все время существования равелина.

[201]

Цитируется по изд.: Гернет М.Н. История царской тюрьмы. Том третий. 1870-1900. М., 1961, с. 199-201.

Далее читайте:

Члены "Народной Воли" и др. (биографический справочник)

Народная воля, революционно-народническая организация, образовалась в августе 1879 г.

Земля и воля, тайное революционное общество, существовало в 1870-е гг.

Петрашевцы, участники кружка М. В. Петрашевского (1827-1866).

Дело Мирского ("Молва", № 315 - 317, 16 - 18 ноября 1879 г.)

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС