Сунь Ятсен

1866-1925

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

XPOHOC

ВВЕДЕНИЕ В ПРОЕКТ

БИБЛИОТЕКА ХРОНОСА

ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

ПРЕДМЕТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ ТАБЛИЦЫ

СТРАНЫ И ГОСУДАРСТВА

ЭТНОНИМЫ

РЕЛИГИИ МИРА

СТАТЬИ НА ИСТОРИЧЕСКИЕ ТЕМЫ

МЕТОДИКА ПРЕПОДАВАНИЯ

КАРТА САЙТА

АВТОРЫ ХРОНОСА

ХРОНОС:

В Фейсбуке

ВКонтакте

В ЖЖ

Twitter

Форум

Личный блог

Родственные проекты:

РУМЯНЦЕВСКИЙ МУЗЕЙ

ДОКУМЕНТЫ XX ВЕКА

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ

ПРАВИТЕЛИ МИРА

ВОЙНА 1812 ГОДА

ПЕРВАЯ МИРОВАЯ

СЛАВЯНСТВО

ЭТНОЦИКЛОПЕДИЯ

АПСУАРА

РУССКОЕ ПОЛЕ

Сунь Ятсен

Сунь Ятсен и русские советники

Пока ваш «Монгугай» ныряет в высоких, покрытых мутной пеной волнах Южно-Китайского моря, где в это время года всегда стоит ветреная, пасмурная погода, можно не торопясь, спокойно рассказать о том, какая обстановка ожидала нас в Кантоне. Это тем более необходимо, что попали мы туда в весьма критический момент, накануне известных событий 20 марта 1926 года — первой попытки Чан Кайши произвести контрреволюционный переворот. На нас, новичков, еще не вошедших в курс местных дел, эти события произвели ошеломляющее впечатление. Суровые меры против коммунистов и членов стачкома, чистка в армии, пятичасовой арест, наложенный Чан Кайши на учреждения и жилые дома наших советников, — все говорило о том, что и в Кантоне реакция тоже поднимает голову. Но начнем по порядку.

За какие-нибудь две-три недели до нашего приезда советский пароход «Память Ленина» увез прямым рейсом в Тяньцзинь Михаила Марковича Бородина. Высокий политический советник гоминьдановского правительства и ЦИК гоминьдана после двух с половиной лет работы в Кантоне направлялся на отдых в СССР. По дороге в Москву Бородин хотел встретиться с маршалом Фэн Юйсяном. Читатель уже знает, что встреча состоялась, но результатов не дала. Фэн Юйсян сложил оружие, отказался продолжать борьбу.

Бородин вряд ли уехал, если бы знал, какие события произойдут в его отсутствие, но обстановка на юге Китая к началу 1926 года стабилизировалась, позиции революции окрепли. На II конгрессе гоминьдана, состоявшемся в первой половине января, левые гоминьдановцы и коммунисты одержали большую победу.

Целую неделю широко отмечались в Гуандуне ленинские дни, так называемые дни трех «Л», поскольку в это время отмечалась также память немецких революционеров Карла Либкнехта и Розы Люксембург. Бородин выступал на многочисленных митингах, и его, советника правительства и представителя единственной дружественной страны, горячо приветствовали бесчисленные толпы людей.

Имя Бородина прочно вошло в историю китайского революционного движения. В те годы оно было хорошо известно по обе стороны фронта разгоревшейся в Китае борьбы. Враги китайской революции нередко именно ему приписывали решающую роль в тех событиях, которые происходили тогда на Юге.

Но как попал в Китай Бородин, какова его роль на самом деле? Тут нужно вернуться несколько назад.

Сунь Ятсен, с лета 1917 года возглавлявший южнокитайское правительство в Кантоне, сумел оценить великое значение нашего Октября. Известны его изречения, что «Октябрьская революция в России — это рождение великой надежды человечества» и что «отныне победит только та революция, которая пойдет по пути, указанному Россией». Летом 1918 года, вскоре после того как пекинское правительство под давлением империалистов прервало переговоры и отказалось признать новую власть в Россия, Сунь Ятсен прислал Ленину телеграмму, в которой приветствовал его и выражал надежду на сотрудничество революционных партий Советской России и Китая.

Однако положение Сунь Ятсена в южнокитайском правительстве было еще неустойчиво. Под давлением реакционных сил ему пришлось уйти со своего поста и уехать в Шанхай, где он пробыл до конца 1920 года. В августе 1921 года, отвечая на письмо народного комиссара иностранных дел Г. В. Чичерина, Сунь Ятсен сообщил, что хотел бы вступить в личный контакт с советскими людьми. Он пожелал также установить связь с представителями международного коммунистического движения. В декабре 1921 года, во время первого Северного похода, он принимал в своей ставке в городе Гуйлинь сотрудника Коминтерна, голландского коммуниста Маринга, а некоторое время спустя, уже в Кантоне, — представителя Коммунистического Интернационала молодежи и Дальневосточного бюро Коминтерна С. А. Далина.

Между тем переговоры пекинского правительства с Советской Россией были возобновлены. В 1922 году в Пекин приехал новый советский полпред А. А. Иоффе.

В январе 1923 года Сунь Ятсен, вновь изгнанный из Кантона агентом английского империализма генералом Чэнь Цзюнмином, встречался в Шанхае с товарищем Иоффе. Их последняя встреча завершилась совместным заявлением от 26 января 1923 года. Два дня спустя Сунь Ятсен отправил своего ближайшего помощника, уже известного читателю Ляо Чжункая, в японский курортный город Атами, куда уехал на некоторое время Иоффе после того, как пекинское правительство вновь отказалось признать Советскую Россию. Ляо Чжункаю было поручено вести с ним переговоры о конкретных мерах помощи китайской революции со стороны первого в мире социалистического государства.

Одновременно Сунь Ятсен установил контакт с китайскими коммунистами. В августе 1922 года он встретился в Шанхае с секретарем Северного бюро компартии Ли Дачжао, которого сопровождали Линь Боцюй (Линь Цзухань) и Цюй Цюбо. К этому времени Сунь Ятсен уже принял решение о реорганизации гоминьдана и сотрудничестве с КПК. Месяц спустя состоялась конференция по вопросам реорганизации, на которой присутствовали не только гоминьдановцы, но и представители компартии (всего пятьдесят три человека). Сун Цинлин рассказывала, что участников было так много, что на квартире Сунь Ятсена они не поместились и конференцию пришлось провести в саду.

Место, где происходили эти встречи, небольшой домик на бывшей французской концессии в Шанхае теперь превращен в музей имени Сунь Ятсена. Он был подарен Сунь Ятсену его почитателями, китайскими эмигрантами, в 1919 году в один из очень трудных моментов его скитальческой, полной опасностей жизни.

Таким образом, к осени 1922 года Сунь Ятсен уже принял новый политический курс союза с китайскими коммунистами, союза с Советской Россией и опоры на революционные массы.

1923 год был отмечен в Китае многими важными событиями. В феврале на Пекин-Ханькоуской железной дороге произошла знаменитая стачка железнодорожников. В мае в ответ на наглый ультиматум империалистов в связи с нападением бандитов на голубой экспресс (поезд-люкс, курсировавший между Тяньцзинем и Пукоу) по всей стране поднялась волна антиимпериалистического движения. III съезд КПК, состоявшийся летом 1923 года в Кантоне, принял решение о вступлении китайских коммунистов в гоминьдан при условии сохранения идейной и организационной самостоятельности. Эти события все более утверждали Сунь Ятсена в его решимости как можно скорее приступить к широкому осуществлению нового политического курса.

Еще в феврале 1923 года он отправил в Москву делегацию с наказом просить Советское правительство откомандировать в Кантон советских работников военного и гражданского ведомств для помощи гоминьдану. В ответ на эту просьбу в качестве главного политического советника в Кантон был направлен активный коминтерновец М. М. Бородин.

Мне довелось больше года работать под его руководством в Китае. Потом я встречалась с ним в Москве.

У Бородина была благородная внешность старого большевика-подпольщика, все невольно проникались к нему уважением. На собеседника он смотрел спокойно, в упор, с интересом, чуть улыбаясь из под нависающих усов, какие носили русские рабочие в дореволюционное время. Лицо его подкупало прямотой и искренностью выражения. Держался он уверенно, с большим достоинством. В те годы Бородину уже было за сорок, но выглядел он моложе. Он был высокого роста, носил китель и брюки навыпуск, говорил гулким, густым басом, который очень шел к его большой, уже слегка отяжелевшей фигуре. Двигался Михаил Маркович легко и бодро, несколько откинувшись назад. У него были черные, уже начавшие редеть волосы, которые он зачесывал на косой пробор.

Бородин (Грузенберг) родился в 1884 году в бывшей Витебской губернии, в бедной еврейской семье, но детство и ранняя юность его прошли в нынешней Латвии. Ранняя политическая зрелость — удел передовой молодежи накануне и во время больших революционных потрясений. В самом начале девятисотых годов Бородин уже работал в латышских социал-демократических кружках, а в 1903 году, девятнадцатилетним юношей, он окончательно определил свою партийную позицию — примкнул к большевикам. Началась трудная жизнь революционера-подпольщика: работа на нелегальном положении, явки, полицейская слежка, эмиграция.

В 1904 году Бородин жил в Швейцарии. После событий 9 января большевистская организация в Женеве поручила ему доставить в Россию директивы Ленина. Почти весь 1905 год, когда рижский пролетариат активно участвовал в революции, и в начале 1906 года Бородин работал в Рижском комитете РСДРП. В качестве делегата рижской организации он присутствовал на Таммерфорсской конференции (декабрь 1905 года) и на Стокгольмском объединительном съезде (апрель — май 1906 года). В протоколах съезда Бородин именуется Ванюшиным. Его партийная кличка — Кирилл.

В 1906 году Михаил Маркович эмигрировал в Лондон, где вел активную работу среди русских эмигрантов. С того времени он стал называться тем именем, под которым мы его знали — Бородин. В 1907 году он выехал в США.

Впоследствии он рассказывал, что передовая американская общественность сочувствовала русской революции 1905 года, хорошо относилась к нашим политэмигрантам, помогала им через специально созданные «Союзы друзей русской свободы».

Бородин жил в крупных промышленных центрах — Бостоне и Чикаго, а также в их окрестностях, работал на фабриках и на фермах, учился в вечерних школах, принимал участие в работе социалистической партии Америки среди русских политэмигрантов. Вместе с другими товарищами издавал журнал «Американский рабочий».

На одном из собраний русских политэмигрантов Бородин встретил молоденькую девушку из литовского города Вильно. Вскоре они поженились, появились дети.

В июле 1918 года Бородин приезжает в голодную, опустевшую Москву, где чекисты с ног сбились, раскрывая все новые и новые заговоры. Враги пытались обезглавить революцию. 30 августа был ранен Ленин.

22 августа в «Правде» было опубликовано известное «Письмо к американским рабочим». Оно начиналось так:

«Товарищи! Один русский большевик, участвовавший в революции 1905 года и затем много лет проведший в вашей стране, предложил мне взять на себя доставку моего письма к вам».

Русским большевиком, о котором говорит здесь Ленин, был Бородин.

В Америке рабочие почти ничего не знали об Октябрьской революции и Советской власти в России, лживая пропаганда буржуазной печати извращала события. Было крайне важно, чтобы до них дошел голос Ленина.

Это было нелегкое поручение. Бородина в США знали и держали под подозрением. Из предосторожности Бородин был вынужден еще в Европе передать драгоценное письмо другому русскому большевику, тоже долгое время жившему в Америке, П. И. Слетову (Травину), кочегару американского лайнера, который и доставил его по адресу. Письмо было широко использовано американскими товарищами во главе с Джоном Ридом.

Бородин был очень скромным человеком и никогда не подчеркивал, что работал с Лениным. Лишь однажды, желая помочь мне в переводах с китайского, Михаил Маркович рассказал, как по заданию Ленина переводил одну из его работ. Если не ошибаюсь, это была брошюра «Детская болезнь „левизны" в коммунизме».

«Когда я приступил к переводу ленинской брошюры,— говорил Бородин,— мне очень хотелось перевести ленинский текст слово в слово, и, конечно, при грубом дословном переводе у меня ничего не получалось. По-английски это звучало тяжеловесно и даже мало понятно. Я мучился, старался и всё без толку. Ленин несколько раз спрашивал, как идет моя работа, и наконец удивился: «В чем же дело, товарищ Кирилл, ведь английский язык вы знаете, почему же такая задержка?» Я объяснил Ленину свои затруднения. Ленин засмеялся. «Это совсем не нужно,— сказал он.— Вы напрасно стараетесь. Переводите какими хотите словами, только бы подлинный смысл был ясен и понятен всем».

Участник I конгресса Коммунистического Интернационала, Бородин с 1919 года разъезжал с поручениями Коминтерна по многим странам, одно время принимал участие в редактировании журнала «Коммунистический Интернационал» на английском языке. В 1922 году он был арестован в Англии и полгода провел в каторжной тюрьме, где не раз подвергался жестокому обращению.

В 1923 году началась новая полоса в жизни Бородина — его работа в Китае.

Намечалось, что вместе с Бородиным в качестве его помощника поедет А. Я. Климов, о котором я уже писала как о политическом советнике при 2-й национальной армии генерала Ху Цзинъи.

Бородин в ту пору жил в общежитии Коминтерна, гостинице «Люкс» на Тверской, нынешней улице Горького. Когда Климов к нему явился, он обратился к нему с просьбой указать книги по Китаю на русском и английском языках. Климов собрал всю имевшуюся у него специальную литературу и отдал ее Бородину. Однако Климову не пришлось ехать в Китай. Он получил назначение во Владивосток.

Отъезд Бородина из Москвы состоялся приблизительно в июле 1923 года, а уже в сентябре в столицу прибыла вторая делегация из Кантона, на этот раз с задачей ознакомиться с военным делом в Советской России. Делегацию возглавлял Чан Кайши, который считался тогда левым гоминьдановцем, сторонником нового политического курса Сунь Ятсена. Он довольно долго пробыл в Москве.

Путешествие Бородина затянулось. По пути он заезжал в Мукден, где встречался с маршалом Чжан Цзолинем, обсуждая с ним еще не урегулированный вопрос о Китайско-Восточной железной дороге. Его остановка в Пекине была более длительной. В ту пору там вел успешно завершившиеся весной следующего года переговоры об установлении дипломатических отношений с Китаем Лев Михайлович Карахан, о котором я писала еще в первых главах.

Бородину было о чем поговорить с Караханом, в их предстоящей деятельности было много общего. С разных сторон, разными путями шли они к одной великой цели — полпред Советской страны, внешняя политика которой диктовалась соображениями международной пролетарской солидарности, и старый русский большевик, приехавший в Китай по призыву революционного правительства и приказу своей партии. Свободный и независимый Китай, вечная дружба между революционным Китаем и Советской Россией — вот о чем они думали, в чем видели смысл своей работы.

С первой же встречи между ними установились дружеские отношения.

В начале октября 1923 года Бородин прибыл, наконец, в Кантон, где Сунь Ятсен очень сердечно его принял. Началась активная подготовка к реализации планов Сунь Ятсена. В ноябре в Кантоне открылась чрезвычайная конференция гоминьдана, на которой присутствовали и представители компартии. Бородин был назначен политическим советником Временного исполнительного комитета гоминьдана. На конференции был окончательно сформулирован новый политический курс Сунь Ятсена — союз с коммунистами, союз с Советской Россией, поддержка рабоче-крестьянского движения. Было решено, что I конгресс гоминьдана соберется 20 января 1924 года.

Бородин не раз говорил, что в те годы гоминьдан даже нельзя было назвать политической партией. Со всех точек зрения — политической, организационной и теоретической — это было что-то очень расплывчатое и неопределенное. У него не было четкой политической программы, гоминьдановцем мог назвать себя чуть не всякий. Не было ни устава партии, ни членских взносов, ни членских билетов. Учета не существовало, и никто не знал точно, сколько членов в гоминьдане. Можно было годами числиться в партии и не нести по отношению к ней никаких обязанностей. Средства на партийную работу Сунь Ятсен собирал и в Китае и за рубежом в виде пожертвований.

Рабочих и крестьян в гоминьдане тогда почти не было. В него входили мелкобуржуазные элементы, представители национальной буржуазии, крупные помещики и генералы-милитаристы. Ни о каком единстве тут, конечно, не могло быть и речи. Гоминьдан постоянно раздирали внутренние противоречия, переходившие в вооруженные столкновения, восстания реакционных генералов.

И все же гоминьдану горячо симпатизировали все прогрессивные элементы китайского общества — в том числе и национальная буржуазия, поддерживавшая тогда революцию, — видевшие в нем партию, борющуюся против империализма и милитаризма, за национальное освобождение страны. Имя Сунь Ятсена пользовалось колоссальной популярностью.

Это была большая сила, которую нельзя было не использовать в революционных целях, и поэтому Коммунистическая партия Китая по рекомендации Коминтерна решила вступить в гоминьдан. В январе 1924 года на I съезде гоминьдана союз с КПК был оформлен организационно. Девять коммунистов, в том числе Ли Дачжао, Цюй Цюбо, Тань Пиншань, Линь Цзухань и другие, были избраны членами и кандидатами в члены ЦИК гоминьдана.

Конгресс принял программу и устав партия, разработанные при участии китайских коммунистов и Бородина. В основу дальнейшей гоминьдановской политики были положены три принципа Сунь Ятсена в их новом толковании.

Конгресс подтвердил назначение Бородина главным политическим советником ЦИК гоминьдана и южнокитайского правительства, принял решение пригласить военных советников из СССР и строить вооруженные силы по типу Красной Армии. Была избрана комиссия в составе шести человек во главе с Ляо Чжункаем для организации Военно-политической академии на острове Вампу. В адрес конгресса поступила поздравительная телеграмма от Коминтерна. Сунь Ятсен получил приветствие от Карахана.

Во время одного из заседаний пришло сообщение о смерти Ленина. Сунь Ятсен прервал прения и произнес речь, в которой назвал Ленина великим организатором революционных побед, гением революции, и заявил, что, хотя Ленин и умер, дух его живет. После него выступил Бородин с докладом о жизни и деятельности Ленина. Был объявлен трехдневный траур, флаги были приспущены и конгресс не работал.

К Бородину Сунь Ятсен относился с большим уважением. Их связывала не только работа, но и личная дружба. Сунь Ятсен не раз заявлял, что пригласил Бородина, чтобы учиться у русских революционеров, имеющих большой опыт партийной работы, и надеется, что все члены гоминьдана последуют его примеру.

Южнокитайская группа наших военных советников образовалась в январе 1924 года. Первыми из них прибыли В. Поляк, Я. Герман, Н. Терешатов, А. Черепанов. Работа была в разгаре, когда в июле произошло трагическое событие: в реке Восточной возле города Шилун погиб при исполнении служебных обязанностей начальник группы Павел Андреевич Павлов, всего за два месяца перед тем прибывший в Кантон.

Павлов был выдающимся советским военачальником, во время гражданской войны командовал корпусами на Украине и в Средней Азии, был награжден двумя орденами Красного Знамени, бухарской Золотой звездой первой степени и почетным золотым оружием. Его преждевременная смерть явилась большой потерей для наших вооруженных сил. За короткое время он многое сделал для организации революционной армии гоминьдана, и его успели оценить. Сунь Ятсен устроил торжественные похороны Павлова и сам выступил с речью, в которой отдал дань его способностям и заслуги там. В дальнейшем прах Павлова был перевезен в Москву и похоронен на Ваганьковском кладбище.

На смену П. А. Павлову в октябре прибыл В. К. Блюхер, носивший в Китае, как я уже писала, фамилию Галин. Его сопровождала большая группа советников, в том числе Т. А. Бесчастнов, Е. А. Яковлев, Г. И. Гилев, Ф. Г. Мацейлик, В. П. Рогачев. Несколько раньше приехали М. Чубарева (Сахновская), Д. Угер (Реми), П. И. Смирнов. В течение следующих двух лет группа продолжала пополняться, в частности, в начале 1926 года советниками из Калгана и Кайфына. Когда мы приехали в Кантон, там было около сорока советников.

Вначале многие генералы весьма неохотно принимали назначенных к ним наших товарищей, видимо, опасаясь распространения «красной заразы», пресловутой «чихуа». Советники делали все, чтобы доказать свою полезность. Терешатов с большим юмором рассказывал, что военный авторитет завоевал на турнике: «Прихожу как-то на учебный плац и вижу: не выходит у солдат с физзарядкой, не так их учат. Думаю, дай покажу, как делается у нас. Снял пиджак и показал. Даже „солнце" им сделал. Так все орали от восторга, мне даже неловко стало. И потом как-то сразу лучше пошло, я им понравился, что ли».

Зато полгода спустя генералы уже дрались за наших советников.

Цитируется по изд.: Винякова-Акимова В.В. Два года в восставшем Китае. 1925-1927. Воспоминания. М., 1980, с. 124-131.

Вернуться на главную страницу Сунь Ятсена

ХРОНОС: ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ В ИНТЕРНЕТЕ

ХРОНОС существует с 20 января 2000 года,

Редактор Вячеслав Румянцев

При цитировании давайте ссылку на ХРОНОС